— Года три или четыре.
— Да, поджелудочную нужно беречь, — пробормотал я. — Но теперь она тебя беспокоить не будет.
— Это почему?
— Просто не будет — и всё. Я волшебник, я так захотел.
Этой же ночью я подлатал её поджелудочную. Мне это напомнило работу с Евдокией, когда та спала, повернувшись на бок, а я правую ладонь положил ей на живот. Только сейчас не по центру, а левее, хотя, как мне кажется, мои «паутинки» могли дотянуться до нужного органа хоть от головы, просто в данный момент так было и ближе, и удобнее. Главное, что во время исцеления Ольга не ворочалась, а продолжала тихо посапывать, лёжа на правом боку.
Утром прямо от неё отправился на автовокзал, где в 8.15 сел на рейсовый до Пензы. О своём приезде просигнализировал заранее, всё ж таки у нас дома теперь телефон имеется, и я мог звонить с почтамта по межгороду.
Честно говоря, я бы с удовольствием выспался, повалявшись в тёплой постели под боком у женщины в самом расцвете лет ещё пару часиков, однако сыновий долг требовал моего присутствия рядом с матерью, пусть даже она и была совершенно здорова. Тем не менее мама стоически продолжала носить гипс и передвигаться с помощью костыля, поддерживая легенду о реабилитации после перелома большеберцовой кости.
— А чего это ты так сияешь? — спросил я её, внимательно посмотрев ей в глаза.
Мама смущённо отвела взгляд:
— Да просто… ты приехал — и мне, старой, радость.
— Да какая же ты старая⁈ Тебе хоть сейчас замуж!
— Ты прямо как Юрий Васильевич говоришь.
— Это кто ещё такой?
— А это тот хирург в поликлинике, что мою ногу смотрел. Импозантный мужчина. Вчера у него снова на приёме была.
— А-а-а, — вспомнил я, — такой лысый, лет пятидесяти?
— Почему лысый? У него просто залысины большие. И, кстати, неженатый. Вернее, разведён.
— Он и в такие подробности личной жизни тебя посвятил? Это точно неспроста. В ресторан ещё не приглашал?
Мама окончательно смутилась.
— Да какой мне ресторан на костылях? Не скажешь же, что нога здоровая, хоть Юрий Васильевич и удивлялся быстрому заживлению, приходится пока в гипсе и с костылём ковылять.
— Ну, значит, ещё пригласит, — уверенно заявил я. — Женщина ты видная, симпатичная,
А когда ещё свой костыль отбросишь и встанешь на каблуки…
— Тьфу на тебя, Сенька! Иди руки мой — и за стол. Я твоих любимых пирожков напекла.
После обеда я набрал Таню. Трубку взяла её мама.
— Здравствуйте, Клавдия Петровна! Как ваше самочувствие?
— Ой, Сеня, ты? Здравствуй! Что касается ног, то всё замечательно. Про остальные болячки говорить не буду, я и сама-то не про все помню… А ты, наверное, Танюшку хотел услышать? Так нет её. Она вот с полчаса как с Олегом ушла.
— С Олегом? — внутри меня всё как-то сразу погасло. — Что за Олег?
— Да знакомый её ещё по институту. Пошли куда-то, не сказала, предупредила, что может вернуться поздно… Ой, Сеня, я тебя, наверное, расстроила?
— Ну что вы, Клавдия Петровна, мало ли, кто у Тани может быть в друзьях. Ладно, пойду, маме вон нужно с чем-то помочь. Всего вам хорошего.
Положив трубку, я выругался сквозь зубы. Может, это мне расплата свыше за то, что я, закрутив роман с одноклассницей, опять полез в постель к Шустовой?
— Сеня, что случилось?
В голосе мамы чувствовалась тревога. Я через силу улыбнулся:
— Да всё нормально, тебе просто показалось.
— Не думаю, — строго посмотрела она на меня. — Материнское сердце — оно всегда чувствует, если у её ребёнка что-то неладно. Ты ведь Тане звонил?
— Ей, — со вздохом признался я.
Она молчала, только испытующе глядела на меня, и под этим взглядом я словно вернулся на 15 лет назад. Она вот так же смотрела, когда я получал неуд по поведению или «двойку», хотя и первое, и второе случалось крайне редко.
— Ушла с каким-то Олегом, бывшим институтским товарищем, — нехотя сказал я, отводя взгляд.
— И из-за этого ты расстроился? Ладно бы вы с Таней год встречались, ну даже полгода… А то ведь сколько лет не виделись, случайно встретились, в кино сходили, в ресторан.
— Она могла бы хоть сказать, что у неё кто-то есть.
— Может, у них просто дружба, — пожала плечами мама и пошла смотреть передачу «Здоровье».
Дружба? Хм, что-то я сомневаюсь, что с друзьями уходят гулять допоздна. А с другой стороны, кто я такой, чтобы от Татьяны чего-то требовать? Правильно мама сказала, сто лет не виделись, сходили в кино да в ресторан, а я уже вообразил себе невесть что. Да и чего жалеть, у меня вон в Сердобске какая женщина под боком! Понятно, будущее своё с ней не построишь, детей она мне рожать не будет, хотя, возможно, по состоянию здоровья ещё способна стать матерью. Но оно ей надо? Того и гляди бабушкой станет, какие уж тут дети. А мне, ясное дело, предстоит найти ту единственную, с которой я буду строить свою жизнь. И уж точно не ту, ставшую мне женой в той реальности. Одного раза за глаза хватило.
Что ж, будем искать, как говорил герой Никулина в фильме «Бриллиантовая рука», пытаясь купить халатик с перламутровыми пуговицами. Там в итоге к нему подкатила подосланная «шефом» женщина лёгкого поведения — яркая Светлана Светличная. Но мне бы что-нибудь попроще.
Не зная, чем себя занять, я какое-то время читал Фенимора Купера, освежая в памяти приключения Зверобоя, затем оделся и отправился погулять по зимнему городу. В квартире я себя уже чувствовал, как тигр в клетке. Отправился в заснеженный после недавно закончившегося снегопада сквер Лермонтова, но тут здание «Паруса», мимо которого я проходил, с новой силой разбередило душу. Вспомнилось, как мы здесь сидели с Татьяной в день нашей первой встречи, и от этих воспоминаний даже в груди защемило. Вот дурак, надо же было так втрескаться в девчонку, на которую в школе и внимания не обращал. А с другой стороны, сердцу, как говорится, не прикажешь. Перед мысленным взором так и стоял образ улыбающейся Татьяны, с озорными искорками в зелёных и затягивающих, будто омут, глазах. Наваждение какое-то!
Побродил вокруг Советской, а в прошлом и в моём будущем — Соборной площади. Когда-то на площади возвышайся величественный Спасский кафедральный собор, взорванный большевиками в 30-е годы, и восстановленный в 21 веке. Сейчас внизу, в начале площади, возвышался здоровенный бюст Карла Маркса, а на самой площади периодически проводились какие-нибудь праздничные митинги и соревнования юных картингистов, оглашавших окрестности рёвом своих мотоциклетных моторчиков.
Вернулся домой к ужину. После нескольких часов хождения по городу ноги гудели, и я с наслаждением после ужина растянулся на диване перед телевизором. Мама ушла к соседке Валентине, так что чемпионат СССР по конькобежному спорту я смотрел в одиночестве. Но думал совсем не о конькобежцах, а потом и вовсе стал впадать в дремотное состояние, из которого меня вывел неожиданный звонок телефона. Вот блин, кому это ещё неймётся?
— Квартира Кореневых, — буркнул я в трубку не очень приветливо.
— Сеня, привет!
Остатки сна словно рукой сняло. Ещё бы, на том конце провода была ОНА.
— Таня? — с неизвестно откуда взявшейся хрипотцой в голосе на всякий случай уточнил я.
— Узнал! Не быть мне богатой, — рассмеялась она. — Мама сказала, ты звонил.
— Да, было дело…
Я замолчал, не зная, что сказать. Но она сама пришла мне на помощь.
— Мама сказала, что ты вроде как расстроился, когда узнал, что я ушла с Олегом. Наверное, подумал, что это мой ухажёр?
Она снова хихикнула, и мои губы невольно начали растягиваться в улыбке, но я вовремя себя одёрнул.
— А что я ещё должен был подумать? По-моему, это самый логичный вывод из слов твоей мамы.
— Сеня, дорогой, Олег за мной не ухаживает, — начала она терпеливо разъяснять, будто взрослый ребёнку. — У него есть девушка, её Инга звать. Они уже дату свадьбы наметили через месяц. А сегодня он попросил меня помочь ему в одном деликатном деле. Не по телефону, расскажу при встрече. Ты когда уезжаешь?
