Шарлатан (СИ) - Номен Квинтус

Из этого моего «достижения» мировая общественность в лице семьи сделала три разных вывода, проявив во всей красе «плюрализм мнений»: баба Настя, сказав, что «господь внука наградил», отправилась в церковь за меня свечки ставить, дядя Алексей приказал своим троим детям (включая Вальку, которая уже ходила с «серебряной» медалью) «выучить все книжки, которые Шарлатан уже прочитал», а тетя Маша принялась у себя все цветы пересаживать в «новую землю». Правда, цветов у нее было немного: кроме лимона еще был горшок с «китайской розой» (я все же думаю, что это был гибискус) и в деревянном ящичке рос непременный столетник. Еще она принесла откуда-то вонючую герань, так что у нее поголовье цветов только выросло…

Но вот в чем семья была едина, так это в том, кто отныне будет отвечать за огород. Безо всякого плюрализма это дело было поручено мне, и хорошо, что тем же «решением» меня все же назначили именно «старшим по огороду». То есть если я говорил отцу и дядьям, что нужно идти и окучивать картошку, то они молча шли и окучивали. А тетки теперь огород поливали когда я им говорил, и поливали именно столько, сколько им указывалось. И тем, чем указывалось — правда, все же собирать навоз на дорогах и заячьи какашки в лесу (а других зверей там просто не водилось) приходилось мне уже самостоятельно. Правда, когда я первый раз принес из лесу кузовок с этим добром, родня посмеялась «убогости добычи», но через день после того, как я сказал, что «один такой кузовок — это лишнее ведро картошки в урожай», Николай принес мне жестяной кузовок с самозахлопывающейся крышкой и замочком. А на вопрос тети Насти, зачем он так мучился, дядька как-то задумчиво ответил:

— Зайцев-то в лесу мало, не гоже, чтобы другие дети… над Вовкой смеялись.

На четвертые именины мне снова много чего надарили, и самым важным для себя подарком я счел новую кровать. Ее мужики деревенские сделали, причем сделали ее не из елки какой-нибудь, а ясеневую. Отец и дядья все же металлистами были, с деревом, хотя и умели работать, но больше в смысле дров наколоть или новую болванку для валенок сделать. А мужики пригласили опять чьего-то родственника-столяра, и кровать у меня получилась вообще с резными спинками. Очень своевременный оказался подарок: раньше-то я просто на сундуке спал, а с него и свалиться было нетрудно, да и я вдобавок вырос так, что уже длиннее сундука стал. К тому же мужики очень творчески подошли к моей просьбе (хотя и просил я отца, а не их): кровать мне сделали двухэтажную, так что и у Маруси появилось удобное спальное место. Потому что сестренка-то у меня тоже росла, и в люльке она даже вытянуться уже не могла. А теперь настало вообще счастье.

Ну а домашние (очевидно, о подарке предупрежденные) его существенно улучшили: для Маруси матрац спроворили (подозреваю, что покупной немного перешили, чтобы в размер кровати попасть), подушки новые сделали две, пуховые (большую — мне, поменьше — сестренке). Простыни, наволочки и даже пододеяльники сшили, и одеяла стеганные — причем ткань для них тетки снова сами соткали. Это, откровенно говоря, меня сильно удивило, ведь теперь любых тканей в магазинах было просто завались — но «деревня», «традиции»: мне баба Настя сказала, что до пяти лет детям «положено быть в домотканом». Но положено и положено, однако и простыни, и наволочки с пододеяльниками были сшиты из покупной ткани, и это никого не смутило.

Еще мне именно к именинам дядья сделали подарок довольно специфический: они, как и обещали, выстроили для меня новый «червяковый домик». Тоже землебитный, но уже размером примерно четыре на шесть метров (внутри), и с настоящим чердаком. Только вот махоркой его утеплять не стали: они подумали, что «от махры и червяки сдохнуть могут». Опровержения данного тезиса у меня не нашлось, и дом на потолке утеплили «по новому способу»: керамзитом. То есть они, похоже, даже слова такого не знали, но керамзит у них «сам образовался». В деревне было принято при замене нижних венцов в избе одновременно и дранку на крыше менять, так как она все же подгнивала постепенно — а народ-то в деревне грамотный, книжек всяких начитался, и решил, что нужно деревню сделать «лучше, чем у буржуев». И вместо дранки застелить крыши черепицей.

Попытки изготовить черепицу из «кирпичной» глины успехом не увенчались: все же черепица должна быть тонкой (относительно тонкой) и размером побольше кирпича — и такие глиняные необожженные заготовки еще при укладке в кирпичную яму все сломались. Но кто-то «вспомнил», что «черная глина с болота за Грудцино, засыхая, как камень становится» — и пару возов этой глины в деревню привезли. Ну да, «сырая черепица» получилась очень прочной, при укладке в яму не треснула — вот только из ямы мужики достали толстые пористые пластины — тот самый керамзит, только не в виде катышков. И вот этими плитками мне потолок в червяковом домике и утеплили, положив их в четыре слоя. Думаю, не ради того, чтобы «новые технологии» испытать, а просто, чтобы «не выкидывать же, зря, что ли, старались». Однако домик получился действительно неплохим и, надеюсь, теплым. А в старом я дрова на зиму уложил: все же «под крышей».

Но эта стройка была ими проведена «в свободное время»: в деревне шло массовое строительство кирпичных фундаментов под избами. Я уж не знаю, откуда мужики притащили сразу девять паровозных домкратов, но все избы в деревне они подняли чуть ли не на метр еще до конца июня, а сами фундаменты строили две нанятых «сторонних» артели. Причем обе вместе строили фундамент под нашим домом: очень непростой работенка оказалась. Потому что и дом «кривой», и фундамент очень непростой получался. Причем артелям этим еще дополнительных рабочих нанять пришлось: по проекту из-под дома вообще всю землю нужно было на два метра выкопать. А проекты все составлял тоже специально нанятый архитектор, причем его вообще откуда-то очень издалека пригласили, чуть ли не из Костромы. И архитектор этот был вообще не «советский», он еще до революции у себя в губернии церкви строил, а пригласили именно его потому, что после революции ни одну из выстроенных под его руководством церквей сломать так и не смогли…

Я с этим интересным дядькой тоже много о чем поговорить успел, и от разговоров мне была большая польза — правда, дядья были готовы меня после этого неделю без перерыва пороть. Потому что дядька этот предложил мужчинам в семье дом еще на аршин поднять, в результате чего в доме должен был появиться большой и просторный подвал. Тетки, естественно, такое предложение приняли с восторгом, баба Настя — и изрядным скепсисом (поскольку теперь нужно было печь в комнате перекладывать полностью), но возражать все же не стала. А вот мужчины…

Против жен они пойти не могли, тетки их в таком случае просто живьем бы сожрали — но для выполнения их теперь уже совместного желания требовалось срочно где-то добыть еще почти шесть тысяч кирпичей, а вариант «купить» можно было даже не рассматривать. И быть бы мне поротым нещадно, но меня спас дед Митяй: он согласился дать кирпичи нам взаймы, с тем, чтобы наши ему новый кирпич выделали уже к сентябрю: у него-то дом стоял на отшибе, с отдельным краном в водопроводе и там в дом трубу можно было позже всех завести и воду уже в октябре даже пустить. А пока все это делается, он договорился с месячишко пожить у деда Ивана, деревенского конюха.

И меня пороть не стали, а я, буквально пятой точкой чувствуя, что это мероприятие ненадолго просто отложено, мобилизовал «детсадовцев» и мы за неделю натаскали столько глины, что из нее можно было и десяток тысяч кирпичей налепить. Куча получилась очень большой, и она даже наполовину перегородила Полевую улицу — но никто на неудобство такое даже внимания не обратил: вывешанная за углы на бревнах изба тоже полулицы перегораживает вытарчивающими из-под нее бревнами, а кучи земли, из будущих подвалов выкапываемые, тоже простора не добавляли, так что кучей больше, кучей меньше…

Но кучи эти все же изрядно мешали, и особенно большая куча образовалась напротив нашего дома. И я, договорившись уже с дедом Иваном, приступил потихоньку к их «ликвидации». Далеко увозить многие кубометры земли мне было откровенно лень, так что я придумал для земли совершенно другое применение. Не самое простое и дешевое, все же мешок цемента в Ворсме на строительном рынке стоил пятнадцать рублей, но терки продавались уже не только в Горьком, их теперь даже в Москву возили чуть ли не вагонами, а отец свое обещание по поводу «десяти процентов» честно выполнял. Так что я снова «организовал детишек» на очередную авантюру — и «процесс пошел». Не очень быстро, однако взрослые хотя бы поначалу не мешали, а потом уже поздно мешать было: народу то, что мы успели сделать, очень понравилось. Настолько понравилось, что мне деревенские пообещали «до зимы» вернуть потраченные мною полторы сотни рублей.