Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
— Ерема, вопрос есть. А пегая масть — это как?
Ерема удивленно на меня покосился.
— А, это по умному так коровью масть называют. У вас по другому, разве?
Мда. Понятнее не стало. Жирный дядька из электрички говорил — кобыла. А Ефим говорит — корова такая. Где ж мне ловить шпиона верхом на корове? Или я опять что-то не так понял?
Глава 9
Спина горела огнем при каждом вдохе. Рубцы, намазанные какой-то вонючей мазью и прикрытые повязкой дико чесалось. А еще, похоже, от воспалившихся рубцов у меня поднялась температура. Кружилась голова, очень хотелось пить. Сильно мутило. То ли от ран, то ли от накатывающих волнами приступов обжигающей ненависти.
Я прожил здесь полгода, но так и не понял куда попал. Для меня все это было как приключение. Ну армия, ну присяга, ну восемнадцатый век. Подумаешь! В кино-то мы такие приключения каждый день видим, что такого-то? Опять же, есть реконструкторы и ролевики, которые в такое играют, есть тысячи книг про попаданцев, где такое норма жизни. Обычное в общем-то приключение.
Я не понял, не ощутил, не осознал самого главного отличия. Люди здесь считаются разных сортов, как колбаса. Есть имеющие права — и есть остальные, к которым отношение даже хуже чем к гастарбайтерам в оранжевых жилетках моего времени. Тут ведь как? Всю мою жизнь меня воспитывали в том ключе, что есть Родина, есть страна, есть народ, есть некие безусловные наши, за которых мы все и всегда горой. Фильмы и книги про Великую Отечественную Войну, с обязательным рефреном "за Родину!". Патриотическое воспитание, флаг, гимн, герб, вот это вот все. Книги про приключенцев были всегда об одном — главное это Родина, своя страна. И все интересы всех людей в первую очередь направлены на благо Родины. Так меня воспитывали, и я считал это нормальным, само собой разумеющимся.
Потому что я родился и вырос в бессословном обществе. И дворянство для меня было это… Ну, там, балы, красавицы, лакеи, юнкера, хруст французской булки… Слово "благородный" в мое время означало "вежливый", "воспитанный", "образованный", "умный"… что угодно, только не сама суть. Благородный — это слово носило в себе все положительные качества, какие только мог присвоить язык. Поступать благородно — это значит поступать хорошо, красиво, культурно, на благо Родине и обществу.
Помню, на памятнике Петру Первому подпись была — "А о Петре ведайте, что жизнь ему не дорога, только жила бы Россия". И все они — правители тех времен — в учебниках преподносились именно так. Мол, ночами не спят, все о России думают. Ага.
Одна маленькая мелочь. Совсем маленькая. Люди "подлого сословия". Крестьяне, работяги, солдатня. К ним вся эта забота о Родине не относилась никак.
В мое время даже в школах учили что государство — это аппарат насилия. Но кто это — государство? В мое время государство — это нечто обезличенное. Пятно на карте, к которому прикручен флаг, герб и гимн. Государство — это вроде бы никто. Нечто неодушевленное. Аппарат, система. Потому и люди относились к государству как к компьютерной программе. Если соблюдать правила — будет удобно и приятно. При должном мастерстве и знаниях можно немножечко хакерствовать и чуть-чуть подламывать систему. Если система глючит — можно написать жалобу в техподдержку, пнуть комп сапогом а те, кто побогаче — так и вовсе могут поменять комп вместе со всем софтом. Государство для нас — это некая машина. Да, там за рулем есть человек-водитель. Да, эту машину обслуживает целая ремонтная бригада, а по салону снуют кондукторы и собирают со всех тринадцать процентов за проезд. Да, эта штука может мимоходом раздавить, если вдруг вздумаешь встать на ее пути. Но в целом — удобно. Сел и поехал. И водитель — он точно такой же человек на этой машине. Он тоже не государство. Он лишь дергает рычаги да топчет педали. И при должном усердии ты и сам можешь выучиться на водителя да сесть за рычаги. Ну, по крайней мере так учат в государственной школе.
В этом времени все совсем не так. "Государство — это я!". Эту фразу англичане приписывали французскому королю Людовику IV, а французы — английской королеве Виктории. Это та самая шутка, в которой лишь доля шутки.
Государство — это они. В этом времени государство — это вполне конкретные люди. Монарх и его дворяне. Здесь нет никакой бездушной машины, здесь нет никакого водителя с кондукторами. Да и мягких кресел нет. И билет никак не купить. Государство, самая суть аппарата насилия — это они.
Власть дворян построена на насилии. Насилии над низшим сословием, над всеми, до кого можно дотянуться. Потому что люди "подлого сословия", низшие касты — это ресурс, а не люди. Дворянин, благородный, аристократ — его власть построена на безусловном навыке убивать и карать всех, кто не имеет родового герба или еще какого символа принадлежности к банде. И даже если простой смертный носит на мундире герб полка или целой страны, и даже если он находится под присягой и при исполнении — все равно дворянин может, должен и даже обязан убить человека подлого сословия при первом же намеке на угрозу своему статусу.
В тот день угрозой статусу стал я. Ну как сказать — угрозой? Сторожевой пес, который облаял вашего друга, пришедшего в гости — он ведь делал свою работу, верно? Его, пса, за это кормят. И надо бы похвалить… но он кидался на друга, потому ему, псу — по мордасам и в будку.
В моем мире за то, что я захватил шпиона мне была бы как минимум благодарность. Устная ли, в приказе ли, а то, глядишь, и медаль с премией и наградными часами. Потому что в моем мире есть наше государство и есть вражеское. И если наши дали по шапке ненашим — наши молодцы. Без вариантов. Здесь же все иначе. Есть те, кто права имеют — бандиты с влиянием, ресурсами и деньгами. И есть эти самые ресурсы, расходный материал. Людишки. Если вдруг ресурс атакует власть имеющего — расправа неминуема. Как у рэкетиров с рынка девяностых годов. С другим бандитом можно пойти на стрелку, можно тереть терки и так далее. С "лохом", "барыгой" и прочим ресурсом бандит договариваться не будет.
И весь этот сословно-бандитский уклад соседствовал с патриархальном укладом населения. Там, где слово старшего — закон. Перечишь старшему — получаешь как минимум подзатыльник. Или в лоб, фирменным ударом Ефима. Или плетей. Здесь много разных способов насилия. Старший — всегда прав. И тут еще благородные, которые точно так же гнут через колено старших в деревнях.
Не знаю, наверное, деревенское патриархальное население было не шибко радо такому укладу. Откуда-то же брались все эти крестьянские восстания Стеньки Разина и Емельяна Пугачева, о которых писали в учебниках? "Людишки", как их называли благородные — уходили в партизаны. Становились такими же разбойниками, как и первые в роду благородных. Те разбойники, ушедшие в леса да степи, подальше от государства, что успешно отбивались от государевых людей, проводящих полицейскую операцию — таких в России нарекали казаками. С ними пытались договариваться, как с власть имеющими. Хотя все равно рано или поздно все казаческие анклавы уничтожались государством, потому что главный грабитель должен быть один. А на тех, кто не смог выиграть свое локальное восстание, свою маленькую крестьянскую войну — ложилось наказание. Крепостничество. Эдакий странный аналог то ли рабства, то ли сервитута. Кривой перевод европейского феодализма на российскую юридическую почву.
Крестьянство платило бандитам дань. Всем бандитам. И лесным, и городским, и тем, которые с плюмажем, и тем, которые в рясах, и много кому еще. Притаившись до поры до времени. Профессионально ломая комедию и притворяясь тупым, ограниченным и забитым скотом. Выжидая момента, когда можно будет снова попытать счастья в крестьянском восстании. И, если повезет, стать казачеством — восставшими крестьянами, которые смогли отбиться от атак благородных.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
Похожие книги на "Красные камзолы (СИ)", Ланков Иван
Ланков Иван читать все книги автора по порядку
Ланков Иван - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.