Крестоносцы (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— Гедимин, вы третий день празднуете. А не, четвёртый даже. Пора к битве готовиться.

Не был услышан. Как, как мог этот пьяница и хвастун столько земли отхапать? Насколько же остальные слабы⁈ Грустно всё.

Андрей Юрьевич махнул рукой и ушёл. Через час в своей палатке он собрал командиров.

— Чего думаете, вои?

Вои думали, что тевтонов нужно бить. И тут Данька высказал интересную мысль. Прямо, интересную-интересную.

— Княже, а давай мы по другой дороге пойдём к Мемелю⁈ — к Мемелю и так собирались, но вот сделать финт ушами такой и разминуться с крестоносцами, это впервые прозвучало.

Охренеть не встать. А ведь гениальный план. На самом деле по нарисованной Фёдором карте выходило, что до Мемеля отсюда есть две дороги, одна вдоль Немана, по которой сюда и плетётся сейчас рысью как-нибудь орденское войско, а вторая — как раз на север через тот самый городок Россиены, который Фёдор уже закартографировал.

— А ведь хорошо может получиться. Оставим пару орудий и пару баллист здесь на стенах замка, чтобы на рыцарей жути нагонять и держать их на расстоянии от крепости, а сами ускоренным маршем к Мемелю. Там сейчас войск нет. Ударим орудиями по воротам, потопим баллистами пару кораблей в порту и потребуем сто тысяч гривен выкупа или начнём город грабить. И гридней с твоими пушкарями поздоровше выберем, в зелёную и чёрную полоску разрисуем и покажем переговорщиками. Они будут рычать на них и футболки на груди рвать.

— Чего рвать? — отшатнулись командиры.

— Срачицы.

— Так и представляю себе эту встречу! — подпрыгнул от нетерпения Емеля. Ох и наделает в штаны бургомистр. Зуб ему вырвали и физиогномия у десятника теперь более на человечью похожа.

— А потом город сожжём? — нахмурился Данька Детько.

— Тебе бы всё жечь. Нет, через пару лет снова наведаемся и снова сто тысяч гривен потребуем. И сто девственниц.

— Девственниц?!! Зачем? — опять вылупились все.

— А мы их дракону скормим.

Глава 13

Событие тридцать шестое

Разведчик и картограф Фёдор Потапов ехал первым. Они двумя десятками во главе с Емелей второй день пробирались лесными тропами и ночами в сторону Мемеля. Вся небольшая армия двигалась чуть южнее по дороге Россиены — Мемель, а их сложившемуся уже отряду разведчиков и диверсантов под предводительством десятника стрельцов Емели князь Андрей Юрьевич поручил осмотреть эту дорогу. Она тоже шла к Мемелю, но заглядывала в небольшой городок Плунге, в двух верстах от которого стоял рыцарский замок.

— Гляньте там, не дай бог, и там приличное войско, подойдут незаметно и ударят нам в тыл.

Ехали по территории, где тевтоны давно освоилось, и как к ним местные отнесутся Фёдор с Емелей не знали, и потому порешили двигаться скрытно. Этому и погода, подумав, решила подсобить. Начались те самые нудные осенние дожди, которых так князь Андрей Юрьевич боялся. Дороги размокли, сразу похолодало резко, и людей и на дороге-то почти нет, а в лесу и подавно. Прячутся по своим лачугам. А чего не прятаться? Осень. Урожай убрали, можно и на лавке полежать.

Плунге стоял на речушке Бабрунга, в месте слияния её с уже настоящей речкой Миния, которая впадает в ту же бухту, что и Неман. Это всё рассказал староста крохотной деревушки без названия, что была возле замка. Для того и завезли сюда пахарей рыцари, чтобы замок продуктами снабжать.

— А замок как называется? — язык русский мужичок знал плохо, всё приходилось по три раза повторять и на пальцах показывать. Фёдор устал от такого общения, стал на крик срываться. Вот же люди пошли, русского не знают. Как живут?

— Плунге, — вот и пойми это он город назвал или замок имеет то же имя, что и городишко этот.

— Есть там сейчас рыцари? Вообще, охрана? Сколько? О! Кнехт вифиль?

Правильно ли понял ответ этого Жимайтиса Фёдор или нет, узнают они скоро? Ну, вроде как несколько раз повторил староста и пальцами подтвердил. Выходило, что было в замке рыцарей и кнехтов двадцать восемь человек. Но пять дней назад почти все уехали в Мемель и говорили, что пойдут на войну с Гедимином, с литвинами. Ушло двадцать человек. Так что в замке сейчас один рыцарь фон Пербандт и семь кнехтов, из которых один хромец Гуго только жрать да сра… может. Ожирел совсем, с лавки подняться без помощи слуги не может. А старшим у ушедших сын рыцаря молодой охальник, который всех девок в деревне перепортил, да и мужними жёнами не гнушается.

— Ворота всегда закрыты? — Фёдор показал, как ворота открываются.

И опять непонятно, разобрал ли Жимайтис их вопрос, и правильно ли они поняли его ответ. Но вроде — днём открыты и на воротах двое стоят. А как вечер настаёт, то запираются немцы.

Понятно, что Андрей Юрьевич им команды все встречные и поперечные рыцарские замки захватывать не давал. Он, наоборот, советовал им не лезть на рожон и заниматься разведкой, а не стяжательством трофеев.

Но тут просто нельзя было мимо пройти. Большой довольно рыцарский замок, вон даже кораблик небольшой на причале покачивается, и совершенно без защиты. Что им восемь воев, из которых один — разжиревший и хромоногий Гуго. Не, не, пройти мимо такого подарка — судьбу прогневить. Дают — бери. Единственный вопрос, который Емеля с Фёдором немного обкатали в головах, так это идти днём, ну что уж они из своих луков двух кнехтов на воротах не положат, или идти ночью? У них ведь кошки есть. Пусть две всего. Высота стен так себе — метров семь. Закинуть и потом забраться — плёвое дело.

— Днём надо. Ночью какой идиот заснёт пьяный в конюшне, мы всех перебьём, а он проснётся от шума, взведёт арбалет и выстрелит в спину, — показывая, как пьяный кнехт им из арбалета в зад бьёт, стращал Емелю Фёдор.

— Нда… А может ведь. Хорошо, пойдём днём. Стой. А можно ведь у этого Жимайтиса лошадь с телегой взять… да и самого Жимайтиса. Поставить в телегу пустых корзин, и за ними укрыться. Мы вдвоём укроемся. Подъехать и этих двоих охранников у ворот прибить к воротам.

Так и решили. Фёдор с Емелей места в телеге оставили за собой. Так-то все хотели. Пострелять в псов рыцарей — это богоугодное дело. Чего они на наши земли лезут. Вон бедного Жимайтиса впроголодь держат, эвон он який худой. И лысый почти. Ясно, что это ему волосы кнехты вырвали, таскают всё время за чуб.

Худой и оборванный староста Жимайтис оказался трусом. Нет, мол, херы, берите лошадь с телегой, даже корзины берите, но меня оставьте под лавкой. Вы потом уедите, увезёте с собой добычу, а тевтоны, Перунас их задери, другие придут и разбор учинят, а как у любого старосты у него в деревеньке их есть недруги, которые с радостью немцам расскажут, что русов, убивать тевтонов, повёл лично староста Жимайтис.

— Возможно такое, — согласился, почесав подбородок, с беднягой Емеля, — А если мы тебя побьём при народе, половину зубов выбьем, плетью отходим, ухо отрежем и орать ещё будем, что не поедешь на телеге к замку, так бабку твою ссильничаем, тогда народ к тебе уважением, ну, или жалостью, проникнется.

— Ухо? Зубы? Плетью?

— Ну, хочешь, глаз ещё один выколем, или пальцы на ногах отрубим? — продолжал «уговаривать» старосту местного Жимайтиса десятник Емеля.

— А можно просто покричать, ну и заехать по харе, не выбивая зубов? — тяжело вздохнул староста, соглашаясь быть проводником в замок.

— Легко.

— И Лукне мою не трогайте, вон и Иванко дочка подросла…

— Нет. Дочку не будем. И Луковую твою тоже. Всё, хватит трусить, мы тебе в замке хабара наберём. Ткани там, или посуду. Оружие нельзя же, лошадей тоже. Ну, что возьмёшь, то и твоё. Пошли в застенок твой.

(Небольшое поселение, деревню или хутор в старину называли словом «ЗАСТЕНОК»).

Событие тридцать седьмое

— Ты поедешь с нами! — епископ Кошице Марек Форгач ткнул пальцем в пацанёнка лет десяти.