Американец - Рожков Григорий Сергеевич

– О! Вот он, наш командир первого взвода, назначенный самим полковником! – Я влип… В голосе капитана прямо искрили сарказм и издевательство. Но мне почему-то казалось, что он говорит все это на автомате, заученная система – увидел-наорал. Я на таких перцев в армии насмотрелся. Он все знает, ему положено, ты же ничего не знаешь, поэтому ты – дерьмо. – Где ты так долго шлялся, сынок? Ты должен был прийти ко мне уже час назад! – Тут он встряхнул головой, почесал лоб и странно посмотрел на меня. Взгляд капитана прошел по мне сверху вниз и обратно, чтобы рассмотреть мое лицо, он даже сделал шаг в сторону. Шрамы на моем лице явно заинтересовали его. И удивили. – Майкл Пауэлл, говоришь?

– Сэр, да, сэр! – гаркнул я.

– Ах, вон оно что… – Кэп обернулся к лейтенанту, так и стоявшему на своем месте. – Иди отсюда и учти в следующий раз: ты у меня за всю роту будешь отвечать! – Второго лейтенанта как ветром сдуло, и я вновь попал в поле зрения капитана. – Наслышан я о ваших подвигах, мистер Пауэлл. Наслышан… Я – капитан Брэндон Гримвэй. – А я мысленно засмеялся и подумал уже, что услышу знакомое – Арнольд Шварценеггер. – Командир первой роты рейнджеров. – Рукопожатие у кэпа поистине могучее. Я еле сдержался, чтобы не зашипеть от боли. – Ты уж не обижайся, сынок, что на тебя наехал не разобравшись… С этими брюхоногими моллюсками, – Брэндон кивнул в сторону, куда умчался получивший на орехи лейтенант, – замучился уже. Мы тут неделю торчим, а они все как малыши… Напортачат – и ко мне бегут! Кстати, если верить слухам, то ты прямо архангел! И спасаешь всех, и сражаешься, как зверь! Такие парни мне нужны, да. – Кэп хлопнул меня по плечу. Чувство было такое, словно по мне ударили кувалдой… Гримвэй засмеялся: – Ха-ха-ха! Ты похож на Дерби в одна тысяча девятьсот тридцать шестом. Мы тогда вместе с русскими давали прикурить испанским фашистам… Ладно, Пауэлл… Ты уже себе комнату в офицерской казарме получил?

– Да, сэр.

– Молодец. Сейчас иди знакомься со своим взводом, Сэмми тебя проводит. Да, Сэмми? – Кинг тут же вытянулся по стойке «смирно».

– Сэр, да, сэр!

– Ну, тогда свободны.

Неоднозначная личность этот капитан. Дал бы бог не сталкиваться с капитаном, когда он будет во гневе по-настоящему…

До казармы нашего взвода мы с Кингом шли молча – я молчал, потому что пытался составить для себя план знакомства с будущими подчиненными, Кинг – потому что тревожить размышляющего командира есть признак дурного воспитания и вообще плохая примета. Это я так мысленно хохмил, судорожно осознавая, что здесь, среди рейнджеров, у меня шанс засыпаться еще больше, чем на «родине», в США… Да, я служил в армии, да, занимаюсь много лет в военно-патриотическом клубе, и что? Старых советских и американских уставов я видел мало, и внимательно я их не изучал. А то, что изучал, – капля в море. Реалии начала сороковых годов своего мира для меня были известны лишь со стороны военных дел, что и как сейчас на гражданке – черт его знает! Каков здесь уровень прогресса? Какие социально-политические события в стране и мире? Я видел-то всего ничего, но уже сталкивался с деталями, совершенно расходящимися с прошлым моего мира. Спалиться на мелочах – проще простого. Хм… Это минусы, а что у нас в плюсах? Наличие приличной репутации отважного офицера-героя, спасающего и защищающего и своих ребят, и союзников, обо мне в местных СМИ рассказали, да, скоро наградят, а это, без всяких сомнений, еще добрая порция статей в газетах. Еще мне сделали предложение, от которого я не отказался, – и попал сюда, в первый батальон рейнджеров. Так, это плюсы, заработанные в этом мире, а что у меня в багаже из будущего? Во-первых, знаю множество военных хитростей, что зародились как раз во время Второй мировой, и ими могу поделиться, а моя причастность к армейской элите упрощает в разы продвижение инноваций. Во-вторых, в будущем существует много всяческих довольно простых приспособлений, позволяющих солдату выживать и сражаться гораздо дольше. Ну, например, бронежилет, или разгрузочный жилет, или замечательные шапки-маски, они же – балаклава, хотя они вроде уже в ходу у немцев и придуманы давно англичанами, а применение в спецподразделениях для защиты глаз мотоциклетных или летных очков? Если подумать, то еще вспомню… В-третьих, у меня на плечах есть голова, и я умею ею пользоваться как надо. Да, кстати, есть еще несколько странных, но все же плюсов… У меня изменился голос, он стал… мелодичнее и красивее, это раз. Два – здесь я заговорил по-английски, причем ТАК, как не говорил в своем мире при всем своем уровне знаний и любви к этому языку. Я спокойно пользуюсь всеми речевыми оборотами, сложными терминами и, главное, все это делаю правильно. Еще в первый день я это заметил, но со временем вывел для себя некоторые особенные факты изменения речи. Три – у меня очень сильно улучшились навыки и умения, полученные в армии и клубе. Четыре – очень сильно притупились всякого рода страхи и «отходняки» по поводу убийства человека. Пять – мне везет, и везет так, что во всех энциклопедиях меня можно спокойно вписывать как самого везучего человека за всю историю человечества. Странно? Еще как странно, и чует мое сердце, неспроста все это…

– Atten-shun! [15] – Кинг вошел в казарму вперед меня и привлек внимание всех солдат взвода к моей персоне. Секунда шума, и, когда я переступил порог, все затихло, а солдаты стояли по стойке «смирно». И все…

Меня заклинило. Из головы вылетели все слова, что я наметил себе для знакомства. Делай что-нибудь, лейтенант! Выкручивайся. Двигайся, не стой на месте. Заложив руки за спину, я стал медленно вышагивать по казарме. Проходя мимо солдат, на мгновение останавливался, смотрел на них, даже узнал Пайса и Брока, а в голове завихрилась мысль о том, что первые слова должны создать мне определенный облик в глазах солдат, а этих слов нет! Рейнджеры смотрят на меня, ждут. А-а!.. Будь что будет. Развернувшись на каблуках у дальней стены казармы, я наконец решился обратиться к подчиненным:

– Вольно.

– Взвод, вольно! – продублировал мою команду Кинг. Он чует, что я его уже записал в свои помощники. Или он надо мной шефство взял? Такие сержанты – люди непростые. Первый сержант – уж тем более серьезное звание…

– Я ваш новый командир. Меня зовут Майкл Пауэлл. – Среди солдат прошел одобрительный бубнеж, но как он появился, так и исчез. – Если хотите задать вопросы, задавайте, и я заведомо предвижу самый главный из вопросов. Да, я тот самый первый лейтенант Майкл Пауэлл. – Попал прямо в яблочко! Бойцы, ощутив мой доброжелательный настрой, вновь загомонили, вроде доказывая друг другу свою правоту или ошибку. – Иные вопросы, на которые я могу сейчас ответить? Похоже, нет вопросов. Тогда побеседуем после церемонии…

Около получаса я разговаривал о новой, неизведанной ранее, рейнджерской жизни со старыми знакомыми – Кингом, Пайсом и Броком. Знакомство с рейнджерами во взводе буду проводить потом, сейчас нет времени. Мысленно сделал для себя небольшой план мини-опроса на будущее. Сэм подбросил несколько идей, как проще подойти к знакомству, и я их для себя мысленно отметил. Также выяснил, что во взводе не тридцать рейнджеров, как думалось поначалу, а все сорок пять. Четыре отделения по десять человек и еще пятеро вне взводов, значит, «особенные», то есть какие-нибудь специалисты типа медиков или саперов, а может, командиры… Командиры отделений – Кинг, Пайс, Брок и штаб-сержант Ричард Кейв. Рик после короткой беседы произвел на меня хорошее впечатление серьезного, внимательного и сообразительного отделенного командира… Вообще у меня уже есть план реформирования моего взвода и, если получится, донесу идею и комбату. Но об этом позже, а сейчас нам нужно было чистить перышки и готовиться к церемонии награждения…

Время во взводе пролетело незаметно… Временами кажется, моргнешь, а какое-то событие чудесным образом промотается вперед, и уже происходит что-то другое. Именно такое было ощущение сейчас. Только что весь взвод суетился, приводя себя в порядок, бац – и уже все в строю, смотрим, как на трибуну поднимаются американские и советские генералы. Я узнал Константина Рокоссовского, Ивана Панфилова и Омара Брэдли… Живые легенды… При этом они мне сейчас, по странному стечению, совершенно по фиг. В голове туман, сердце колотит в ребра, колени дрожат, но виду подавать нельзя! Лицо серьезнее, взгляд воодушевленнее, спину прямее! Первым к микрофону подошел Брэдли. «Солдатский генерал» – так американские военнослужащие прозвали генерала Брэдли, своего командира, за заботу и стремление сохранить жизни обычных солдат… Генерал-майор (в этом мире до войны он успел дослужиться до этого звания) говорил будущей элите армии США что-то о великом наследии рейнджеров прошлого – наверное, он вспомнил партизан Мэриона. Потом он говорил напутственные слова и что-то о боевом братстве двух народов – американского и русского, просил нас быть примером для всех солдат армий Соединенных Штатов и Советского Союза. Брэдли затронул тему мужества и достоинства некоторых из солдат батальона, уже проявивших себя с лучшей стороны, и генерал очень надеется, что все рейнджеры последуют примерам героев.