На дальних берегах (СИ) - Грехов Тимофей

Тренировки в уборке очень пригодились мне. Привыкнув убирать замок большим количеством воды, я быстрыми и отточенными движениями промывал раны. После чего исцелял раненых.

Однако всё больше и больше стали привозить воинов с раздробленными костями. Расплющенные руки и ноги, смятая броня, отсечные руки и ноги, которые они прижимали к себе, смотря на меня с надеждой.

— Почему на меня так смотрят? — спросил я у женщины, что целый день помогала мне.

— Господин, многие из воинов были под Кемерово, и видели чудеса в Вашем исполнении, — ответила она.

Я немного задумался, после чего, усилив голос магией, сказал.

— У кого отсеченные руки и ноги, сейчас я создам много льда, куда вам нужно будет сложить ваши конечности, а когда я закончу, постараюсь помочь и вам.

— А для чего лёд? — послышался голос из толпы.

— Потому что я так сказал, — ответил я.

И закончив с очередным раненым, я создал большой ледяной пласт. Этим действием я выиграл себе и искалеченным воинам время. Ведь их жизни ничего не угрожало. Тогда как каждую минуту заносили воинов чьи сердца вот-вот должны были остановиться.

Не знаю сколько прошло времени, но я заметил, что в госпитале вдруг стало очень тихо. И прислушавшись я понял, что бой Макарова закончился.

Не отвлекаясь от раненого, которому стальной болт полностью пробил доспех, не давая его снять, спросил.

— Что происходит? — спросил я уже женщины.

— Бой закончился ничьей. Макаров возвращается, — ответила она.

Я кивнул. Его бой длился по меньшей мере четыре часа. Я даже представить себе не мог, как сильно Степан Осипович устал после этого. А ещё я не знал, чем закончилась эпопея Капитолины Де Макаровой с освобождением сына из плена.

Примерно через час ко мне зашёл Макаров. Он постоял около меня не больше пяти минут, после чего также молча вышел. У меня просто не было ни времени, ни сил сейчас отвлекаться на разговор с ним. Не всем, но многим я смог вернуть отсеченные руки и ноги. Некоторым у меня даже получилось сохранить конечности после того, как им расплющило кости. Правда на них уходило больше всего энергии, и я старался исцелять полностью вначале магов, а потом тех, кто казался мне самым сильным.

Ведь я уже знал, что бой ещё не закончен. А прогремевший ещё тринадцать раз колокол, сообщил о том, что пиратам пришло подкрепление.

Уже когда сильно стемнело я вышел из госпиталя. И ко мне сразу подошёл родственник Макаровых.

— Князь Тьер, меня просили передать когда Вы освободитесь, что Вас ждёт глава рода Макаровых.

Устало вздохнув я уже настроился на долгий путь в замок. Но стоило мне оглянуться за здание временного госпиталя, я увидел большой палаточный город. А рядом с ним горело по меньшей мере несколько сотен огней.

— Ты ослушался меня! — с осуждением сказал Макаров.

— Обстоятельства, — ответил я не собираясь оправдываться.

Наши взгляды столкнулись, и к моему удивлению Степан Осипович отвёл его первым.

— Я не буду тебе ничего выговаривать. К тому же я уже в курсе какой вклад в сегодняшнюю победу ты внёс.

— Вампиры! — произнёс я. — Никто не мог ожидать такого от пиратов.

Макаров не стал ничего говорить по этому поводу, спросил.

— Ты в курсе, что сегодня убил Костанцию Маркевич?

— Нет, у меня не было времени узнать как её зовут. Слишком сильной она оказалась. — Макаров вопросительно посмотрела на меня. — Она была на промежуточном этапе становления младшим магистром. И во время боя она стала им.

— Хм, — задумался Макаров, — достойная победа. И я несказанно рад, что ты победил. Ведь не вмешайся ты в бой за побережье, скорее всего мы уступили его. Но скажи мне, — серьёзно посмотрел на меня Макаров, — что за крестное знамение появилось в небесах?

— Учитель, думаю Вы и так знаете ответ.

На его скулах заиграли желваки, и сердито посмотрев на меня, он сказал.

— Ты сильно подставился. Не знаю говорил ли тебе кто-нибудь, но в древние времена, когда рабские капсулы свалились оттуда, — указал Макаров на потолок, — церковь придумала ритуал, чтобы остановить бесчинства энергетических вампиров. А по крестному знамению, вычисляли их местоположение.

— Я знаю, — ответил я. — И, если Вы позволите, мне нужно написать письмо, и отправить его домой.

— Если не секрет, то кому?

Немного подумав, я ответил.

— Митрополиту Кириллу. Однажды он уже выручал меня в похожем деянии.

— Так над столицей, это твоих рук дело?

Я кивнул, не став вдаваться в подробности.

— Шифр есть? Или в открытую будешь писать? — спросил учитель.

— Разумеется есть, — ответил я.

Он кивнул.

Макаров подождал пока я составлю письмо, крикнул слугу, который должен был срочно передать это послание домой.

— Ярар, я понимаю, что ты устал, но сейчас я не могу пренебрегать твоими талантами. У тебя есть силы, чтобы пойти со мной на военный совет, который начнётся через полчаса?

— Я с Вами, — ответил я, и заметил его одобрительный взгляд. А Макаров показал мне, чтобы я садился в кресло, стоящее за мной.

— Каковы наши потери? — спросил я.

— Твоими стараниями меньше, чем могло быть. — И видя, что такой ответ меня не устаревает. — Из четырёх сотен конницы в живых осталось семьдесят три человека. Пехоте досталось неслабо. Из четырёх тысяч в строю осталось полторы тысячи.

— Откуда такие потери?

— Слишком много магов было среди пиратов. — Я видел, как Макарову очень сложно говорить следующие слова. — От пятидесяти членов рода в живых осталось двадцать три человека.

— А Вадим?

— Он жив! — со сталью во взгляде ответил Макаров. —

Было видно, что ему трудно говорить об этом, и Макаров сам сменил тему.

— Больше тысячи человек погибло, остальные ранены, — вернулся к теме пехоты учитель. — Завтра в строй вернутся ещё семьсот человек, кстати, благодаря тебе. Остальных раненых завтра с утра отвезут подальше. — И сделав паузу. — Так, на всякий случай.

«Всякий случай» иносказательно означал «если мы проиграем».

— А помощь будет?

— Я послал один дирижабль сразу, как закончился бой с магистрами. Надеюсь, что к полудню прибрежные главы родов вышлют подмогу.

— А могут не выслать?

— После гражданской войны, где мы были по разные стороны баррикад? Конечно могут.

В этот момент в палатку вошла супруга Макарова, она увидела бокал в руке мужа и, не спрашивая разрешения, взяла его и выпила залпом.

— Степан, что мы будем делать дальше? — не обращая на меня внимания спросила Капитолина у мужа.

Он, будто чувствуя вину, опустил взгляд, ответил.

— Я не знаю.

Не став мешать сложному разговору, я с разрешения Макарова вышел из его палатки пообещав, что приду на военный совет. Сам пошёл немного прогуляться. У одного из костров меня увидели воины, и не спрашивая разрешения схватили меня за руки и потащили к котлу.

— Княжич, — обратился ко мне воин, — ты не серчай на нас, что мы вот так. Просто видим, идёшь в темноте, видно насколько тяжело тебе пришлась волшба, ведь весь бледный. А Митька как раз похлёбку вкусную сварил. Рыбу, что волнами на берег вынесло, он сбегал собрал и приготовил, да так, что ещё с ребятами из соседних стоянок поделились.

Я кивнул.

Откровенно говоря, у меня не было причин сердиться. И когда мне подали горячую чашку с едой, я стал стучать ложкой словно заведенный. Посмотрев в лица воинов, я ещё раз убедился, что бой сближает людей. Даже несмотря на то, что это не мои воины, ещё долгое время меня будет наполнять чувство, что роднее их никого у меня нет. По крайней мере такое чувство уже у меня было, когда мы я сражался под Кемерово.

Поблагодарив воинов за еду, я спросил.

— А что там горит? — указал я на берег.

— Когда бой закончился, в ров начали свозить земляное масло и, погрузив убитых противников, зажгли огонь, чтобы вонь от их тел не мешала завтра нам снова сражаться.

Поблагодарив воинов за угощение, я вернулся в госпиталь. У меня в груди появилось чувство, что Аяна должна вот-вот очнуться. Зайдя в госпиталь, я заметил, что женщины, которые помогали мне с самого начала поступления раненых, ещё находились здесь. Кто-то носил воду, кто-то перевязывал раненых. И когда меня увидели, ко мне подбежали несколько из них прося помочь раненым, которым стало плохо.