Неизвестная война (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич

— Сам-то чем занят? — поинтересовался я, точно зная, что Артузов правды не скажет.

— Да я все больше по инспекторской части, — сделал Артур Христианович странный жест, напоминавший вкручивание лампочки. — Катаюсь туда-сюда, бумажки перебираю.

Ну да, ну да. А то я не знаю! Начальник оперативного отдела ВЧК Артузов занимался инспекторскими проверками особых отделов фронтов и армий.

— Прогуляться не хочешь? — поинтересовался Артузов. — У меня пара часов есть свободных. Михаил Сергеевич приказал тебя немного поразвлекать. Дескать, одичал Аксенов на севере. Однако поступили разведданные, что тебя уже развлекают.

— Слушай, мне иногда кажется, что ВЧК — это большая деревня. На одном конце чихнули, а на другом доброго здоровья пожелали, — усмехнулся я, даже не поинтересовавшись, как же так быстро все узнали?

— У нас хуже, — засмеялся Артузов. — У нас ты даже чихнуть не успеешь, а здоровье желают.

Мы вышли на Театральный проезд, прошли мимо Большого театра. Мелькнула мысль завернуть на Красную площадь, но передумал, что там можно увидеть интересного, да еще зимой?

— Так ты выкладывай, Артур Христианович, чего узнать хотел? — поинтересовался я, когда мы свернули на Тверскую.

— Не веришь, что я просто так тебя гулять позвал? — хохотнул Артузов, но потом, посерьезнев, спросил: — Ты про «Таймыр» что еще можешь рассказать?

— Так это тебе лучше Петроград потрясти. Кто у нас нынче Военно-морскими силами командует?

— Беренс, бывший адмирал, — отозвался Артур. — Ну, потрясти то мы их потрясем, но хотелось бы подробностей. Сам понимаешь, на Балтике кораблей меньше осталось, чем было, но радиостанции почти на всех есть. Мы же искать замучаемся. И особых отделов на флоте нет. Давай, вспоминай. Вспомнишь, хотя бы недельку нам сэкономишь.

— Зануда ты, Артур Христианович, — хмыкнул я, начиная вспоминать все разговоры, что вел с Косульниковым, с другими морякам.

— Что я такое помню? — принялся я рассуждать вслух, путая и то, что узнал сам в Архангельске, с тем, что мне было известно из той жизни. — Накануне войны создали Службу связи Белого моря, которой поручалось обеспечивать связь с судами в открытом море, собирать метеорологические данные. Так?

— Ну, я таких подробностей не знаю, — пожал плечами Артур. — Но должно быть так.

— Далее. Служба на Белом море располагала тремя флотскими радиостанциями, и двенадцатью береговыми постами. Сегодня их осталось пять, или шесть. Корабли из Белого моря передавали сообщения в Петроград через радиостанцию на мысе Омуссар.

— А он сейчас у эстонцев, — вздохнул Артузов.

— Что у нас на Балтике остается такое мощное, чтобы принимало сигналы? Кстати, в девятьсот десятом, как слышал, какой-то корабль мог принять сигнал с императорской яхты «Штандарт» аж из Алжира. В Кронштадте наверняка что-нибудь этакое да есть.

— Владимир, ты давай поконкретней, — настаивал Артур.

Так, если не получается с техникой, попробуем пойти от человека. Как помнится, Серафим говорил, что на «Таймыре» радиотелеграфистом служил комиссар береговой радиостанции из Петрограда, лично известный Вилькицкому. А комиссар этот и был тем коммунистом, что организовал на ледоколе подполье. Еще Серафим говорил, что адмирал принял на ледокол двух унтер-офицеров, тоже радистов, из большевиков, спас их от неминуемого расстрела. Но это нам ничего не даст. Стоп. Вспомнил еще один эпизод.

— Слушай-ка, товарищ Артузов, — начал вспоминать я. — Есть у меня одна ниточка, только слабая. Вилькицкий же помешан на Северном морском пути. Он и в Архангельское оказался из-за этого. Но адмирал человек порядочный. Если ему Советская власть поручала организацию экспедиции, а он по каким-то причинам это не выполнил, требуется доложить. Так вот — Вилькицкий настоял, чтобы Северное правительство отпустило в Петроград его заместителя. Не упомню — капитана второго ранга или первого. Косинский, кажется. Точно, каперанг Косинский. Не удивлюсь, если тоже большевик или сочувствующий.

— Капитан первого ранга Косинский, прибывший из Архангельска, — раздумчиво произнес Артузов. — А ведь это мысль! Куда он мог явиться?

— Надо смотреть, кто занимался гидрографической экспедицией Западно-Сибирского района. Тех, кто Вилькицкого в экспедицию отправлял. Не уверен на сто процентов, что Косинскому известно, с кем его радисты общаются, но попробовать можно.

— Вот видишь, если человек начинает вспоминать, то обязательно вспомнит что-нибудь нужное! — радостно заявил Артур.

— Вот она, цена дружбы, — хмыкнул я. — Я уж думал, ты меня пообедать сводишь туда, где воблы не подают. А ты только в узкокорыстных целях...

— Да, об обеде, — начал Артузов, но его отвлекли.

По Тверской, расталкивая прохожих, резво чесали две девицы одетые явно не по сезону — в легких пальтишках из-под которых виднелись шелковые чулки и в шляпках с искусственными цветами.

— Товарищ военный! — завопила одна, хватая Артузова за рукав. — Помогите!

Мы не враз и сообразили, от кого требуется спасать девиц, но тут сквозь поток народа к нам пробились два товарища с винтовками с примкнутыми штыками наперевес — один в штатском пальто, второй в шинели, с красными повязками на рукавах. Не иначе, рабоче-крестьянская милиция.

— Ну-ка, товарищи командиры, хватайте сучек! — заорал один из милиционеров, направляя штык прямо на нас.

— Эй, товарищ, оружие убери, — забеспокоился Артузов, которому не понравилось, что жало смотрит ему прямо в глаз.

Я поступил проще. Рявкнул:

— Бойцы! Оружие — на плечо!

Удивительно, но меня послушались, вскинув винтовки на плечо, перестав создавать угрозу прохожим.

— Парни, вы что, охренели? — поинтересовался я. — Вы так всю Москву на штыки возьмете.

Девицы, между тем, осознав, что опасность миновала, пустились наутек. Милиционеры опять схватились за винтовочные ремни, намереваясь стащить оружие.

— Отставить! — приказал я, вытаскивая мандат и, помахав книжечкой в коленкоровом переплете, давая понять, кто тут начальник, представился: — Сотрудник чека Аксенов. Вы что же делаете-то?

Милиционер в шинели, поняв, что девицы сбежали, сплюнул и, ухватив за рукав напарника, уже собирался уйти, но был остановлен Артузовым:

— Товарищ, а вас пока никто не отпускал. Сотрудник ВЧК вам задал вопрос, — очень мягко сказал Артур Христофорович, от чего даже у меня поползли мурашки по коже.

— Какой вопрос? — слегка набычился милиционер.

— Для начала представьтесь, — потребовал я. — Я вам назвал и свою фамилию, и должность.

Про должность я слегка приврал, но какая разница?

— Старший милиционер Савельев, — назвался тот, кивнув на напарника, сказал: — А это младший милиционер Степанов.

— И какого... хрена товарищи старший и младший милиционеры, вы носитесь по Москве со штыками наперевес, да еще едва не убили ответственных сотрудников ВЧК? — поинтересовался я.

— Да никого мы не хотели убить, — возмутился Савельев. — Нам блядей велено по Москве собрать.

— Кого?! — переспросили мы с Артузовым в один голос.

— Ну проституток, какая разница? — пожал плечами Савельев. — Сегодня всю ночь и утро Тверскую прочесывали, штук двадцать отловили. Вон, эти две убежали.

— И на кой они вам сдались? — спросил я.

— Нам они на хрен не сдались, без них дел хватает, — устало пояснил младший милиционер Степанов. — Только начальство приказало: всех проституток, как нетрудовой элемент, задерживать и доставлять в уголовный розыск, там регистрировать, а потом отправлять в концентрационный лагерь. Велено за неделю Москву очистить.

Являются ли проститутки нетрудовым элементом — вопрос спорный, но меня заинтересовало другое:

— А у нас есть концентрационные лагеря?

— Да какие там концентрационные лагеря, — махнул рукой Савельев. — В уголовке им пальчики прокатают, данные запишут. Они ж, паразитки, мужиков на улицах грабят, наводчицами работают. А потом их всех за Рогожскую заставу, в монастыре единоверческом собирают. Там врачи девкам осмотр проведут. Тех, кто больные, в монастырскую больницу определяют, а здоровых на работы водят как представителей буржуазии. Ну, дороги мести, дрова пилить, вагоны разгружать.