Второгодка. Пенталогия (СИ) - Ромов Дмитрий

Я посмотрел на водителя. Он не походил ни на человека Усов, ни на человека Раждайкина, ни на человека Афганца или Князя. Он был явно из братков. Не блатной, но из людей моего времени, заматеревший, переживший, выживший, уцелевший, оставшийся, возможно, даже у дел.

– Кто спрашивает? – устало кивнул я.

– Ты не борзей, школота! – усмехнулся он и вышел из тачки.

Размял шею, наклонив голову налево и направо, и запахнул недлинное чёрное пальто. Браток братком, но выглядел он, конечно, современно и очень даже элегантно. Правда приметы прошлого спрятать было невозможно. И лицо его совершенно ясно говорило, из какого времени происходит этот элегантный, дорого и неброско одетый человек.

Стрижка, как у Кашпировского и тонкий шрам, пересекающий всё лицо, и идущий через лоб, глаз и щёку, говорили о многом. Но ещё больше говорил взгляд этого человека. Таких взглядов я видел немало и ещё не успел позабыть.

– А чё трубу западло поднимать? – кивнул он мне.

– В смысле? – чуть пожал я плечами.

– В смысле? В коромысле‑на! Я поц, что ли, стоять тут под дверью, выцеплять тебя? Давай, запрыгивай, поехали! В натуре!

– Возможно, это какая‑то ошибка, дяденька! – покачал я головой.

– Ошибка – это ты, понял? Поехали, говорю! Тебя Александр Анатольевич приглашает в гости. Такого ещё удостоиться надо.

– А это ещё кто? – нахмурился я.

– Александра Анатольевича нужно знать. Это Сава Мадрид.

Сава, Сава, Сава… покрутил я в голове это имя.

– Сава Мадрид? – переспросил я и прищурился. – А это не Савося, случайно?

– Кому Савося, а кому Александр Анатольевич! – возмутился кент. – Нет, что за борзая школота пошла. Давай в тачку, я сказал!

– А ты сам‑то кто такой?

– Смерть твоя, ёпта! – сделал он страшную рожу. – Твоя смерть ездит в чёрной машине с голубым‑на огоньком…

Несмотря на недовольный внешний вид Кашпировского, угроза от него не исходила. Догадки о том, откуда дует ветер у меня, разумеется, появились. Ну ладно, на машине‑то времени почему бы прокатиться? Лишь бы не унесла меня ещё дальше в будущее, а то в прошлом куча дел незаконченных осталась и здесь вот тоже.

– Дай порулить, – кивнул я.

– Садись давай, рулевой нашёлся, – недовольно покачал он головой.

Вернее, не то чтобы недовольно, а будто, удивляясь, куда катится этот мир с такой‑то вот дерзкой молодёжью. Я уселся на переднее сиденье и пристегнулся ремнём.

– Значит, меня приглашает Александр Анатольевич Савоськин, правильно понимаю?

– Правильно, правильно. Можешь не пристёгиваться, – хмыкнул посыльный.

– И чем же он занимается, дядя Кашпировский?

Чувак посмотрел на меня недоумённо и снова покачал головой.

– Александр Анатольевич большими делами занимается. А вот чем ты занимаешься, что привлёк его внимание?

– Я в школе учусь.

– Откуда знаешь, что меня Кашпировским величают?

– Так я и сам экстрасенс.

– Чего? – повернулся он ко мне. – Шутник что ли?

– Да просто мы в школе проходили Кашпировского, а ты на него похож, – хмыкнул я.

– В школе? Чего ты гонишь?

– На истории изучали.

– Какая история нахрен? Слышь ты, юморист, заканчивай, понял?

– Сколько лошадей в тачке? – сменил я тему.

– Сиди уже, молчи, блин, лошадей, тебе. Пока по бабашке не получил. У меня племянница, блин… тоже всё смешки да прикольчики. Что за поколение такое? Только хи‑хи на уме. Кстати, чего ты мне тыкаешь‑то, а, малолетка?

– Ну ладно, не сердитесь, я думал мы типа на одной волне.

– На одной волне ты знаешь с кем будешь? Чумак, блин.

– О, про Чумака я тоже знаю, – усмехнулся я. – Он воду заговаривал.

Кашпировский не ответил, и дальше мы ехали молча. Впрочем, ехали мы минут пять, не больше.

– Экстрасенс хренов. Приехали, выходи.

– Быстро.

Машина остановилась с обратной стороны здания, где находилась кафешка, в которой мы встречались с Петей. У подъезда стояло много крутых тачек и сновали очень деловые и представительные люди.

– Это что за контора? – поинтересовался я. – Это здесь Александр Анатольевич работает?

– Увидишь, проходи давай.

– Неслабая конторка, неслабая.

На вывеске крупными буквами чёрным по золоту было написано:

РФПК Инвест

Название это я уже слышал. Я наморщил лоб, вспоминая, что это за «РФПК Инвест»… Точно. Контора фигурировала в списке собственности, который прилагался к материалам, собранным Эдиком Калякиным. Интересная картинка вырисовывалась. Насколько я помнил, тридцать пять процентов в этой «фирмёшке» принадлежало гражданке Екатерине Шалаевой. Вернее, там была схема, этой конторой владели другие, офшорные фирмы, и вот одна из них была оформлена на Катю.

– А здание в собственности или в аренде? – спросил я.

– Твою мать, ты чего прицепился ко мне? В собственности, блин. У нас полгорода в собственности. Ты походу вообще не врубаешься куда идёшь.

– Ну так ты объясни. Вы то есть.

– Объяснить? Пусть тебе учитель истории объяснит.

– Блин, cтрогий вы, – хмыкнул я.

Мы зашли в сияющий холл. Навстречу сразу бросился квадратный шкаф с портативным сканером в руках.

– Извините, Максим Фёдорович. Правила.

– Да давай уже проверяй, – недовольно бросил Кашпировский.

Мы подошли к роскошному, сияющему огнями лифту и поднялись на верхний этаж. Кругом бегали деловые люди с бумажками. И хрен знает, чем они здесь занимались. Мы прошли по коридору по полу выложенному мрамором и покрытому богатым ковром и оказались у двери с золотой табличкой:

Александр Анатольевич Савоськин,

Председатель совета директоров

Максим Фёдорович открыл дверь и мы вошли в суперсовременную приёмную. За столом сидела молодая и нежная секретарша с выдающимися формами. Я усмехнулся. Перед ней стоял совершенно космический экран компьютера. И в очень красивых креслах сидели двое посетителей.

– София Михайловна, шеф у себя? – кивнул Кашпировский.

– Здравствуйте, – улыбнулась ему секретарша. – Александр Анатольевич уже спрашивал о вас. Проходите, пожалуйста.

– Минуточку! – возмутился было один из ожидающих посетителей, но Максим Фёдорович повернулся к нему и взглянул так, что бедняга мгновенно утратил волю и разум, превратившись в покорного кролика.

– Это заместитель Александра Анатольевича, – пояснила недовольному посетителю секретарша София. – Он его давно уже ожидает.

Кашпировский постучал и потянул дверь на себя.

– Красотка, чё? – подмигнул я Максиму.

– Красотка, – недовольно подтвердил он.

– Привёз, – объявил Максим, зайдя в просторный, светлый кабинет, где царил не современный минимализм и хай‑тек, а никуда не исчезавший «уют» девяностых.

Кожаный диван, резной стол, лампа с зелёным абажуром, как у Ильича, картины в золотых рамах, современные шкафы с папками и огромный телевизионный экран эклектично сплавлялись в уникальный и неповторимый стиль.

За столом сидел грузный человек с не очень здоровым лицом и седым пушком вместо волос. Щёки у него были большие и дряблые. Пиджак сидел как мешок или можно было бы сказать, как на корове седло. На кривом носу у этого человека покоились очки в золотой оправе, вероятно, очень дорогие. Часы, судя по размеру и обилию блестящих камней тоже были далеко не самыми дешёвыми.

Он пристально смотрел на меня, пока мы с Максимом подходили к его столу и когда остановились, продолжил наблюдать не произнося ни слова. Потом повернулся к своему заму.

– Это он и есть, что ли? – спросил господин Савоськин.

И я сразу узнал его голос. Он хоть и изменился, став более дребезжащим, но интонации остались теми же самыми.

Савося, чуть не сказал я, ты помнишь как я тебя брал на горячем? Начинал он как карманник, но в моё время уже крутил аферы. Было ему тогда уже около тридцати и он считался молодым и подающим надежды аферистом.