Орда (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Кроме лука у каждого стрельца сабля. Кто свою принёс, кто получил от городского головы в пользование на военную компанию, тем, у кого не было, выдали во Владимире трофейные венгерские и вновь изготовленные из хорошего железа, в том числе и из дамасской стали. На всех такого эксклюзива не хватило пока, но ведь это только вторая войнушка, а сколько ещё впереди. К десятой компании и кольчуги будут у каждого из дамасской стали. (Или мифрила?)

Дальше ползёт по раскисшей всё же дороге надёжа и опора — бог войны — артиллерия.

На двадцати пяти усиленных подводах четвёрка лошадей тащит лафеты орудий. Их сделали по образцу корабельных массивных лафетов, таких на колёсиках, но без колёсиков. На палубе, понятно, пушку нужно откатить, зарядить и опять накатить к портам в борту. Здесь, на суше, ничего никуда катать не надо и от такой ненадёжной и хрупкой вещи как оси и колёса Андрей Юрьевич решил отказаться. Наоборот, низ лафета оббили железной полосой для смещения центра тяжести и увеличения устойчивости. Всё равно бывает при выстреле переворачивает, но есть ручки, прибитые к бокам лафета, и обученная команда из шести канониров. Ещё в расчёте есть командир орудия и возчик. Итого восемь человек. Орудий двадцать пять и, следовательно, артиллеристов двести человек. К ним можно ещё добавить пятьдесят возчиков. Эти перевозят снаряды — бомбы, в специальных ящиках и стволы орудий.

Стволов семьдесят пять — по три на каждый лафет. Ствол — это такая огромная дура длинной в метр семьдесят и диаметром в полметра. Пятнадцать сантиметров канал ствола по столько же толщина стенки. Всё это обтянуто толстой свиной кожей, скреплено стальными обручами и сверху обмотано верёвкой в два слоя, пропитанной рыбьим клеем. Ещё конструкцию утяжеляет сковородка — блинница, забитая в канал ствола для усиления пороховой каморы. А, ещё шесть ручек, по три с каждой стороны, чтобы эту штуковину таскать и устанавливать на лафет. Вещь тяжеленная, за двести пятьдесят кило, и в обслугу Андрей Юрьевич набирал серьёзных мужиков, и кормил их калорийной кашей с мясом, чтобы не исхудали.

За настоящими артиллеристами едут не совсем настоящие. На таких же усиленных подводах следом везут «рогатки» — баллисты. Сначала десять малых. У них расчёт три человека и плюсом приданные им два возчика, один саму баллисту везёт, второй горшки с греческим огнём, напалмом и горшки с пороховой начинкой и набитыми туда наконечниками от стрел бракованными и обрубками гвоздей.

За малыми баллистами на чуть увеличенных повозках, а потому с четвёркой лошадей запряжённых, катятся десять больших баллист с четырьмя плечами и блоковой системой заряжания. За ними такая же четвёрка тащит по грязи телегу с чугунными шарами — гранатами. Их не так много, как хотелось бы. Всего из семидесяти пяти стволов, что взяли с собой по расчётам, можно произвести двести двадцать пять выстрелов. Но бомб взяли три сотни. Ну, мало-ли под дождь попадут, на переправе утопят или повезёт, и ствол позволит и четвёртый выстрел сделать, не угробив обслугу.

Бомбы есть чисто фугасного действия и есть, треть примерно — шрапнельного.

Замыкает артиллерийскую часть колоны десять стационарных больших арбалетов, тоже на усиленных телегах, так как все части сделаны из металла, и весит конструкция более полутоны. У них теперь тоже четыре плеча и стреляют они не простыми стрелками, а с гранатой на конце. Стрела летит на сто — стопятьдесят метров и несёт пости полукилограммовую гранату.

Всё. Артиллеристы кончились. А вот их колонна нет. Так как в это же подразделение включены и минёры. Их не много, всего десять человек (вооружение две лопаты: совковая и штыковая) и плюс пятьдесят возчиков, что перевозят большие деревянные ящики, которые минами и являются. В каждом десять кило пороху и всё те же нарубленные гвозди и кусочки разбитых бракованных чугунков. То не прольётся при заливке, то при выбивке треснет. Вот их и доламывали. Осколки острые и тяжёлые, встреча с ними организмуса человека или лошади будет не только болезненной, но и в большинстве случаев смертельной.

За минёрами тащится огромный обоз с продовольствием и фуражом. Везут зерно, везут мясо, колбасу и рыбу, которое накоптили и засолили в бочках, гонят это же мясо в виде коров, привязанных к телеге. Везут соль. Стратегический во все времена продукт, следом едут повозки-волокуши с сеном. Огромное это количество лошадей нужно кормить. Даже сушёную свеклу и морковь везут, как и свежую. Всё приварок к кулешу на привале. Витаминчики.

Замыкают колонну конные арбалетчики. Их количество увеличили до двух сотен и посадили на лошадей. Вероятность того, что на колонну с тылу нападут вороги равна нулю, но, как и с разведкой — главное дисциплина. Будущие русские полководцы должны, как данность, осознавать наличие арьергарда.

Итого: в колонне пять тысяч воев, плюс — минус, почти четыре тысячи лошадей, сто пятьдесят коров и семь сотен возчиков. И эти тоже в основном не ополченцы, а воины, которые обучены стрелять из лука или помогать артиллерийским расчётам со своими махинами управляться.

В самом конце плетётся с десятком гридней князь Владимирский и сын Гедимина Кориат со своими тремя десятками дружинников.

Событие тридцать второе

Перу́н (церк.-слав. Пероунъ) — верховный восточнославянский бог грозы, а также бог войны, покровительствующий воинам и князю, и бог плодородия, насылающий дождь на поля.

Возвягль на город походил не очень. Скорее — это крепость. Деревянный забор окружал пространство в пять гектар примерно. Метров двести на двести пятьдесят, не больше трёхсот. При этом на стену городскую типа Кремлёвской это тоже мало походило. Четыре башни деревянные по углам высотой метров в восемь, срубленные шестиугольником и забор между ними. Выглядело это как стена пятистенка. Брёвна не вертикально стояли, а лежали на боку, как стена обычного дома. Как потом оказалось, таких стен две, и между ними метра полтора пространства засыпаны землёй и камнями. Вокруг стены выкопан ров, но его давно не чистили, и он зарос травой и кустами. С другой стороны был обрывистый берег реки Случь. Или речонки, таяние снега ещё не началось, и речушка в некоторых местах показывала каменистое дно. Но взять городок с той стороны тоже было с наскоку нельзя. Там имелась точно такая же стена, хоть и без башенок. Безбашенная стена.

Население успели предупредить, и все посады были брошены, как и небольшая деревенька рядом. Все беженцы находились сейчас внутри городских стен. И при этом вместе со скотиной. Издали были слышны мукания коров и ржание недовольных такой скученностью лошадей. Усиливало сходство с альбом Pink Floyd — Animals ещё и незамолкающие перекрикивание петухов и лай собак. Люди тоже в тесноте пребывали и, видимо, в обиде, так как к вою собак добавлялся и вой людей.

Город выслал парламентёра, и он был не один, с ним выехал из ворот и баскак с другим ордынцем, что на совсем уж ломанном русском, который ещё понять надо было, проорал, мол, пошли вон собаки урусы, а то придёт войско хана, и всё пространство от ворот города и до того места откуда вы пришли покроется кольями, на которых будут насажены ваши головы. Отрубленные головы. С выколотыми глазами головы. С вырванными языками головы. Несло баскака. Орал, слюной брызгал. Так себя хозяева жизни не ведут.

— Сдаёте город без боя, и все останутся живы, выгоним тиуна Святослава киевского, посадим моего, и живите пока как жили. Этот город и всё Болоховское княжество принадлежали моему деду Даниилу Галицкому. Я пришёл забрать своё. А ты, товарищ баскак, можешь ехать в Киев или в Сарай. Дани отсюда больше не будет, — дождавшись, когда фонтан слюны иссякнет, спокойно сообщил Андрей Юрьевич и баскаку и представителю местной администрации. Тьфу — представителю тиуна киевского.

Баскак, которому толмач речь Андрея Юрьевича перевёл, схватился за плеть, но тут, чёрт бы его подрал этого дикого литовца, князь Кориат выхватил его подарок — харалужный меч и обезглавил толмача. Одним ударом. И повертел, пуская синие зайчики, мечом перед носом, раздумавшего вынимать из-за пояса плеть, баскака. Но надо отдать ордынцу должное, не побежал и даже шага назад не сделал. Стоял и вращал чёрными глазами.