Преддверие войны (СИ) - Птица Алексей

— Это тянет на ресторан, Федя, причём, из дорогих.

— Пусть так, мне всё равно приглашать некого, так что, отметим вдвоём, хочешь, пригласи свою новую подругу.

— Ха, так я не против, только ты сначала свою нечаянную подругу найди, её и пригласишь, если что, а я не спешу. К такому делу нужно подойти ответственно, а для начала можем купить себе по пиву.

— Хорошо, по самому дорогому тогда, я угощаю.

— Я согласен!

Купив себе пива, мы хорошо провели вечер в комнате, а утром вновь отправились на занятия. Слухи о получении мной титула барона стали достоянием общественности и дошли даже до ушей Женевьевы, что меня одновременно и удивило, и обрадовало. Увидеться с ней получилось уже после занятий, и мне показалось, что наша встреча произошла не случайно. Женевьева стояла в коридоре, в окружении двух своих подруг, когда я проходил мимо неё, выйдя из лекционной аудитории.

Остановился я потому, что она внезапно выпрямилась и упёрлась в меня взглядом своих прекрасных глаз, тут уж дураком надо быть, чтобы не догадаться притормозить и узнать, чем вызван данный взгляд. Я и остановился, чтобы вежливо поприветствовать девушку.

— Добрый день, сударыня!

— Поздравляю вас, Фёдор, с получением от государя-императора титула барона! Это высокая честь, несомненно, вы её достойны, раз оказались ею отмечены.

— Благодарю вас, сударыня, мне очень приятны ваши слова, но откуда вы узнали?

— Весь первый курс гудит известиями о получении вами титула, трудно не узнать о том.

— Не знал, в любом случае, благодарю за поздравления, надеюсь, что смогу увидеть вас ещё раз и иметь возможность поговорить с вами.

— Надейтесь, — серьёзно ответила Женевьева и, кивнув стоящим в сторонке подругам, отправилась по коридору дальше, следуя по своим делам. Я остался стоять на месте, провожая её взглядом, так как догонять девушек было в высшей степени неучтиво.

Об этой встрече я рассказал Петру.

— А Женевьева определённо к тебе неравнодушна, Федя.

— Не знаю, я к ней тоже неравнодушен, но видишь, как всё получается.

— Это да, два человека любят друг друга, ну, наверное, — осёкся под моим взглядом друг, — и не могут соединить свои сердца. А ты почему не пригласил её на ужин?

— А с какой стати я могу пригласить её на ужин, пусть даже по поводу получения титула?

— Ну, если она тебя поздравила, то можно сделать следующий шаг, или попытаться сделать.

— Нет, Пётр, не надо меня успокаивать напрасными надеждами и провоцировать конфликт на ровном месте. Как только я смогу поднять свой статус хотя бы на одну ступеньку, Женевьева сама даст мне намёк, а пока…

— Да я знаю, Федя, хотел поддержать и обнадёжить тебя, тем более, ты уже успел с другой девушкой познакомиться.

— Отношения с той девушкой вилами по воде писаны, друг.

— Хорошо, забудем о напрасных надеждах и займёмся текущими делами, сессия уже совсем скоро.

— И то верно! — и мы принялись усиленно готовиться к занятиям, ведь итоговая годовая сессия маячила совсем не за горами.

Через неделю мне пришло официальное письмо от главы компании «Воздушные развлечения» Рихарда Васнецова. В нём он приглашал меня посетить офис, расположенный на Невском проспекте, чтобы получить награду, назначенную за спасение дирижабля.

По указанному адресу я отправился на следующий же день, гадая о том, что приготовил мне хозяин компании. Здание, куда я вскоре прибыл, представляло собой сосредоточение различных частных контор, арендующих помещения, одним из которых и оказалось акционерное общество «Воздушные развлечения».

На пороге меня встретил представитель компании — моложавый интеллигентный старичок с лихо закрученными вверх седыми усами и седой же бородой клинышком.

— Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Это вы помогли спасти наш дирижабль?

— Да, вот ваше письмо в мой адрес.

— О, прекрасно! Да вижу, а билетик у вас не сохранился, случайно, после того весьма неоднозначного рейса?

Я в растерянности посмотрел на вежливого старичка.

— Нет, не сохранился. Я даже не помню, куда я его дел, после всего случившегося.

— Ах, жаль, а я-то думал, что должен сохраниться, иначе, как же знать, что вы это вы, и обязательно были на борту нашего дирижабля, может, это и не вы там находились⁈

— У меня есть паспорт.

— Ага, да, совсем запамятовал, да-да, покажите мне его.

Я вынул из кармана паспорт и протянул его старичку, тот быстро проглядел документ и вернул мне обратно.

— Что же, всё верно, вы Фёдор Дегтярёв, единственный сын своих родителей, ныне почивших. Всё верно.

Я с большим недоумением смотрел на представителя фирмы и не понимал, зачем меня сюда пригласили.

— Зачем вы вызвали меня к себе письмом? Я не понимаю этого, — задал я интересующий меня вопрос уже напрямую.

— Руководство фирмы приняло решение вас наградить за спасение, а я, как законный её представитель и юрист, обязан всё провести максимально правильно и удостовериться, что вы это и есть вы, тот, кто действительно помог нам спасти дирижабль.

— Ясно, вы убедились уже, что я это я, или ещё нет?

— Не совсем, хотелось бы билетик увидеть, да и позвать свидетелей. У вас есть свидетели произошедшего?

— Да, пригласите членов экипажа, стюардов, капитана дирижабля, они подтвердят всё произошедшее.

— Этого недостаточно.

— Так что же вы тогда от меня хотите и зачем вообще вызвали к себе? — уже искренне негодуя, задал я повторный вопрос.

— Поступило распоряжение поощрить вас, вот я и занимаюсь выяснением всех подробностей данного дела. Но мне нужны документальные доказательства, раз вы совершили невозможное. А сумма к выплате назначена немаленькая, поэтому и проверяю тщательно.

— Это какая же, позвольте полюбопытствовать? — не сдержался я от меркантильного вопроса, скорее, уже из-за злости, чем из жадности.

— А это пока для вас секрет.

— Гм, так может, вы хотите презентовать мне всего десять злотых, так как для всех людей большая сумма является разной. Для бедняка и злотый — огромные деньги, а для купца и сотня тысяч станет разменной монетой, — продолжал я давить на этого адвоката, которым старичок, несомненно, и являлся.

— Всё так, но пока вы не подтвердите своё участие в спасении дирижабля, не сможете ничего узнать.

— Так, может, мне тогда уйти, чтобы не мучить ни себя, ни вас?

— Да-да, это лучшее решение из всех возможных, но тогда вы, пожалуйста, подпишите вот эти бумаги, и мы вам переведём, как участнику тех событий на ваш счёт ровно сто, нет, пятьдесят злотых, в качестве моральной компенсации за пережитое.

Разозлившись, я протянул руку и, взяв бумаги, внимательно их прочёл. К сожалению, я редко сталкивался с крючкотворами и бюрократами, но последние события обострили мой ум и усилили недоверчивость, я бы даже сказал, критически усилили. Поэтому я несколько раз перечитал все бумаги, пытаясь уяснить их смысл, в том числе и скрытый, а он, несомненно, в них имелся.

— Так вы хотите, чтобы я подписал отказ от любой премии, кроме той, которую вы озвучили?

— Да, именно так.

— Но, простите? Здесь указана сумма в сто злотых, а вы говорите про пятьдесят?

— Сто? Ах, простите меня, старика, запамятовал я, действительно, сто злотых. Вот ведь как, специально для вас сумма удваивается, а другие пассажиры и вовсе по десять злотых получили в качестве компенсации.

— Угу, а у вас есть весь список пассажиров?

— Конечно, есть, но я вам его не дам, мало ли, с какой целью вы интересуетесь, а мы свято храним тайны наших клиентов.

— Я заметил, — зло хмыкнул я, что не укрылось от старичка-добрячка.

— Ну что вы, деньги весьма приличные.

— Для того, кто был на приёме у… — тут я осёкся, вспомнив предупреждение не распространяться о своём посещении императорского совета, — … у губернатора Крестополя, это гроши.

— Ну, как хотите, можете не подписывать никаких бумаг, и тогда вообще не получите никакой компенсации, так что, думайте, или сто злотых, или ничего!