Когда этот чемпион учений, пыхтя, выбрался наверх с ружьем, подвешенным за спиной, и с клинком, висящим на боку в ножнах, поручик объявил:
— Лучший результат — три минуты. Этого точно хватит, чтобы сделать со стен шесть ружейных залпов по супостатам. А если не зевать и очень постараться, то и девять раз выстрелить можно по неприятелю за это время. Значит, не все так уж печально у нас с обороной! Если еще и веревки вовремя рубить, то и вовсе неплохо сможем отбиваться. А штурмовых лестниц у горцев нету.
— Так горцы не только с этой стороны атаковать могут, но и прорваться выше по склону, наверняка, попытаются, — заметил я.
Но, Друбницкий возразил:
— Это вряд ли, Печорин. Там всюду по краям отвесные скалы. А крепостные стены примыкают к ним вплотную дугой. Да и отступим мы, в случае чего, к цитадели. Перед ней еще одна стена, которая дугу внешних стен перечеркивает прямой линией. Так что в нашей «деревне» на склоне горы можем еще долго обороняться, ежели супостаты всю нижнюю стену захватят.
— Да, этот древний аул был построен с умом, — присоединился к нашей беседе артиллерист Зебург, — тут и предполагалось, видимо, держать оборону таким вот образом, отступая вверх по склону к домам. А с боков аул защищают две природные скалы с вертикальными обрывами, на которые почти невозможно забраться. Особенно, если сверху будут стрелять по тем скалолазам.
Пока главный крепостной артиллерист разговаривал с нами, его канониры готовили три шестифунтовых орудия к бою. Одно стояло в центре на бастионе рядом с воротами, а две других пушки симметрично располагались посередине стен. Крепостную артиллерию не забыли усилить и двумя трофейными пушечками, которые мы недавно захватили вместе с неприятельским оружейным караваном. То были трехфунтовые «кузнечики», которые англичане давно применяли для войны в своих колониях. Я помнил, что вес ствола этого орудия не превышал центнера, потому такие легкие пушки быстро стали использовать в качестве горных орудий. Ведь подобный вес вполне неплохо тащил мул на своей спине. И сейчас этих «кузнечиков» наши артиллеристы устанавливали на лафеты с деревянными колесами, собираясь угощать из них супостатов картечью на ближних подступах к стенам.
Максим Максимович тоже не терял времени, проверяя состояние крепостного колодца и заставляя солдат натаскать воду в древние цистерны, выдолбленные в скальном склоне, откуда осуществлялось в старину водоснабжение аула в случае осады. Так все в крепости и провозились до самого вечера, готовясь обороняться. Я же выехал со своими казаками на разведку окрестностей, заметив вечером вдали на горах в нескольких местах за аулами огни костров. Похоже, горцы, действительно, собирались в военные лагеря, готовясь к атаке.
Утром, едва офицеры позавтракали и начали решать в штабе, что еще можно сделать ради укрепления обороны, как вбежал солдат, доложив:
— Ваши благородия! На стенах тревога! Горцы едут!
Мы бросились на башню, припав глазами к подзорным трубам.
С предгорных холмов спускался большой отряд. И штабс-капитан сказал, что это, похоже, были не черкесы, а чеченцы! Начищенные стволы их ружей и клинки острых пик сверкали на солнце.
— Не меньше сотни! — ахнул Максим Максимыч. — Откуда?
И тогда я увидел его. На белом коне, в темной одежде горца впереди отряда гарцевал лейтенант Мертон. А рядом с англичанином гордо ехал Азамат на Карагезе. Внезапно англичанин приказал поднять белый флаг и с передовой группой всадников остановился напротив крепостных стен. Но, он не приближался слишком близко, а начал переговоры издалека, на дистанции больше сотни шагов, куда не каждый стрелок может метко выстрелить.
— Господа! — крикнул Мертон по-русски. — Вы удерживаете в заложниках моего союзника. Я предлагаю обмен: Кэлекута на Вулича.
Глава 15
Пусть крепость наша была небольшая, но мы хорошо знали, что горцы не любят штурмовать укрепления в лоб. Их любимая тактика — это быстрый налет всадников, грабеж селения и отход. Однако, теперь под руководством англичанина все могло измениться. Нас, разумеется, обрадовало известие, что Вулич все-таки остался жив. Но, мы находились в затруднении, не зная, как реагировать на предложение обменять его.
— Что будем делать? — прошептал Максим Максимович.
— Попробуем применить военную хитрость, — сказал я, — предлагаю подменить Кэлекута нашим человеком.
— Но, это же будет бесчестным поступком, Печорин! — проговорил поручик Зебург.
К моему удивлению, ему возразил сам штабс-капитан:
— Значит, по-вашему, Ипполит Илларионович, горцам, англичанам, туркам и прочим врагам нас, русских, обманывать можно, а мы не имеем права применять против них их же приемы? Так, что ли?
— На войне все средства хороши! Мы тут воюем или рыцарские турниры устраиваем? Я же не предлагаю вам, поручик, дать залп из пушек картечью по парламентерам! Хотя и следовало бы убить этого мерзкого англичанина, который вредит нам каждой минутой своего существования! — вставил я достаточно резко.
И Зебург замолчал, не зная, что возразить. А я сразу приметил, что один из наших казаков, призванный из станичного пограничья, Семен Голиков, был похож на Кэлекута, как брат-близнец — тот же рост, хищный нос, всклокоченные кучерявые черные волосы, те же высокие скулы. Особенно после того сходство усилилось, как его обрядили в горскую одежду, снятую с настоящего Кэлекута, посаженного Максимычем в каземат.
— Только молчи и делай свирепое лицо, — инструктировал я казака, пока Максимыч завязывал ему руки за спиной, но бантиком, так, чтобы веревку казак мог мгновенно сдернуть.
Чтобы оценить маскарад, позвали Бэлу. Девушка подошла и неожиданно резко царапнула ногтями всей пятерней казака по левой щеке, сказав:
— Я так расцарапала Кэлекуту лицо. Теперь этот будет совсем похож на него.
Казак отпрянул, но не закричал, хотя на царапинах выступила кровь. Он лишь с ужасом посмотрел на эту дикарку, радуясь, видимо, уже тому, что хоть глаза она ему не выцарапала.
— Мы согласны на обмен! — крикнул я Мертону со стены, держа нашего ложного «Кэлекута» за плечо. — Меняем одного на одного!
Англичанин разглядывал какое-то время казака Голикова в подзорную трубу, потом крикнул:
— Неужели вы согласны на мои условия? Впрочем, я и не ожидал, что откажетесь! У вас слишком мало офицеров, чтобы ими разбрасываться!
— Тогда выведите Вулича, чтобы мы тоже могли его рассмотреть! — крикнул я.
Лейтенант Мертон распорядился. И двое горцев выволокли связанного Вулича вперед. Я тоже взглянул в подзорную трубу. Это был наш серб. Настоящий. Не подмененный, хотя и избитый. Его левая рука по-прежнему лежала в перевязи, будучи так и примотанной к туловищу веревкой вместе с правой. Но, смотрел он на горцев и на англичанина зло и непокорно. Дух Милорада враги не смогли сломать.
— Ладно, мы выходим! — крикнул я англичанину.
Ворота приоткрылись ровно настолько, чтобы выпустить меня и моего ряженого «пленника». Я шел чуть позади с пистолетом наготове, выглядывая из-за плеча Голикова. Со стороны все выглядело так, будто я держу его под прицелом. Расстояние быстро сокращалось. С противоположной стороны Вулича все также тащили двое горцев. Вдруг, когда между пленниками оставалось шагов десять, один из горцев что-то громко спросил моего подмененного «Кэлекута» на своем языке. Но, мой казак молчал, как я ему и велел. Голиков лишь смотрел свирепо и горделиво на горцев, вытаращившись на них, страшно вращая глазами и продолжая двигаться вперед.
В момент, когда мы уже находились посреди площадки перед крепостными воротами, а Вулича и подмененного «Кэлекута» разделяли всего три шага, со стен крепости раздался выстрел. У кого-то из наших солдат-новобранцев не выдержали нервы. Пуля никого не задела, но горцы сразу начали хвататься за оружие. Не мешкая, я одним движением рванул веревку, завязанную бантиком на руках Голикова, и он тут же выхватил заряженный пистолет, подвешенный заранее сзади за спиной.
