С дрожью в голосе рассказал ему, мол, так и так, надо спасать Аллочку. С дрожью, потому что несколько раз чуть не заржал. Настолько нелепо все для меня выглядело. Особенно, когда описывал, как мы с Матвеем Егорычем мчали сюда, в Воробьевку. Очень сильно хотелось добавить, что-то типа… пули свистели у нас над головой, но мы торопились к Сереге. Загнали пять лошадей. Последнюю — несли на руках, пробиваясь сквозь засаду врага. Однако, ясное дело, перебарщивать не стал. Просто обошелся версией, по которой Андрюха якобы сильно взбеленился из-за мероприятия, устроенного в Зеленухах после матча. Конкретно из-за того, что Серега и Аллочка, весь вечер провели вместе. Переросток решил отомстить и отправился к предательнице, дабы опорочить ее честь в глазах соседей.
Рассказ мой, конечно, выглядел удивительно нелепо. Никакой критики он не выдерживал. Особенно с той точки зрения, что, вообще-то, Андрюха Аллочку бросил сам. Но Серега поверил. Это, в принципе, было ожидаемо, учитывая, насколько он сейчас наивный. Аж смешно, честное слово. Мой батя и такой лошара.
— Так… А что мне делать? — Взметался он по дому.
— Как что? Выручать прекрасную принцессу. Я поэтому за тобой и явился. Мог бы сам, конечно. Но ты ведь хочешь, чтоб у вас с ней все сложилось? Вот тебе — шанс. Собирайся, поедем спасать Алкину честь.
Батя быстро переоделся. Домашние трико сменил на брюки. Застиранную майку — на рубаху. Пытался натянуть даже пиджак. Явно отцовский. Потому что он был ему велик размера на три. Еле отговорил. Очевидно, спасать девичью честь Серега хотел в приличном виде. Можно подумать, ему сразу после спасения в ЗАГС идти.
В итоге, буквально через десять минут мы уже ехали в сторону Квашино.
По дороге, Матвей Егорыч давал наставления будущему спасителю.
— Значится так… Сразу, без разговоров, разбегаешься и прям башкой его в живот. Понял? Андрюха он поболее будет. Покрепче. Надо играть на… на этом… — Матвей Егорыч задумался, вспоминая слово. — На эффекте неожиданности. Понял? Драка, мил человек, не благородная штука. Это тебе не дуэль. Вот!
— Да хватит Вам. — Я ободряюще улыбнулся отцу, который заметно нервничал. — Не будет Андрюха зверствовать. Тем более, Серега же за правое дело. Можно сказать, они словно два рыцаря будут биться за сердце прекрасной дамы.
Матвей Егорыч посмотрел на меня, как на идиота. Явно в дедово представление о рыцарях не укладывались либо Андрюха, либо батя. Ну, или они оба. Я в ответ тоже изобразил на лице многозначительную гримасу. Зачем он Серегу пугает? Прям бои без правил со слов Матвея Егорыча предстоят пацану.
— Ты не волнуйся. — Я подмигнул отцу, оглянувшись через плечо. Мы с дедом Мотей сидели впереди, Серега — за нами. — Это у вас, знаешь, как капоэйра. Больше зрелищности, чем реального ущерба.
— Что такое капоэйра? — Сразу же заинтересовался дед Мотя. Ясное дело, он о таком даже не слышал. Хотя, уверен не он один.
— Капоэйра… — Я задумался на секунду, соображая, как бы объяснить. — Это танец с элементами драки.
— Тю ты…Я то думал. — Матвей Егорыч хмыкнул. — Это тогда любой танец на нашей, деревенской свадьбе — капоэйра твоя. Там всегда элементы драки. Потому как, что это за свадьба, ежели никто не подрался?
Серега слушал нас внимательно, с задумчивым видом. Естественно, никакой драки быть не должно. Мы с самого начала обсудили с Переростком, что он помашет кулаками, чисто ради приличия и наглядности процесса. Пусть Аллочка оценит. Все-таки отец действительно помельче Андрюхи. Братец — тот еще бычок. На нем пахать и пахать.
Опять же, Серега ведь не знает, что у нас все оговорено и договорено. Для него спасение чести любимой должно быть максимально достоверным. Потому что актер из отца, прямо скажем, никакой. Притворяться он не сможет. Пусть лучше верит в реальность всех обстоятельств.
Вот дед Мотя и давал указания будущему спасителю невинных девиц, чтоб тот, в свою очередь, тоже не заподозрил обмана.
Когда мы въехали в Квашино, первое, на что обратили внимание, это абсолютно пустые улицы. Оно, конечно, и не государственный праздник, народные гулянья не запланированны, но дело в том, что по дороге нам не встретилось вообще ни одного человека. Ни единого. Как вымерли, честное слово. Даже ни одна кошка дорогу не перебежала.
— Странная история… — Задумчиво протянул дед Мотя.
Ситуация прояснилась, когда мы подъехали ближе к Аллочкиной улице.
Вот тут-то и стало понятно, что бо́льшая часть местных, по крайней мере, тех, которые были не в поле, не со скотиной, кучно собрались на одном пятаке.
Картина, представшая перед нами, выглядела странно.
Толпа местных наблюдалась возле одного из домов. В центре — Андрюха. За каким-то чертом, рядом с ним — коза. Вот коза — это было неожиданнее всего. Причем, она прижималась боком к Переростку, будто роднее него нет на целом свете.
Напротив братца застыла Аллочка. Красная, взъерошенная. Она что-то вычитывала Андрюхе. Лицо у нее было злое. Местные наоборот, выглядели крайне заинтересованными. Они смотрели то на Андрюху, то на Аллочку. Судя по всему, тут развернулась целая драма.
— Во дурак… — Сделал вывод Матвей Егорыч и остановил телегу. — Что ж он так прилюдно…
— Думаете? — Я вытянул шею, пытаясь рассмотреть происходящее более детально.
Из-за того, что народ переговаривался, слов Аллочки слышно не было. Стоял просто какой-то гул. Но явно между Переростком и моей матерью произошла ссора. Разборки. Все признаки на лицо.
Еще к Андрюхе подскочила какая-то тетка и громко, на всю улицу заявила.
— Что ж ты, сволочь, делаешь? Как нам теперь жить-то?
А потом вообще толкнула Переростка в грудь.
— Андрей… Не ожидала от тебя… Думала, ты честный, порядочный человек. Комсомолец… — Звенящим голосом выкрикнула в лицо братцу Аллочка.
Вот это мы услышали хорошо.
— Ну! — Матвей Егорыч кивнул в сторону толпы. — Говорю тебе. Видать, не дошли они до речки-то. Так ты гляди, сколько народу. Наверное Андрюха наш, как обычно, перестарался со своей инициативой. Эх… да… хана теперь репутации девкиной.
Телега качнулась. Мы с дедом Мотей обернулись одновременно.
Серега соскочил с повозки и быстрым шагом двигался к Андрюхе. Видимо, накрученный Матвеем Егорычем по дороге в Квашино, батя, услышав об испорченной в конец репутации, решил сразу, не дожидаясь никаких удобных моментов, показать сопернику, что почем.
Шел он целенаправленно.
Я, честно говоря, думал, сейчас будет какая-то фраза. Не знаю. Речь. Типа, как ты мог, подлец! Ни хрена.
Батя вдруг начал набирать скорость, а потом вообще наклонил голову вперед и побежал.
Вот тут-то мы с Матвеем Егорычем офигели оба. Не думали, что Серега слова деда примет так буквально.
Но еще больше офигел Андрюха. Он, конечно, мельком отца во время матча и коллективного празднования видел, но, скорее всего, не обратил внимания, не запомнил.
И вот теперь, в понимании и представлении братца, все выглядело следующим образом. Стоит он, никого не трогает. Вокруг — толпа местных, которые стали невольными свидетелями этой драмы.
И вдруг, ни с того ни с сего, появляется какой-то пацан. И этот пацан внезапно становится в позу быка, только на двух ногах, а потом с криком несется на Андрюху.
А батя реально заорал. Причем, не какие-то слова или фразы, а просто протяжное "а-а-а-а-а…". Бежал и орал.
Переросток нас еще не заметил, поэтому, с очень удивленным лицом смотрел на несущегося к нему батю. А потом, когда до из столкновения оставалось буквально меньше метра, сделал шаг в сторону.
Серега, ясное дело, этого не видел. На затылке у него глаз нет. Поэтому, как бежал, так и пронесся вперед. Преграды в виде Андрюхи больше не было, зато имелся забор, в который батя со всей дури и усандалился.
Штакетник треснул, покачнулся и завалился в палисадник. Вместе с батей.
— Ой, люди добрые! Что ж это делается?! — Заголосила тетка, которая совсем недавно била Переростка в грудь. — Теперь еще и ограду мне сломали! Товарищ участковый! Это ж банда! Посмотрите на них!
