Генерал Империи (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

– И что вы предлагаете? – Нахмурился Гальдер.

– Для начала нужно понять, что он задумал. Что мы знаем? Меншиков очевидный противник Временного правительства и лично Керенского. Но он не спешит его убивать. Если бы он после воскресения сказал, кто его убил, то Керенского бы растерзала толпа. Но он этого не делает. Почему?

– Меншиков отбыл к войскам, объявив, что война не закончена, – сказала одноглазый полковник.

– И, если верить словам Керенского, – кивнув, произнес фон Бек, – он планирует атаковать Германию. Дожимать нас.

– Если им верить, – осторожно заметил одноглазый полковник.

– А есть основания им не доверять?

– Сам Меншиков не сказал и слова о том, кого собирается атаковать. Он сам сказал, что переговоры начинают после победы или поражения, а не когда их удобно проводить отдельным проходимцам. И что война еще не закончена и враг не побежден. А значит начинать переговоры в таких обстоятельствах – выронить свою победу из рук. О Германии ни слова.

– А о ком были слова?

– Этого никто не знает. Его корпус размещен в Великом княжестве Вендском. Однако это ничего не значит.

– Да какой там и корпус – одно название, – махнул рукой Гальдер. – Раздутая дивизия.

– Так и есть, – кивнул фон Бек. – И от этого становится особенно интересно. У него уже слишком много людей для стремительных, летучих операций. Но и еще слишком мало для нормальной войны. Кого он атакует такими силами?

– Как будто это имеет большое значение… – недовольно проворчал Гальдер. – Точнее имеет. Но мы опять не понимаем, чего он хочет добиться.

Фон Бек встал и подошел к большой карте, на которой была изображена Европа, Азия и Африка в крупном масштабе. Да так и застыл в раздумьях. Он никак не мог поставить себя на место Меншикова… он просто не понимал, к чему тот стремится. А в идею война ради войны он не верил.

– Должен быть смысл во всем этом… должен быть… – медленно проговорил фон Бек.

– Феанор сын Финвэ, – громко и отчетливо произнес Пауль Смекер, сидевший до того молча и разглядывая что-то за окном. Тот самый Пауль, что расследовал похождения Максима весной этого года.

– И что? – С некоторым раздражением спросил Гальдер.

– Финвэ – верховный правитель нолдор. Следовательно, Феанор – сын верховного правителя. Старший сын. То есть, наследный принц. Вас это не наводит ни на какие мысли?

– Вы думаете, что Меншиков пытается вернуть трон отца?

– Кто знает? – Пожал плечами Смекер. – Но он явно ведет слишком сложную и неочевидную игру. Почему он не тронул Керенского? А зачем ему самому его трогать? Зачем ему мараться? Керенский сам подставился. Меншиков, очевидно, дорожит репутацией.

– Если бы он дорожил репутацией, то не стал бы складывать пирамиду из отрезанных голов.

– Голов кого? Правильно, преступников. Вы же помните результаты допроса командира штурмовиков. Для Меншикова начальник гарнизона концентрационного лагеря военный преступник – человек, который грубо нарушает обычаи войны.

– Преступник и преступник, – пожал плечами Гальдер. – Повесил бы, как того бедолагу в Польше.

– Ему нужно было предотвратить повторения подобных выходок. Поэтому он провел казнь демонстративно и уничижительно. Он показал, что будет с теми, кто станет прикрываться живым щитом из пленных. Да, нам эта выходка не понравилась. Кое-кого она вгоняет в ужас. НО, – назидательно поднял он указательный палец, – никто больше не решился на такую выходку. Никто. Не хватило духа.

– Это интересное предположение, – задумчиво произнес фон Бек, рассматривая карту.

– Что именно? Публичная казнь в назидание?

– Предположение, что Феанор пытается вернуть корону Финвэ. Только где эти земли? Кем он будет править? Людьми? Или постарается вернуть эльфов?

– Одно кольцо – чтобы всех отыскать, воедино созвать и единой волей сковать. – Громко и отчетливо произнес одноглазый полковник в наступившей тишине.

– Что-что? – Резко обернувшись оживился фон Бек.

– Это перевод того проклятья, которое произнес Меншиков в Мюнхене. Он сам такой перевод озвучил Керенскому, сказав, что он очень упрощен.

– Очень интересно… очень… осталось понять, что является кольцом, – с блуждающей улыбкой пробормотал себе под нос фон Бек.

– Вы забываете о том, что сам Меншиков указал на то, что это древнее проклятье давно потеряло силу и теперь лишь пустые слова.

– Пауль, это было обязательно говорить? – С явно расстроенным видом, спросил фон Бек. – Хорошая же теория получалась.

– Неверная.

– Так и есть. Но для того, чтобы понять мотивацию Меншикова нам остро не хватает информации. Что мы знаем? Он противник демократии. Он противник уголовников и революционеров. Он очень фривольно обращается с церковными традициями, но не отрицает их. Более того, публично обращается к символам Всевышнего так, словно тот может услышать его. Да и вообще ведет себя как закоренелый язычник, воспринимающий Христа как «еще одного Бога». Он безжалостно карает за нарушения обычаев войны. Что еще?

– Хорошо поет и играет на фортепьяно с гитарой, – заметил Гальдер. – Но все эти сведениям нам ничего не дают. Вообще ничего. Мы не знает, куда он поведет свой корпус. А это важно. Срыв наступления на Западе нам больно аукнется. Мы отступили за Рейн, потеряв всякие захваченные земли. Теперь, что французы, что русские могут вступать с нами в переговоры с позиции победителей. Ведь они вынудили нас отойти в глубину наших земель. Особенно русские. Австро-Венгрия тоже потеряла много земли. Чехия, Галиция, Западная Австрия и так далее. Антанта уже сейчас может начинать переговоры. И мы, скорее всего, уступим их требованиям, если они не будут сильно наглыми.

– Англичане ничего не получили и сербы, – чопорно дополнил его одноглазый полковник. – Османская Империя и Болгары еще держатся без убытков земли. И даже напротив – османы теснят англичан в Синайском полуострове. Только подвод флота и удерживает положение в равновесии. Османам нечем их выбивать.

– Англичане и Османская Империя, – проговорил фон Бек, вновь обернувшись к карте.

– И Болгария с Сербией.

– Ну да… и они… очень интересно… очень… Что же задумала эта древняя тварь? И что это за кольцо, о котором ты говоришь? Вы не знаете, может быть Меншиков носит какое-нибудь кольцо?

– Обручальное только, – безэмоционально заметил одноглазый полковник.

– Не обязательно на пальце. Может на цепочке или еще как?

– Других колец при нем не видели.

– Берлин, Рим, Вена… если соединить их линиями, то получится треугольник. Если добавить Стамбул и Софию, то все равно ничего не сходится.

– Я думаю, что вы не там ищите, – произнес Пауль Смекер. – Какой из древних народов теснее всего взаимодействовал с эльфами? Правильно. Кельты. У ирландцев, кельтов кстати, легенды о них до сих популярны. Причем о настоящих эльфах, а не о сказочных карапузиков Санта-Клауса. Только они их называют иначе.

– И что? – Не понял фон Бек.

– Какой смысл вкладывался в символ кольца кельтами?

– Какой?

– Кольцо или круг выступает в качестве границ некой значимой территории. Например, крепостной стены, которые кельты предпочитали строить круглыми. Насколько я знаю, идея круга или кольца в кельтской мифологии сакральна и очень значима.

– И что это нам дает?

– То, что вольный перевод проклятья можно трактовать как план действий. «Одно кольцо» – это символ единого центра. Осталось только понять, кого это «всех» он собирается отыскать, созвать и единой волей сковать. Чья это будет воля у меня сомнений не вызывает. Но вот кого и зачем?

– Хм… – фыркнул фон Бек и вновь посмотрел на карту. – Нет, не сходится.

– Да Боже мой! Что не сходится?! Вдумайтесь. Два года назад он был никем и звали его никак. Объявился случайный человек в самом сердце битвы и всю ее сломал. Но это ладно. Главное, что уже тогда он сумел подставить Сухомлинова под удар Великого князя Николая Николаевича Младшего. Знал, что тот не устоит перед соблазном и заглотит наживку. И тот заглотил как какой-то туповатый окунек в период жора. И подставился. Следующим шагом Меншиков убил сразу двух зайцев. С одной стороны – обеспечил себе положение, с другой – разъярил Николая Николаевича Младшего. Тому ведь не разрешали никакого брака, даже морганатического. А тут – раз. И Татьяна Николаевна стала его супругой, вопреки всякому здравому смыслу, обычаям и порядкам. Это было больно. Это было обидно. И этот туповатый окунек снова проглотил наживку, в очередной раз подставившись. Что приводит его к гибели. Его, и всех высокопоставленных последователей Николая Николаевича Младшего. Обычный парень играючи смалывает в кровавую кашу таких тяжелых игроков, о противостоянии которым не помышляли даже генералы или высокопоставленные чиновники. Победа? Безусловно. Но что он делает дальше?