Казнить! Нельзя помиловать! (СИ) - Бочков Александр Петрович "Алекс"

— Я чаще узнаю нужные сведения из иностранных газет и радио, чем от своей разведки… И не зря — ой не зря отзывали из-за границы и нелегалов-разведчиков и резидентов для вдумчивого разговора "по душам": а куда это потрачены народные баксы или фунты? Орлов, кстати — который Фельдбин — сбежавший из Испании в 1938 году (вместе с семьёй!) — отзывался в Союз именно по причине нецелевого перерасхода выданных ему средств… А "полноводная река" сведений из Германии — большой по объёму, но мизерная по существенному содержанию, резко усохла до жиденького ручейка после решительных мер чистки служащих всевозможных ведомств, принятых Гитлером против местных иудеев… Нет — были, конечно и настоящие разведчики-нелегалы и даже среди местных иудеев, но это был мизер. Словно лист сорвавшийся с дерева, среди кучи опавших листьев по осени…

Фунты Берману, ставшему к этому времени ещё и зам наркома, отдавать было надо — на как же не хотелось! И Слуцкий всё оттягивал и оттягивал момент отдачи, отвечая на вопросы зам наркома — Ещё не переправили… А сейчас он решительно бросил их в пузатый кожаный портфель! И его доля с этих фунтов легла рядом… За ними последовали американские доллары; свёртки золотых монет; драгоценные камни и разные колечки и цепочками: много этого добра Слуцкий в квартире не держал — так, на расходы да на всякий случай… В промежуток между двумя отделениями, вошла тонкая папка, в которую Слуцкий вложил с десяток исписанных листов, привезённых с работы… Утрамбовав портфель иудей с трудом закрыл замок. Но основные его богатства, собранные за время работы и в НКВД, и в ВСНХ в должности председателя Государственного рыбного синдиката в период НЭПа, и во время работы в органах ВЧК в Андижане и Ташкенте, и во время работы в экономическом отделе ОГПУ хранились у дальнего родственника в неприметной даче в Подмосковье… Вот туда и вознамерился Слуцкий перевезти свою домашнюю захоронку и "поболеть" там несколько дней: чуйка его подсказывала, что вокруг него затевается что то нехорошее, а в такое время нужно быть от Москвы подальше. И смотреть на происходящее лучше со стороны…

Серьёзно потяжелевший портфель весомо оттягивал руку, пока Слуцкий спускался вниз… Служебной машины уже не было, да она и не нужна была — в гараже стоял личный "Мерседес", работающий как часы… Выгнав авто из гаража, Абрам Аронович открыл заднюю дверь Мерседеса; подумал немного и шагнул к передней пассажирской. Положив портфель на пол переднего пассажирского места, Слуцкий закрыл заднюю дверь и выехал со двора. Путь его лежал на дачу дальнего родственника: тот, получив щедрые откупные, на даче больше не показывался и неказистый домик был в полном распоряжении Слуцкого. Идеальное место для того, чтобы отсидеться несколько дней… Доехал без проблем: дорога к дачному посёлку ВСЕГДА была проходима, за чем бдительно следил директор близлежащего колхоза и не за деньги, которые получал из рук в руки, а за страх: человек, передававший ему деньги на поддержание дороги в надлежащем состоянии, показал — в самом начале самого первого разговора удостоверение госбезопасности НКВД СССР. Этого было достаточно, а тут ещё и деньги!

Начальник ИНО НКВД проехал к даче; открыл ворота, загнал внутрь свой пепелац; оставил его у крыльца. Зашёл в домик… Неказистый снаружи он был вполне на уровне внутри. Ковровые дорожки на полу; ковры на стенах; солидный стол и с несколько стульев… В пристройке титан для нагрева воды; русская печь возле одной из стен… Буфет с набором разной посуды; стаканы, рюмки, стопки и фужеры… Не стыдно встретить гостей любого ранга! Вот только всё приходится делать самому… Но Слуцкому это, как ни странно — нравилось. И готовить и посуду за собой помыть и веником в комнатах помахать… Только грязное бельё Слуцкий вывозил в город — в прачечную… Вот и сейчас: принёс дрова из чулана; затопил печь — скоро в комнате станет тепло. Открыл погреб, спустился вниз… Достал из коробки бутылку французского коньяка; несколько банок консервов; оставшуюся четверть головки сыра; палку копчёной колбасы; банку американской ветчины… Хлеба он купил ещё в Москве… Вынес это всё из подпола; выставил на стол; принялся сервировать нехитрое украшение на столе. И за делом вроде как отпустила тянущая боль под сердцем. И мысли, вроде очистились и головная боль отступила… Вот и славно: посижу в тишине, ни о чём не думая, а может быть и напьюсь… Не получилось…

— Принимай гостя, хозяин! — раздалось бодрое от порога, когда Слуцкий сосредоточил внимание на ответственном процессе — наливании коньяка в фужер. Ответственное дело: мало нальёшь — закончится быстро; много нальёшь — букет аромата выветрится… Тут опыт нужен немалый! Вот в этот ответственный момент и раздался голос от порога! Хорошо ещё, что наливать закончил, а то бы пролил благородный напиток… Дно бутылки стукнуло о столешницу стола; сам хозяин вздрогнул, а рука скользнула к кобуре на поясе… Поднял взгляд от фужера — на пороге стоял незнакомец в коричневой кожаной куртке — как у американских лётчиков. А на голове — меховая шапка с коротким мехом. Незнакомец улыбался — добродушно, но глаза… Глядели на Слуцкого внимательно, пронзительно и… строго…

— Что ж ты гостя то так неласково встречаешь хозяин? — улыбнулся ещё шире незнакомец — гость в дом — бог в дом! А ты за пистолетом тянешься… Нехорошо… — укоризненно покачал головой…

— Нежданный гость — хуже татарина… — ответил ему хрипло Слуцкий и придя в себя спросил строго, не убирая руки от кобуры. Застёгнутой — Ты кто такой и что тебе здесь нужно? Я тебя к себе в гости не звал!

— Ой ли?! — воскликнул весело незнакомец и снял шапку… Где то я его видел… — подумал Слуцкий и вдруг, словно молния пронзила сознание — это же он! Тот, которого он "попросил" привести на явочную квартиру ИНО НКВД! Он здесь!! Что ему от меня нужно?!!

— Вижу — узнали Абрам Аронович… — усмехнулся парень — тогда давайте выпьем — за знакомство… И, не спрашивая разрешения, набулькал себе половину фужера. Сделал глоток, качнул головой:

— Неплохо, неплохо… Но мне, знаете ли — всё таки по душе наш — Шустовский… Может потому что я патриот своей Родины? А вы чей Родины патриот? Серые глаза впились в мозг иудея, словно иглы!

— Да вы пейте… Что ж вы? Такой простой и подходящий к нашей беседе тост… — донеслось до Слуцкого, сквозь ускользающий контроль своего сознания… Хозяин взял со стола фужер с коньяком; одним махом влил себе в рот. Потянулся за сыром… Как то вдруг стало спокойно и благостно… И нежданный пришелец не вызывал больше тревоги. Окружающий мир из серо-чёрного стал светлым, добрым и пушистым — словно первый снег, который вызывает только приятное…

— Ну вот и славно… — раздался приятный голос из далёкого далёко — давайте Абрам Аронович — рассказывайте: зачем я вам понадобился… А если не вам, то кому? И начальник ИНО НКВД стал рассказывать…

Я сидел и слушал откинувшегося на спинку стула иудея, пробравшегося на довольно высокий пост в иерархии высших руководителей СССР… Он с милой непосредственностью — словно задушевному другу, рассказывал мне о поручении ему его патроном простенького на вид задания… Вот она — неизбежная от обстоятельств случайность, которую предусмотреть можно, но предугадать — нельзя! А ведь я не зря залез в диверсионное подразделение — подальше от людских глаз, но вот нате вам! Восхотелось придурку из наркомата авиапрома — иудею, естественно — посмотреть на армейских убивцев вблизи, чтобы потом хвастать друзьям и подругам — кого он видел! Без имён и фамилий, естественно… И попёрся с другим иудеем. А там — вот так встреча вдали от Москвы! Жаль… — мне он ничего плохого не сделал, кроме того, что вложил начальнику (а он и должен был это сделать по долгу службы)… Жить бы ему и радоваться жизни, но придётся его зачистить: такие хвосты мне ни к чему! И новая цель появилась!!!

Посидели со Слуцким за столом; поговорили душевно… Больше говорил, естественно он, но и я тоже вставлял фразы в разговор, чтобы не выглядеть невежливым. А потом хозяин провёл экскурсию по своей неофициальной фазенде… Открывал тайники; давал краткое описание некоторым безделушкам или пачкам денег. А хорошая у Слуцкого память… Особо порадовали меня драгоценные камни и архив компромата, который собирал этот предусмотрительный иудей на всех, до кого мог дотянуться… Ну и личная заграничная резидентура… Подобранная, кстати — в тайне от своих хозяев! Да… — сильно подкосили веру в единство иудеев иудеи-банкиры, начавшие с 1921 го года беспредел против своих соплеменников, внезапно разбогатевших на богатствах бывшей царской России, хлынувших бурной рекой из молодой Советской республики! Ну да их — местных богатеев понять можно: они, можно сказать, по крупицам собирали свои богатства — не гнушаясь ничем, а эта босота, получившая в один миг огромные ценности, полезла со своим свиным рылом в калашный ряд! Обидно — да!!! Вот и замутили местные, объединившись слегка, Великую депрессию с 23 го года, длившуюся аж шесть лет, чтобы пощипать новоявленных нуворишей и показать им — кто в этом доме ХОЗЯИН! И показали! Всем!!! В том числе и иудеям в Советской России… — жаловался Слуцкий… А я ходил за хозяином; поддакивал, восхищался его талантами и умениями и… выносил его богатства на свет божий, то есть — на стол в зале. Пришлось даже все еду убрать со стола…