Фагоцит разбушевался (СИ) - Величко Андрей Феликсович

- Не знаю, но про условия на Венере он меня спросить успел. И вы не совсем правы - Казанцев умеет писать. На уровне неплохого ремесленника, однако, как говорят в будущем, «пипл хавает». Ему, этому «пиплу» в общем-то больше ничего и не нужно, а, значит, и вам тоже. Но главное достоинство Александра Петровича состоит в том, что безупречно следует всем изгибам и завихрениям линии партии. Просто редкий нюх у человека. К тому же... кого он там, в будущем, травил?

- Лукина. Это писатель не чета ему.

- Ну вот, вам представляется возможность сделать так, чтобы у Казанцева не оставалось времен ни на какую травлю. Если он размахнется на сериал, то будет писать его лет пятнадцать.

- Хорошо, и что вы ему сказали?

- Пообещал, что познакомлю его с вами. И предположил, что вы отнесетесь к идее написания им цикла романов положительно.

- Согласен, диктуйте его телефон, позвоню, договорюсь о встрече.

Ну, а Антонов, естественно, не стал откладывать встречу с Семичастным и приехал к памятнику героям Плевны уже на следующий день после знакомства на обочине МКАДа.

- Да, про вашу встречу мы в курсе, - подтвердил он. - Не можешь вкратце пересказать содержание беседы?

- Вот флешка с записью, держи. А вкратце - прекрасная Нинель готова раздвинуть... в смысле, расширить контакты с советским народом в моем лице. А я, в свою очередь, всегда готов их углубить, причем неоднократно. Квартиру для этого, наверное, лучше подготовить комитету, чтоб Ниночке жизнь медом не казалась. Пусть попробует там сделать видеозапись, я заодно и посмеюсь.

- Какой-то ты сегодня не такой, - удивился Владимир.

- Наверное, это потому, что я по-прежнему Виктор, но только не Скворцов, а Антонов. Ты, по-моему, со мной еще не встречался. Ну, значит, будем знакомы.

- Так ты... вы... Мне Косыгин рассказывал, но я как-то не очень верил... а это правда, что вы можете?..

- Скворцов тоже может, но у меня получается куда быстрее и эффективнее. Показать?

- Нет, спасибо, лучше не надо. Так, значит, продолжить знакомство с псевдофранцуженкой собирается не наш Витя, а вы?

- Конечно, он жену любит, ему больше никто не нужен. И с чего это ты мне начал «выкать»?

- Хм... я, похоже, немного растерялся, как-то оно неожиданно. Тогда давай прогуляемся до Детского мира, я тебе расскажу, как у нас в комитете представляют всей смысл всей этой возни. Кстати, теперь понятно, отчего ты заговорил про запись. У нас в середине двадцатого века все проще, в таких случаях хватает фотографий, а их, наверное, она сделать все-таки сможет. Мы, конечно, постараемся, чтобы они не попали к Вере...

- С ней все согласовано, так что можете стараться без особо фанатизма. Думаешь, будут пытаться шантажировать?

- Не исключено. Но и не обязательно. Скорее всего, ее начальство просто хочет поточнее узнать, что собой представляет Виктор Скворцов.

- Ничего, им на безрыбье и Антонов сойдет. Тогда ты не тяни с квартирой, ладно?

- Разумеется. Осталось обсудить вопросы обеспечения твоей безопасности.

- Что-то я могу и сам, но безопасность - это такая вещь, которой много не бывает. Начнем, пожалуй, с экстренной связи?

Уже в конце беседы Антонова, старого козла, осенило.

- Володь, я тут вот что только сейчас сообразил. Американцы, если ты прав и Ниночка работает на ЦРУ именно в предполагаемом ключе, интересуются, так сказать, моими способностями, настроениями, свойствами характера и прочим тому подобным. А нашим компетентным органам это что, совсем неинтересно? Ладно, со Скворцовым ты сам часто общаешься. Но ведь кроме него есть еще и я. Может, стоит перенять отдельные стороны передового зарубежного опыта? Ленин, например, утверждал, что учиться надо и у капиталистов тоже.

- Такты что, предлагаешь?.. - офигел председатель КГБ.

- Нет, ну кто я такой, чтобы предлагать подобное. Тонко намекаю, только и всего.

- Да уж, тоньше просто некуда. У вас там все такие бесстыжие или только ты один?

- Ну уж точно не один, хотя, конечно, определенная уникальность во мне имеется. И тут просматривается вот еще какой момент. Я человек в шпионских играх неискушенный, и поэтому могу по недостатку опыта что-нибудь пропустить или сделать не так. Но если в нашем тесном общении с агентессой мирового империализма будет принимать непосредственное участие сотрудница комитета, вероятность подобного сильно уменьшится.

На этом Антонов откланялся, оставив Семичастного в тягостном недоумении. Меня, кстати, тоже, только не тягостном, а в самом что ни на есть обычном.

- Тебе там что, бабы не дают, раз ты здесь собрался устроить секс втроем? - возмущено вопросил я. - Не верю.

- Да при чем тут бабы? Я там сам опасаюсь - все-таки возраст уже не очень подходящий. А здесь с этим все в порядке. Да и не волнуйся ты заранее, вряд ли Семичастный пойдет на такие смелые новации. Думать, во всяком случае, будет долго.

Тем временем Брежнев, который не забыл моих слов о творящемся в ОКБ-1 Мишина, активировал масштабную проверку, поручив ее Устинову.

Картина получилась на редкость неприглядная - масштабы бардака и очковтирательства при ближайшем рассмотрении оказались даже больше, чем я описывал в своих материалах. Мишина сняли и задвинули заведовать кафедрой в МАИ, а ОКБ-1 подчинили Глушко.

- Вынужден настаивать, чтобы вы познакомились с предложениями Скворцова и лично с ним, - заявил ему Устинов. Если бы он хотел усилить уже имеющееся негативное отношение Глушко ко мне, то, пожалуй, ничего лучшего все равно бы не придумал.

- Слушай, - прорезался Антонов, - он к тебе относится неприязненно, считая мутным выскочкой. Так давай не будем разочаровывать человека! Подтвердим ему, что сам по себе ты ничего особенного не представляешь. А просто иногда сдаешь мне в аренду свой организм, а я за это подкидываю тебе когда идеи, когда электронные компоненты. Ну еще научил людей лечить, про это тоже можно упомянуть. В общем, я вроде как не захочу перепоручать связь с человеком такого масштаба, как Валентин Петрович, какому-то Скворцову, и выйду на нее сам.

- Изволишь выйти, - уточнил я.

- Могу изволить, мне нетрудно. И как тебе такая идея?

- Согласен, тем более что это, возможно, на какое-то время отвлечет тебя от мыслей о бабах.

- Невозможно, - хмыкнул Антонов. - Итак, начинаем готовиться к встрече. Глушко - аккуратист и педант, я, предположим, тоже, а ты тогда молодой раздолбай. И, значит, давай попробуем делать так, чтобы один и тот же костюм на тебе казался мятым и вообще сидел как на корове седло, а на мне вдруг моментально утратил все мелкие несообразности, став безупречным. Тут, наверное, лучше подойдет не свадебный, а тот, синий, купленный на всякий случай. Галстук к нему я притащу из будущего. И давай подумаем, как сделать, чтобы ты благоухал дешевым тройным одеколоном, а я... ну, например, «Давидофф эдвенчур».

- Время на замену? - поинтересовался я, беря карандаш и пододвигая тетрадь.

- Минут пять, куда нам торопиться.

- Тогда, наверное, это можно будет реализовать вот так... кстати, а почему мы презенты из двадцать первого века сюда таскаем в руках?

- А в чем еще - во рту, что ли? Или сразу в анусе?

- Надо попробовать, не пройдет ли метод «на носу». Очки вроде тех, в которых ты обаял свою рыбную принцессу.

- Хорошая идея, можно попытаться прямо сейчас, - оценил Антонов. - Очки у меня там есть, причем лучше тех.

Глушко приехал в «Мечту», но, как и ожидалось, всем своим видом выражал неудовольствие по поводу того, что его вынуждают столь бездарно тратить дорогое время. Я старательно и небезуспешно изображал из себя кого-то вроде слесаря-сантехника, непонятным образом оказавшегося в кресле замдиректора по науке и по этому поводу кое-как натянувшего дорогой импортный костюм-тройку.

- С вами хочет побеседовать один человек, - сообщил я гостю. - Мой, так сказать, идейный вдохновитель.

- Зовите, - поморщился Глушко.

Этот момент мы с Антоновым репетировали много раз, и сейчас он прошел безукоризненно.