— Ладно, — покладисто согласился я. — Если дедушка хочет — то спою. Только гитару настрою.
Я уселся на кровать, принявшись настраивать струны. Это недолго. Одно плохо.
— Жаль, ленты никакой нет, или шнура, — заметил я. — Гитару держать на весу не очень удобно.
— Сейчас что-нибудь поищу, — сказала маменька и вышла.
Я уже почти все настроил, как в комнату заглянула Аня.
— Ольга Николаевна ленту ищет, только ничего подходящего найти не может, — сообщила барышня. Хмыкнула: — Сейчас все изладим.
Девчонка перекинула косу на грудь и, не успел я заверещать — не губи красоту, принялась ее расплетать. Три минуты и Анька отдала мне свою красную ленту.
— Сейчас по новой заплету.
— Стой, — скомандовал я. — Самой тебе неудобно. Повернись спиной…
В жизни никому не признаюсь, что умею заплетать косы. И как этому научился — тоже никому не скажу. Ладно, специально для читателей намекну. Лето я проводил в деревне (вернее, в п. г. т.), в детстве играл и с мальчишками, и с девчонками. И все вместе мы плели венки. А еще, как-то, в августе месяце, подрядился собирать лен. Хватило меня на неделю, тем более, что начинался учебный год. Но некоторые навыки приобрел[1].
— Ваня? Аня?
Ну да, маменька малость удивилась. На гитаре лежит ленточка, а сынок заплетает косу воспитаннице.
— Уже заканчиваем, — сообщил я, а Аня быстренько заступилась: — Ольга Николаевна, не ругайте Ваню. Это я сама ему ленточку отдала.
— А я шнурок принесла, — растерянно сказала маменька. Посмотрев на свой шнурок, не иначе, отрезанный от шторы, заметила: — А ведь он, пожалуй, коротковат.
— Готово, — сообщил я, проверяя косу. Вроде и ничего, но без ленточки, скорее всего, расплетется, но что поделать? И резинки нет, чтобы конец косы закрепить.
— Чуден же город Череповец, — только и сказала маменька. — Чему там только мой сын не научился.
— Ага, он такой, — подтвердила Аня. Это она про меня или про город?
— Пойдемте, гости ждут, — вздохнула маменька. — Ваня начнет петь, а с косой мы что-нибудь да придумаем.
Бальная зала у деда — не такой и большая, но и немалая — с половину школьного спортзала. Вру. С треть. Наверное, когда-то сюда приходили на свой первый бал свои Наташи Ростовы.
А я еще ни разу не давал концертов для столь изысканной публики. Да я вообще отродясь концертов не давал. В универе бывало, что пел. В школе, на день учителя, а еще — на 8 марта. Мужчин-то мало, а препод с гитарой — спасение для всего мужского коллектива.
И чтобы спеть? Что-то такое, чтобы точно, не было анахронизмов.
Начну.
— На свете жил сеньор нестарый,
Хотя уже немолодой.
Любил он с грешною гитарой
Бродить под грешною луной
Трам-там-тара-тара-рам,
Тарам-пам-пам-пам-пам
Пам-парам-парам-пам-пам-пам
Пам-пам-пам
А сколько лет сеньору было,
Об этом сам сеньор не знал,
И сколько дам его любило,
Сеньор давно уж не считал.
После второго куплета припев подпевали уже все — и генералы с отставными полковниками, и их жены. А уж какой восторг вызвали слова о том, что 'Среди находок и потерь, Но очень трудно объясняться, Сеньору с дамами теперь…[2]
Чует мое сердце, от маменьки я получу втык за непристойную песенку. А еще у меня попросят записать слова этой песни, и скоро она начнет гулять по гостиным и станет пользоваться успехом у людей от среднего возраста и выше.
Гости начали аплодировать, но, отчего-то аплодисменты смолкли, как по команде, все присутствующие встали, а сзади раздался знакомый царственный голос:
— Браво!
Я тоже подскочил, словно укушенный. Ну да, не просчитал, что дверь-то за мной.
— Ваше величество! — поспешил к императору хозяин дома и именинник.
Генерал начал говорить про великую честь, что ему оказали, а император просто обнял старика.
— Дорогой мой Николай Федорович, — сказал государь. — Мы с вами были соратниками на войне, а я никогда не забываю своих боевых товарищей, особенно тех, кто был для меня наставником в воинском деле! Я приехал вас поздравить. Пожелать вам крепкого здоровья, долгих лет жизни. А еще хочу сказать, что мы счастливы в наших детях и внуках. Вы вырастили достойных детей, а ваш внук — один из лучших дворян империи. И я хочу возложить на вас эту ленту…
Император отстранился от деда, сделал знак рукой и к нему подскочил генерал с аксельбантами, державший в руках ларец.
Его Величество собственноручно накинул на правое плечо генерала Веригина черно-красную ленту, слегка ее поправил и еще раз обнял старика.
— Еще раз вас поздравляю, — сказал государь, забирая у генерала ларец и передавая его деду. — «Польза, честь и слава» — это про вас, генерал.
— Ваше величество! Нет слов… — только и сказал счастливый генерал.
— Думаю, вы позволите остаться еще на десять минут и послушать вашего внука? — с лукавой усмешкой спросил император. — Я с удовольствием бы остался и на банкет, но, увы, дела.
Переведя взгляд на меня, государь хмыкнул:
— Не знал, что среди прочих достоинств, которые у вас имеются, вы еще и замечательно поете. Особенно про то, что с некоторыми дамами трудно общаться…
Мне стало слегка неловко. Ну, что уж теперь делать?
Императору, а также двум офицерам, сопровождавшим августейшую особу (а где охрана?), быстро поставили стулья. Батюшка и маменька принялись помогать деду просунуть владимирскую ленту под правый эполет, снять шейный крест и укрепить его внизу и слева. А звезду трогать не стали. Видимо, потом заменят. А может, и старая сойдет?
Ну, и чтобы такое спеть? Пожалуй, знаю. Но начну с другой песни.
— Ваше величество. Господа. — поклонился я присутствующим. — Мне хочется спеть песню, посвященную русскому солдату — неважно, был ли он нижним чином или генералом. Потому что все, защищающие Россию — солдаты.
— Ночь порвет наболевшие нити.
Вряд ли их дотянуть до утра.
Я прошу об одном, напишите,
Напишите три строчки, сестра.
Напишите, что мальчика Сашку
Я целую, как только могу
И французскую каску из Крыма
Я в подарок ему берегу
Напишите жене моей бедной
Напишите хоть несколько слов
Что я в руку был ранен безвредно
Поправляюсь и буду здоров
А отцу напишите отдельно
Что полег весь наш доблестный полк
И что в грудь я был ранен смертельно
Выполняя свой воинский долг[3].
[1] Кстати, автор, благодаря таким навыкам, заплетал косу дочери.
[2] Слова Якова Халецкого
[3] Стихи Сергея Копыткина.
Глава 11
Семейный альбом
Рассчитывали, что вечер, посвященный именинам деда закончится быстро — часам к десяти, но разъехались после полуночи. Причем — далеко после, ближе к рассвету.
А нам, как самым близким родственникам, пришлось ждать, пока все гости не покинут дом деда.
Старый генерал очень устал, но выглядел абсолютно счастливым. Еще бы — его посетил государь, вручил орденскую ленту, а внук спел такую песню, что половина гостей, не стесняясь, вытирали слезы. У каждого, из сидящих в зале были свои родные и близкие, не вернувшиеся с войны.
Почему вместо мальчика Вовы я назвал имя Сашки? Наверное, из-за отца, не дождавшегося своего батюшки — моего деда, с Крымской войны. Но, если гости решили, что прогнулся перед государем — пусть думают. Еще государю, и всем присутствующим понравилась песня «Офицеры», которую я спер у Газманова, слегка переделав. Вместо Афгана прозвучала Шипка, а свободу заменил на веру. Но эту песню и до меня «попаданцы» переделывали [1].
И была еще одна песня, тронувшая гостей до слез.
