Ложная девятка. Шестой том (СИ) - Риддер Аристарх

Да и не надо забывать, в какой стране я живу. Вокруг меня Советский Союз, в котором важнейшую роль играет руководящая и направляющая роль партии. Тут газеты чётко придерживаются генеральной линии. И никаких отклонений от неё быть не может.

Ни за что не поверю, что эта статейка появилась в теперь уже неуважаемом мной издании без согласования с редакцией. А та, в свою очередь, наверняка получила добро в более высоких инстанциях.

Так что да — Эдуард Васильевич находится в опасности, и его могут снять. И самое поганое, что я помнил то, что примерно то же самое произошло с Малофеевым в том варианте истории, которую я знал.

Он точно так же вывел сборную Советского Союза на чемпионат мира в Мексике, а потом, за несколько недель до старта мундиаля, неожиданно для всех Малофеева поменяли на Лобановского. Тогда, если мне не изменяет память, поводом для смены главного тренера стали неудовлетворительные результаты в товарищеских матчах перед мундиалем, который к тому же ещё и прошёл на фоне триумфа киевского «Динамо» в Кубке кубков.

Всё как сейчас, то же самое происходит на моих глазах. У сборной снова неудовлетворительные результаты, а киевское «Динамо» триумфатор этого самого Кубка кубков.

И то, что «Торпедо», «Днепр» и «Зенит» тоже, мягко скажем, успешно выступили в Европе, а сборная Малофеева играла без игроков из этих клубов, ничего для желающих второй раз за три года войти в ту же самую реку имени Валерия Васильевича Лобановского не меняет.

Малофеева снова хотят поменять на тренера киевского «Динамо», и это полнейший бред.

Мы выиграли свою отборочную группу на этот мундиаль, причём выиграли с запасом и очень уверенно. Про победный Евро я и не говорю.

А товарищеские игры они на то и товарищеские, чтобы в них просматривать различные игровые сочетания и новых футболистов.

Ублюдки, которые сейчас топят Малофеева, не принимают в расчёт то, что его сборная играла и с румынами, и с финнами без футболистов четырёх лучших советских клубов. На самом деле, из нас, торпедовцев, футболистов «Днепра», киевского «Динамо» и «Зенита» можно целиком составить сборную Советского Союза. И эти одиннадцать футболистов будут рассчитывать не то что на плей-офф чемпионата мира или Европы, а на победу.

Ну а что? Одна атакующая линия уже будет внушать шок и трепет: Заваров, Беланов, Литовченко, я, Протасов. Такого подбора исполнителей, как у этого варианта сборной Советского Союза, мало у кого есть.

Но, повторюсь, недоброжелателям Малофеева и доброхотам Лобановского всё равно, и Эдуарда Васильевича снова пытаются утопить. Вот только хрен им, по наглым зажравшимся мордам!

В истории — правда, не советского, а российского футбола — есть одна чёрная страница, так называемое «письмо четырнадцати». Думаю, что что-то подобное нужно провернуть и сейчас. Только тогда, перед стартом чемпионата мира в Соединённых Штатах, письмо игроков фактически развалило команду и во многом поставило крест на её перспективах. То сейчас наоборот — нам сборную нужно спасать.

Сказано — сделано. Выходные которые нам предоставили после победы в кубке УЕФА, я провёл не с Катей, чего мне хотелось в первую очередь, и не с родителями, а в разъездах по Москве и вися на телефонной трубке.

Первым делом я поехал в Новогорск, где продолжала тренироваться сборная Советского Союза без игроков четырёх клубов. На базе сборных команд страны я сначала перекинулся несколькими фразами с Эдуардом Васильевичем, который выглядел очень подавленным.

Малофеев понимал, что стул под ним зашатался. И мои слова о поддержке и о том, что я постараюсь не дать нашего тренера в обиду, он воспринял как некие дежурные фразы, которые мало что изменят.

И на самом деле, если не брать в расчёт персоналии, Малофеев прав. Ну что может сделать один единственный футболист, пусть даже и талантливый?

На самом деле многое. И это многое я стал делать.

На базе, в промежутке между методическими занятиями и тренировками, я поговорил с ребятами, которые, как мне казалось, точно поедут в Мексику. С Федей Черенковым, с Родионовым, с Дасаевым, с Саней Бубновым, с его тёзкой Чивадзе, с Алейниковым и с ещё парой человек.

И все как один были возмущены этой статьёй в еженедельнике «Футбол-хоккей». Для любого человека, который знает нашу кухню изнутри, понятно как божий день, что статья насквозь заказная и лживая. И что ни одно из серьёзных обвинений, которые выдвинуты в ней, выеденного яйца не стоит.

Но одно дело возмущаться, а другое дело — это возмущение преобразовать в нечто более осязаемое и формальное. И решение этого вопроса я и предложил.

— Мужики, тут надо не горлопанить, а действовать. И раз какие-то козлы на Малафеева бочку катят через прессу, и нам нужно действовать точно так же, — сказал я, повысив голос во время нашего импровизированного совещания.

— Ярик, и что же ты предлагаешь? — спросил меня Черенков.

— Нужно писать открытое письмо игроков сборной. Вот сколько нас здесь? — Я обвёл взглядом всех собравшихся и вслух пересчитал. — Согласны со мной? Если да девять подписантов этого письма уже есть. Плюс я сегодня поговорю с остальными ребятами из «Торпедо», а завтра созвонюсь с зенитовцами, с Протасовым, с Литовченко. Нас много будет. И это такой довод, против которого в федерации не смогут пойти.

— Ну хорошо, — взял слово Алейников. — И допустим, мы все подписали это письмо. Как ты говоришь, нас действительно много, человек пятнадцать-шестнадцать, а то и больше, открытое письмо в защиту Малофеева подпишут. А дальше что? Куда ты с ним пойдёшь? В какую газету? Слава, смотри: в «Футбол-хоккей» не просто так поставили эту статью в номер, да ещё и в какой, посвящённый такому успеху наших клубов в еврокубках. Это специально было сделано, чтобы контраст показать между результатми клубов и сборной. А это значит, что это задание редакции, и всё согласовано. Никто твоё открытое письмо не опубликует. Оппозиционеров у нас в прессе нет.

— А я в Моссовет пойду, — тут же нашёлся я. — К Сайкину. Он меня хорошо знает, и согласись, что он не последний человек в Москве. Да и в ЦК он вхож. Да и вообще пользуется авторитетом, в том числе и в футбольных делах. А когда мне удастся убедить Сайкина помочь то можно идти в «Московский Комсомолец», к Трахтенбергу.

— Ты же его не очень любишь, — улыбнувшись, вставил свои пять копеек Дасаев. — Трахтенберг же «мясной».

— Ну и что, что он «мясной»? Вы тоже «мясные», и что мне теперь, не общаться с вами? Нет, конечно! Да и одно дело клубные пристрастия и конкуренция за московского болельщика. А другое дело — интересы сборной, которые товарищи заговорщики не то что в расчёт не берут, а они им прямо вредят. Так что да, пойду к Трахтенбергу. Если у меня будет благословение Сайкина, — в этот момент я не сдержался и, говоря слово «благословение», сделал жест, как будто ставлю кавычки. Правда, никто не понял, что это, — то редакция газеты «Московский комсомолец» наверняка отреагирует на такой материал и опубликует наше открытое письмо.

— А может, это не так уж и принципиально? — встрял в разговор Чивадзе. — Ну, будет у нас Лобановский, а не Малофеев. Какая разница? Состав-то тот же самый, игра-то останется та же. А так мы с киевлянами поругаемся. А ну как в Мексике разделимся на группировки? Киев и все остальные? К тому же ещё и «Днепр» может присоединиться.

— Саня, а если мы не сделаем этого, то группировкам так и так быть, потому что точно так же будет: Киев и все остальные. Неужели ты думаешь, что назначение за месяц до старта чемпионата Лобановского не отразится на его подходе к формированию состава? Тут куда ни кинь, всюду клин. Но если мы Малофеева отстоим, то хотя бы совесть у нас чистая будет. А ребята из Киева пусть сами решают, как им быть. Они не хуже нас с вами понимают, что херня это всё. — Я постучал пальцем по лежащей перед нами газетной статье. — Так что пусть это на их совести будет, если они нос воротить будут.

Мы обсуждали письмо ещё минут двадцать. И что меня очень сильно порадовало так это то, что после моего ответа Чивадзе других скептиков не нашлось. Так что обсуждение свелось к составлению самого письма. Нам сначала очень хотелось сделать что-то в стиле «письма казаков турецкому султану», но это бы точно не пропустила наша дорогая советская цензура. Поэтому всё получилось достаточно прилично.