Выпускник (СИ) - Купцов Мэт

Интрига закручивается все сильнее.

Переворачиваюсь на другой бок и засыпаю мертвецким сном.

На следующее утро встаю бодрый. Оглядываю ребят.

Коля Сытин что–то мурлычет себе под нос.

— Что, Колян, жизнь налаживается? — подмигиваю.

— Да, вроде того. Смотрю и ты не скучаешь. Приоделся чувак, зачет сдал, можешь сегодня и подежурить.

— Легко, теперь я свободный.

После пар спешу в общежитие, готовить обед.

Но я разработал целый план, совместить полезное, не то, чтобы с приятным, но раз и навсегда решить вопрос с Серегиной.

Чтобы больше у нее не возникало никаких потуг в мою сторону.

Мы с ней люди, словно с разных планет.

Если бы она не нарывалась каждый раз сама, я бы даже не заметил ее. Не мой типаж.

Глава 10

Натягиваю на себя джинсы, футболку, обуваюсь в кеды.

Готовить обед спускаюсь на второй этаж на кухню девчат.

— Ух, ты. Какими судьбами? — стреляют в меня глазками студентки.

— Да, у нас плиты техосмотр не прошли, — невозмутимо говорю я. — Отключили газовики. Не выгоните же, девчата. Не оставите голодными молодых ребят.

— Нет, конечно! — дружно отвечают девушки.

Весть о том, что парень с четвертого этажа спустился к ним на кухню и готовит тут отменный борщ, вмиг облетела весь второй этаж.

Девчонки заглядывают на кухню по делу и без дела.

А вот и она — Маша Серегина.

Птичка в клетку залетела!

Пьет водичку из–под крана, делает вид, что внимания на меня не обращает.

Ну, да, так прям я и поверил.

Стоило ей выйти, как я тут же обращаюсь к соседке, невысокой брюнетки в цветастом халате.

— Присмотри пожалуйста за моим борщом, мне надо отлучиться.

— Да, конечно, — радуется она, что уделяю ей внимание.

Выскакиваю в коридор и догоняю Серегину.

Хватаю за руки и прижимаю к холодной стене.

— Убери руки. У меня есть парень, — шипит она.

— Так я же твой парень и есть. Ты что уже забыла? — усмехаюсь.

Смотрю на нее сверху вниз сверлящим взглядом.

Прижимаю крепче к стенке.

Девчонка смазливая, макияж слишком броский, можно сказать вульгарный. И это я еще не говорю о мини юбках, в которые она наряжается.

Ресницы накрашены густо зеленой тушью, цвет глаз подчеркивает — зеленый.

Пухлые губы накрашены яркой малиновой помадой.

Так и хочется эту бестию затащить в санузел и отмыть разукрашенное лицо под краном с холодной водой.

Хмыкаю.

Представляю, как держу одной рукой за шею, а второй боевую раскраску смываю с ее лица.

— Что нравлюсь тебе? — дерзко спрашивает Серегина.

— Ты? Нет, не нравишься, — выгибаю иронично бровь.

— А что тогда ты хочешь от меня, Сомов?

— Я — ничего. А ты, смотрю, даже фамилию мою выяснила. С какой целью?

— Пусти меня! А то… — верещит Машка под руками.

— А то что? — жестко спрашиваю я.

— Будет шантажировать. Расскажет всем, что беременна от тебя! — слышу женские возгласы за спиной.

— Беременна? — машинально повторяю я.

— Слушай их больше! Им лишь бы посплетничать, — бойко отвечает Машуня.

Поворачиваю голову, смотрю через плечо, а вокруг собралась уже толпа студенток.

Гул стоит, похоже ставки делают — беременна или нет.

Но главное, от кого?

Мне не до шуток. Не ожидал такого поворота событий.

Чем только вместо учебы они тут занимаются.

Перевожу взгляд на Машу.

— Вы с ума что ли все сошли? — шипит Серегина, краснея и оглядываюсь по сторонам.

— Серегина залетела, — гудит толпа. — Что теперь скажет своему парню, от кого малыш?

— У Маши есть парень? — спрашиваю я, не сводя с нее взгляда.

— Конечно, есть. — Валька Соколов.

— Только они поссорились.

Кто–то тяжело дышит мне в спину. Поворачиваю голову.

На шум прибежала комсорг Лидия Веселова.

— Что тут происходит? — запыхавшись, спрашивает она.

— Вовремя ты, Лидия, подоспела, — подмигиваю я.

Веселова краснеет.

Что за мода тут такая, чуть что, так все девчата спешат краснеть.

— Маша, что происходит? — взволнованно уточняет Лидочка.

— Так она Вальку Соколова бросила. К другому переметнулась, — доносятся девчачьи голоса.

— Как к другому? А Валентин? Соколов?

— Хотела, чтобы он ревновал, — подсказывают дружно подруги.

— А еще ребеночек у нее скоро будет.

Веселова хватается за сердце, округляет глаза.

— Лида, не верь им! — горячо говорит Серегина. — Неправда все это, — глаза ее сверкают. — Мы просто поспорили с девчонками, — умолкает на полуслове, закрывая рот рукой.

Если учесть слухи, что ползут по общежитию, то поспорила она на…

— Веселова, ты это слышала? Ну, это прям не по — советски! Не по — комсомольски — спорить на людей!

— Надо на собрании всего общежития разобрать ее поведение, — доносятся возмущенные голоса студенток.

Комсорг растерянно хлопает глазами.

— И думать тут нечего! Пусть этот, как его там кавалер…

— Валентин Соколов, — подсказывает кто–то слева.

Оглядываюсь. Толпа девиц гудит, как осиный рой пчел.

— Вот именно. Пусть Валя Соколов знает, какая девушка Мария Серегина. Пусть знает, с кем хочет связать свою дальнейшую судьбу, — выступают ораторы наперебой.

— А Машка что, замуж собралась за Соколова?

— Да, она просто хотела на ревность его развести, чтобы предложение сделал.

— Могу поспорить, не женится Валька на этой вертихвостке! — доносятся голоса.

Маша пыхтит, краснеет, пряди волос с лица сдувает.

Девушки вокруг разгорячились, жаждут расправы.

Будто ведьму собрались на костре сжигать.

— Лидия, надо подумать над повесткой собрания. Я вызываюсь выступить. Еще нужны свидетели. Кто готов? — высокая худая девушка тянет руку.

Стою молча наблюдаю.

Пора кончать с этой вакханалией и свинчивать из эпицентра событий.

— Вы тут сами решайте, а мне борщ надо ребятам отнести в комнату, — обращаюсь ккомсоргу.

Она удивленно смотрит на меня снизу верх, а я размашистым шагом ухожу на кухню.

Веселова быстро приходит в себя и бежит за мной. Кивает девчатам– поварихам, те ретируются из кухни.

Остаемся наедине с комсоргом.

Подхожу к своей кастрюле. Борщ давно готов, я важно помешиваю.

— Макар. Расскажи, что случилось? — в ее руках появился блокнот с ручкой.

Делаю вид, что очень занят.

— Макар, ну пожалуйста, мне нужно получить информацию из первоисточника. Девчонки там разное болтают.

— Лида, собрание отменяется, — говорю я, не оборачиваясь.

— Как отменяется?

Беру в руки кастрюлю с борщом, держась за ручки полотенцем.

— Просто отменяется и все. Серегина пошутила, ну, поспорила она там с кем–то. Сглупила. С кем не бывает. Ну, а девчонки насчет собрания, чтобы ее пропесочить, тоже сгоряча ляпнули. В запале, так сказать. Лично я ее простил, понимаешь, Лида?

Смотрю на нее так проникновенно, что комсорг теряется.

— Ты серьезно, Сомов?

— Конечно. Я в такие игры не играю. Будущую карьеру журналистам не порчу. Девчонки просто шутили.

— Шутили? Ну, Сомов, хороши у вас шуточки! Нашли чем заниматься, вовлекая всю общественность.

— Ну, я — то точно никого не вовлекал. Это Серегина решила устроить шоу.

— Какое еще шоу? — записывает Веселова непонятное слово в блокнот.

— Ну, как тебе объяснить. Подиум такой решила устроить из общежития, мисс общежития стать.

— Мисс общежития? — округляет глаза комсорг. — Что за самодеятельность?

— Вот этого я не знаю, — жму плечами. — Какие — то там ваши женские штучки, — прохожу со своим борщом мимо нее в двери.

Веселова стоит с открытым ртом, что– то прокручивая в своей голове. Неожиданно ее озаряют светлые мысли.

— Послушай, Макар. Маше Серегиной не плохо было бы перед тобой извиниться. Я прослежу за этим.

Застываю с кастрюлей в руках.

— Кстати, она еще должна сказать тебе — спасибо, что ты отменил заявку на комсомольское собрание, пожалел ее, чтобы не отчислили из университета. Можно сказать, спас ее.