Страна Незаходящего Солнца. Том I (СИ) - Панцерный Владимир

Подлодкой командовал капитан-лейтенант Кригсмарине, Иоган-Генрих Фелер, но кроме него на борту было очень много важных людей. Генерал люфтваффе Ульрих Кесслер, немецкий атташе для Японии, которому предстояло возглавить немецкие военно-воздушные силы расположенные в Токио; Хайнц Шлике, спец по радарам и зарождающейся радиоэлектронной борьбе; Август Брингевальд, очень значимый человек, специализировавшийся на реактивной авиации и много что смысливший в перевозимых сейчас «Мессершмиттах»; некоторые другие эксперты и два японских офицера, возвращавшихся таким путем на Родину с обучения в Германии — Хидэо Томонага и Гэндзо Сэйи. Они уже более двух лет перенимали опыт действий своих европейских союзников и могли многое передать своему непосредственному начальству в Токио. Подлодка буквально представляли из себя ковчег Гитлера, в котором шло самое главное наследие уже погибшего фюрера, переданное им более крепким и несгибаемым союзникам, нежели оказался сам Великогерманский Рейх. Здесь были одни из важнейших людей и уникальные материалы, многие из которых найти больше уже нигде и никогда не предоставлялось возможным. Все эти люди находились буквально в информационном вакууме. Подводники иногда шутили, что в дальних рейдах можно и конец войны «проспать», не зная о нем еще очень долго, но они и предположить не могли, что именно это сейчас и сделали. Вот уже два дня как вооруженные силы Третьего Рейха не существовали. Их подлодка сейчас была буквально пережитком прошлого, а они сами являлись не более чем гражданами бывшей Германии, незаконно напялившими военную форму и знаки различия несуществующей армии. Если бы они хоть кого-то убили или потопили в этом походе, это бы уже было не актом боевых действий, а военным преступлением и по совместительству террористическим актом против вооруженных сил другого государства — уже неважно какого, ни одно из ныне существующих с Германией не воевало.

Хидэо Томонага спокойно пил чай находясь в радиорубке. Сегодня была его очередь наряда по радиорубке, в который японцы имели право не ходить, так как знали немецкий язык хуже остальных, но, стремясь не посрамить честь своих самурайских родов, демонстрировали, что два года жизни и обучения в Германии все таки способны заставить даже азиата, привыкшего к иероглифам, понимать европейский язык. Старший лейтенант Томонага слушал радио. Там не было ничего. Ну да, еще бы что-то было на коротких волнах. Лишь иногда проскакивали какие-то размытые разговоры на непонятном языке — по словам одного из офицеров, испанские, потому что в близлежащей Южной Америке на нем говорили почти во всех странах, кроме Бразилии и ряда колониальных территорий. Слушать непонятную аргентинскую, а может, чилийскую или перуанскую пропаганду у японца желания не было. Больше старший лейтенант Томонага не слушал радио. Он остался в тишине. Был слышен лишь белый шум, доносящийся из многочисленной аппаратуры и приёмников. От скуки он засмотрелся на деревянную приблуду с большим колесиком. Аппарат Морзе. Вот именно по этой штуковине он должен был получать сообщения, которых не было уже довольно давно. Оно должно было регулярно «стучать» хоть какие-то сигналы, но в этот момент активизировался лишь тот самый радиоприемник на коротких волнах. «Мысли материальны»?

Лейтенант почти инстинктивно схватил лежавший на краю стола карандаш и начал строчить услышанные знаки в свободную строчку лежавшей перед ним дежурной бумажки, как раз для подобных случаев. Сообщение было каким-то слишком длинным, он даже вспотел, стенографируя его, но оно и не думало кончаться. Передача заняла, кажется, около пяти минут, прежде чем все наконец утихло. Вместо строчки, им было исписана почти половина листа. Томонага приступил к расшифровке, но это не заняло много времени. Потому что ничего не получалось. Знаки едва сходились с разносортными немецкими буквами, текст получался похож на набор согласных и повторяющихся элементов, бессмысленных аббревиатур или, как будто, он был набран на телеграфном ключе абсолютно случайно, во время шторма. Может, сообщение было от врага, и послано на английской кодировке? Тогда бы оно было по большей части похоже на немецкое, просто лишено смысла. Но на каком языке могло быть послано вот это вот, состоявшее из «jsmmaprppkq» и подобного? Такое чувство, что далеко не на человеческом. Томонага почти сдался, вспоминая, кто еще мог бы послать им это, но, к счастью, в коридоре проходил Сэйи.

—Эй, Гэндзо, сильно занят?

—Да так-то не занят. А что, надо что-то сделать?

—Да типа того… По кодировке вот непонятное что-то

—Хах, так ты сегодня в наряде здесь, а не я. Дай посмотреть хоть, что у тебя там непонятное-то такое? - Сэйи прошел в рубку через низкий дверной проем и приблизился к столу, Томонага ткнул ему пальцем в бумажку с записанным им кодом.

—Вот это вообще что? Не дешифруется же вообще, какая-то белиберда выходит. По немецкой таблице выдает какие-то буквы случайные, повторяются все время или просто бессмыслица. Причем я даже понять не могу, кто прислал! По радио передали.

—Хм-хм… Ну так, раз по радио, наверное какая-нибудь фигня местная. Может это испанцы что-то друг другу пересылают. Думаешь, нам это важно?

—Да ну, испанцы. Это коротковолновые частоты, они через полмира бьют. Испанцам бы и покороче хватило.

—Ну да… Странные у тебя тут закорючки, конечно. Действительно какие-то случайные буквы. Подожди, а штаб-то тут причем?

—Что? Какой штаб?

Сэйи резко ткнул пальцем в начало текста. Проведя им под тремя такими отдельно взятыми символами из точек и тире он резюмировал:

— «Штаб» по японской кодировке. Ты должен помнить это, так начинались многие не особо срочные послания, когда мы служили в Желтом море. Это же наша, японская кодировка, а никакая не немецкая и испанская.

У тебя хоть осталась легенда к ней?

—Конечно осталась, наша страна превыше всего, в конце концов! - Томонага порылся в тумбе и достал оттуда пожелтевшую пыльную бумажку, на которую неаккуратно подул. Это была японская диаграмма для кодировки и декодировки азбуки Морзе и японского языка. Рядом с незамысловатыми кодами находились простые и геометрически выверенные иероглифы хираганы. По ним все сразу стало успешно складываться в слова.

«Штаб Императорского Флота Японии для старших лейтенантов Хидэо Томонаги и Гэндзо Сейи, находящихся на борту U-234 – Война в Европе завершена, но Империя продолжает сопротивление. Приказываю вам ни в коем случаи не допустить капитуляции подводной лодки и перехвата врагом перевозимого груза. Все должно быть в целости и сохранности доставлено в порт Инчхон в генерал-губернаторстве Корея. Приказ передается от военного министра Кантаро Судзуки и министра флота Мацумасы Ёная.10 мая 2605 года от основания Японии.»

Офицеры молча смотрели на письмо. Это было очень сюрреалистично. Может, им просто снилось? Вроде нет. «Война в Европе завершена» - неужели ставший столь близким для них за последние годы Третий Рейх окончательно сгорел в пожаре мировой войны? А как же армия Венка? Почему Гитлер допустил капитуляцию? Где вообще сегодня, 14 мая, находится фюрер? Готов ли капитан подлодки к продолжению борьбы? Что ждет их дальше?

Бесконечные мысли крутились в их головах, взаимозаменяясь в доли секунды и не получая никаких рациональных ответов. Может, это вообще подставное сообщение от англоамериканцев? Тогда почему по японски на немецкую подлодку? Нет, это точно было из настоящего штаба Императорского Флота.

—Слушай… Почему Кантаро Судзуки? Министр же Куниаки Коисо.

—Нет. Ты не слышал из последних новостей, когда мы отплывали? В газете упомянули, что в Японии поменялся премьер-министр. Немцы бы точно не стали просто так обманывать нас. Скажи, мы должны передать это капитану?

—С чего ему? Скорее не надо. Немцы не те люди, они могут реально решить сдаться. Это информация для нас. У нас есть приказ. Будь готов даже убить наших нынешних сослуживцев, если это потребуется, чтобы избежать капитуляции лодки.

—Хидэо, зачем такие радикальные варианты и слова?