Накануне (СИ) - Кротов Сергей Владимирович

"Искушение мессии диаволом"…

Ещё больше увеличиваю темп боя с тенью, пот заливает глаза. Совершенно мокрый, в полном изнеможении влетаю через полчаса в ванную и кручу чугунный барашек крана. Ледяная струя душа быстро приводит к порядку мои разгорячённые мысли и тело.

"Что мне её гнать теперь, а толку, никак невозможно теперь будет вытравить из памяти этот тёмный, божественный, надо признать, образ. Мессия, блин… а если наоборот, дьявол – это я. Вмешался, как слон в посудной лавке, в процессы, которых не понимаю, наворотил чёрт-те что… сколько врагов народа избежали из-за меня заслуженного наказания. Неизвестно ещё как это аукнется нашему государству во время войны".

Смываю мыльную пену с лица и наощупь ищу своё полотенце, обычно висящее сбоку на крючке: пусто. Размыкаю веки и тут же едкий состав зажигает глаза, но успеваю заметить: полотенце с моими инициалами, вышитыми умелой Катиной рукой лежит на плиточном полу, а в центре два мокрых пятна, оставленных Олиными ступнями. С отвращением натягиваю свои мокрые от пота трусы…

"Всё! Хватит! Гнать её… в или на"!

Решительно без стука открываю дверь спальни и сразу забываю зачем пришёл. Мой взгляд примерзает к белой стройной ножке слегка согнутой в колене, по которой со змеиным шипением скользит прозрачный шёлковый чулок, который легко минует рельефную голень, чуть тормозит на округлом колене и натягивается в струну у середины тугого бедра. В повисшей тишине громко сглатываю слюну. Оля лишь в поясе для чулок плавным движением растягивает резинку держателя и щёлкает металлической клипсой, надёжно фиксируя нежную субстанцию.

– Что-то хотел, Чаганов? – Обладательница чёрного пояса запоздало набрасывает на плечи издевательски короткий халатик, её торжествующий взгляд скользит вниз, с удовольствием снимая показания моего "детектора лжи".

"Все вопросы потом"…

– Ты что уезжаешь куда-то? – Только сейчас замечаю два чемодана у стенки и пустой платяной шкаф.

Оля грусно кивает головой.

– Когда? – Встревоженно шепчу подруге на ушко, накрывая нас с головой одеялом.

– Сегодня вечерним поездом в Париж через Берлин, дальше пароходом на Кубу, оттуда в Веракруз.

– Но ведь вчера на совещании у Сталина было решено изменить план операции…

– А с этого места поподробнее… – Обдаёт меня жаром подруга.

– Знаю только то, что теперь вы Троцкого тупо валить не будете. Задача стоит прежняя – не допустить создание 4 интернационала, допустимы любые средства, но ни один след не должен вести к нам. Берия с Эйтингоном пошли замышлять какое-то коварство.

– Ясно… ну я своё задание должна в Мексике получить, так что, видно, решили мою поездку не отменять…

– Сталин подтвердил мой выезд в САСШ, – теснее прижимаюсь к Оле. – по срокам неясно, скорее всего через месяц-другой, но надеюсь встретимся.

– Правда? – Подруга вскрикивает от радости.

– Правда, – зажимаю ей рот ладонью. – ты в чём будешь одета? Тс-с, ничего не говори. Пришлёшь радиограмму.

Глава 5

Нью-Йорк, 799 Пятое Авеню,

Генеральное косульство СССР.

24 ноября 1937 года, 10:00.

Выхожу из машины Генерального Консула с красным флажком на крыле, оборачиваюсь назад в сторону Центрального парка. Сплошная стена из разноцветных осенних деревьев, десятков цветов и оттенков, ограждающая его от серых каменных джунглей….

"Красиво. Когда я был здесь в прошлый раз?… Почти два года назад".

Встретивший меня в порту консульский работник забегает вперёд и тянет на себя тяжёлую дубовую дверь.

– Здравствуйте, товарищ Чаганов, – Иван Аренс, Генеральный Консул СССР в Нью-Йорке, за эти два года почти не изменился: разве что добавилось седины в ещё более поредевших волосах. – с приездом. Извините, что попросил вас сразу заехать в ко мне, с корабля так сказать… Но звонили из Вашингтона, из секретариата товарища Трояновского. У них к вам какое-то срочное дело.

"Что за срочность"?

– Вот. – Аренс с облегчением протягивает мне телефонную трубку.

– Здравствуйте, товарищ Чаганов, – в трубке раздался ровный с хрипотцой голос. – вас беспокоит Колмыков, заведующий секретариатом посланника. У вас посылка для товарища Трояновского с собой?

– Да с собой.

Прямо перед отъездом из Москвы мне вручили большой кожаный саквояж с сургучной пломбой. Всю дорогу сюда, сменяя друг друга, нас (меня и кейс), охраняли два неразговорчивых плечистых охранника, также как и я с дипломатическими паспортами. Сейчас они остались в приёмной.

– Хорошо, – продолжил Калмыков. – передайте посылку тому на кого укажет товарищ Аренс.

– Да, но я должен был передать её посланнику лично в руки. – Пытаюсь возражать я.

– У нас ЧП, товарищ Трояновский попал в больницу. Сердце. Этот вопрос уже согласован с Москвой. До свидания. – В трубке раздались длинные гудки.

"Баба с возу… Так мне даже проще. Да и понятно канал связи открытый, многого не скажешь".

– Прошу за мной. – Консул быстро движется к двери.

Выходим в общую приёмную консула и вице-консула, где молчат мои дипкурьеры и секретарь Аренса, стол другого секретаря – пуст.

– К Юзефу Витольдовичу? – Козыряю я своей памятью: запомнил имя-отчество. Лицо Аренса вытягиваются.

– Нет-нет, что вы, – бормочет он. – Новак арестован.

"Надеюсь, не из-за тех часов с гравировкой: "От наркома внутренних дел Ягоды Г.Г.", что я подарил на прощание вице-консулу тогда в нью-йоркском порту".

– Нам к товарищу Грозовскому и вы, товарищи, тоже заходите. – Приглашает он моих дипкурьеров.

Навстречу нам уже катится плотно сбитая фигура… Эйтингона.

"Он же по идее ещё в Мексике должен быть… Да и вообще наша встреча не предполагалась".

– Знакомьтесь, это – товарищ Грозовский, – скороговоркой выдаёт Аренс пропускает нас вперёд оставясь у двери. – он вам всё объяснит. Мне, к сожалению, пора.

– Очень приятно. – Эйтингон не подаёт виду, что мы знакомы, деловито, проверив пломбу принимает саквояж и подписывает бумагу моим спутникам, те впервые за последние две недели улыбаются.

– Ну как ты, Алексей? – Когда дипкурьеры выходят он принимается за саквояж.

– Со мной-то всё в порядке. Что у вас стряслось? Щёлкает металлическая застёжка и раскрываются створки, Эйтингон деловито начинает извлекать из саквояжа пачки долларов в банковской упаковке.

"Пятьдесят. Ничего себе полмиллиона долларов. А это у нас что такое"? Из бокового внутреннего отсека саквояжа появляетсянебольшой замшевый футляр с короной российской империи, выдавленной серебром по чёрному. Эйтингон деловито осматривает прямоугольную коробочку, находит зашёлку и открывает её. На свет появляется небольшое бриллиантовое ожерелье из крупных камней, оправленных в серебро, которые перемежаются свисающими грушевидными жемчужинами. На потолке и стенах кабинета в то же мгновение заиграли сотни солнечных зайчиков. В углу на красном бархате футляра замечаю чёрное тиснение с двухглавым орлом. &nbsp – Это надо передать американскому послу в СССР, мистеру Дэвису. Он сейчас находится здесь в отпуске. – Эйтингон осторожно закрывает крышку и протягивает её мне.

"Фаберже… Жалко такую красоту отдавать. Стоп! Но почему я"?

– Товарищ Грозовский, что у посланника нет заместителя или как он там называется? – Возмущаюсь я.

– Советник-посланник, – мягко говорит он. – но дело в том, что колье должно быть вручено сегодня вечером во Флориде. У нас нет времени везти его в Вашингтон. К тому же об этой передаче никто, кроме самого посланника, из дипломатов знать не должен. Вопрос этот согласован с товарищем Сталиным и он дал распоряжение наркому задействовать тебя. Личный самолёт мистер Дэвиса уже летит в аэропорт Нью Арк…

– У него есть личный самолёт? – Футляр точно входит во внутренний карман моего пиджака.