Демон против люфтваффе (СИ) - Минский Анатолий
«Не удалось затащить в койку?»
«Ты пошлое, низменное существо, красный сокол. Гнусные мысли прибавляют твой срок в преисподней».
«Готов к лишнему годику, если смогу поржать над тобой».
У моей комсомольской шизофрении прорезается чувство юмора?
Глава десятая. Бессребреники
Ваня Копец завалил «Юнкерса» и стал объектом подколок от личного состава эскадрильи.
На следующий день после воздушного боя к нам приехала Долорес Ибаррури, она же Пассионария, предводительница местной коммунистической партии и важная шишка в коалиционном республиканском правительстве. Толкнула речугу в духе «но пасаран», поблагодарила русских лётчиков за отказ от премии в 10 000 песет за сбитый самолёт, чем вызвала дружный ропот со стороны прибывших из СССР военлётов. Конечно, они явились из идейных соображений, горя священным пламенем ненависти к фашизму, но 10 000 песет…
Искренне довольная экономией бюджета, партайгеноссе Долорес уточнила, что русские пилоты, равно как и иностранцы, должны получать ежемесячно 2500 песет жалования, независимо от количества и результативности боевых вылетов. Тут овеянный славой победителя «Юнкерса» военлёт Ваня Копец по кличке «Жуан Дьябло рохо» гордо заявил: не нуждаемся, мол, в особом отношении, хотим зарплату не выше испанских специалистов. Как не сложно догадаться, Ибаррури сочла возможным пойти навстречу славному герою и обрезать наше жалование. Точно не знаю, от пятисот до тысячи песет. Учитывая, что мы три сотни вдвоём с Марией просидели в не самом дорогом кафе…
В общем, после митинга Ваню зажали в углу и устроили внеплановое комсомольское собрание с внесением взыскания в торец. Ему популярно объяснили, что нельзя говорить от имени коллектива, заранее с ним не посоветовавшись. «Дьябло рохо» ему поменяли на «Рохлю», а фамилию «Копец» извратили матерно, но созвучно. С тех пор только в публичных речах Пассионарии Ваня — Жуан остался «Красным дьяволом».
Воспитание Рохли я пропустил, потому что в свите главной большевички мелькнули знакомые сине — чёрные глаза.
— В том же кафе в семь. Устроит?
— Даже если на моём пути окажется вся армия Франко.
Здесь любят пышные метафоры. Тем более по дороге к кафе не пришлось прикончить даже муравья.
— Жду историю.
— Жаль, что не меня, — я подозвал официанта и сделал заказ побольше, не стесняясь снижения зарплаты. — Только предупреждаю, в мой рассказ никто не поверит, даже вы. Но вам я докажу, остальным и пытаться не буду. Не обещаю, что вы сможете использовать его как журналистка.
Лёгкая улыбка. Что поделаешь — красавица. Как только ей не пытались пудрить мозги. Но не историей гибели на Иудейской войне и реинкарнацией в теле красного военлёта. О том, что бывший управляющий туловищем сидит тут же, наслаждается вкусом вина и практически ни слова не понимает из разговора, я умолчал.
— Потрясающе! Независимо от обещанного доказательства. Иудейская война… Это о ней писал Иосиф Флавий?
— Браво! Не многие из современной молодёжи знают его имя. Вы получили классическое образование, синьорита?
А то как же. Потом хорошая девочка из добропорядочной семьи влюбилась, сбежала с марксистами, разочаровалась в отдельно взятом революционере, но не в единственно верном учении.
— Моя история обычная, — скромно оценила себя Мария. — Ваша же…
— Сальвадор Дали отдыхает. Для доказательства мне нужна подушка.
— Постель?!
— Не надо торопить события, сеньорита. Подушка заглушит выстрел из «маузера».
— Вы сумасшедший?
Я оглядел кабинку. Непродолжительную демонстрацию в стиле ню вряд ли увидят из общего зала. Расстегнул рубаху и показал шрам на пузе.
— Это выходное отверстие, крупнокалиберный пулемёт истребителя «Фиат», память о первом боевом вылете. В почке — входное. Будете смотреть?
Она зажала рот пальцами. Бесконечно готов смотреть и на губы, и на пальцы — не нужно заслонять одно другим.
— Я прострелю себе что‑нибудь на ваших глазах. На ваш выбор, только не голову.
— Вы… вы хотите сказать, что бессмертны?
— Нет, наоборот. Я умер девятнадцать веков назад. И с тех пор никого не любил. Пока не встретил вас.
На улице я завёл её в первый попавшийся подъезд шестиэтажного дома, отворил первую же сломанную дверь, где порезвились мародёры. Никого, только выдвинуты ящики из столов, открыты шкафы. В спальне аккуратно, видно — как и при хозяевах.
— Не надо!
Не знаю, что конкретно имелось в виду в этот момент.
— Я обещал. Предпочитаю сдерживать обещания.
Снял куртку и рубаху, повернулся на секунду к ней спиной. Держу пари, не преминула глянуть на пулевой шрам. Достал и взвёл подарок Алонсо.
«Бли — ин! Больно же будет!» — взвыла шиза.
«Да. А как иначе произвести впечатление? Сиди, зритель, и учись».
Выбрал самую мелкую подушку, положил левую руку на прикроватный столик. Мария зажала уши перед тем, как «маузер» хлопнул.
От вида крови она побледнела. Только этого не хватало! Ничего, справилась.
— Вот и всё, ранка затянулась, к утру останется застарелый шрам. Пулю можете сами извлечь из столешницы.
Я показал дырявую подушку. Из маленькой почерневшей прорехи выглянуло перо.
— Отопление выключено, с вашего позволения я растоплю камин. Нам есть ещё о чём поговорить, верно?
Через час она задала два вопроса.
— Странно называть тебя Муэрте. Как твоё имя на самом деле?
— Старший лейтенант Иван Бутаков. А, настоящее… Я не произносил его больше тысячи лет. Марк Луций.
— Скажи, Марк. За что тебе дали две тысячи лет?
Ванятке, своему альтер — эго, не ответил. А прекрасной женщине, что лежит рядом под одеялом, отказать сложно.
— Человека убил.
— Одного?
— Многих. Шла война. И до войны отнимал жизни, не терзаясь угрызениями совести. Служба, знаешь ли. Но одного совсем нельзя было убивать. Хоть он и так умирал.
Редчайшее явление — женщина больше не полезла с расспросами. Почувствовала, что не нужно. Мне исключительно повезло с ней.
Мы встречались не часто, в среднем раз в неделю. Мария нашла цивильную квартиру неподалёку от аэродрома, с ключами. Видно, её оставил кто‑то из знакомых беженцев.
Иван больше не пытался подшучивать. Я ему объяснил про возвышенность чувств. Тогда и плотское — не грех, а мельчайший кусочек Божьей Благодати.
На приборной панели появилась крохотная фотография Марии, а в кармане комбинезона — маленькая деревянная игрушка (попелье), её подарок и талисман.
Дождливые недели сменились солнечными днями. Теперь «курносые» часто летают. Удивительно: те же самые парни, что спустя рукава несли службу в Союзе, а по рассказам наша бобруйская авиабригада — отнюдь не исключение, здесь подтягиваются и рвутся в бой. Рискуют, часто гибнут. Новые заступают на их место и опять несутся в бой. Ох уж эти русские, не знают золотой середины. Или всё до лампочки, дай напиться до свинства, или грудью на пулемёт «чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать», за совершенно смешную зарплату. Я поражаюсь советскому образу мышления, извращённой мотивации поступков, мне ближе западный рационализм. Шизофрения не понимает, почему не нахожу советские modus vivendi и modus operandi (7) естественными и единственно правильными.
До численного равенства с франкистами как до Луны, советская военная помощь поступает в час по чайной ложке, но хоть чуть — чуть прибавилось авиации. Испанцы получают комплекты железа «сделай сам», из которого выпускают «Чатос» и «Москас» местной сборки. В результате полёты бомбардировщиков на Мадрид затруднились. Они перешли к ночным рейдам, как в Мировую войну. Нам же выпало гонять их в темноте.
Удовольствие, честно скажу — ниже среднего. Абсолютное большинство вылетов заканчивается вхолостую, мы не слышим и не видим франкистов. А уж если им удаётся отбомбиться и в темноте попасть во что‑то существенное, с утра непременно прилетает некий важный чин и устраивает нам разбор полётов по полной программе. Советская бюрократия, прибыв за лётчиками, демонстрирует себя во всей красе. Наказать, выгнать, понизить… чуть ли не расстрелять.
Похожие книги на "Демон против люфтваффе (СИ)", Минский Анатолий
Минский Анатолий читать все книги автора по порядку
Минский Анатолий - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.