Книга 5. Империя на марше (СИ) - Тамбовский Сергей

- У нас ошибок не бывает, иди танцуй, мальчик, а в наши судовые дела больше не суйся.

Вот сука какая, сказали мы одновременно с внутренним голосом, а продолжил я один:

- И дальше чо, голос? Ты не молчи, у нас пара минут только до столкновения осталось.

Голос таки помолчал секунд пять, не вняв моему предупреждению, а потом выдал:

- Чо-чо, теперь у тебя один вариант остался, прорываться в рубку и пытаться как-то изменить траекторию судна. Развернуть или затормозить, что сможешь – давай, Сергуня, я рассчитываю на тебя и желаю удачи… - и на этом голос переключил связь в положение «откл».

Вот же ты сучара какая, подумал я, пожелать успеха и цирковой ослик сможет, а ты пойди и добейся этого успеха не на пустых словах… ну да делать нечего, надо прорываться в рубку. Где тут у них лестница-то? Ага, вот кажется… цепь с замком, это ерунда, один прыжок и я уже наверху, рядом с дверью. Она конечно же заперта, дёргай-не дёргай ручку, один хрен бес толку… ну постучим что ли – внутри всё ярко освещено и виден только рулевой матрос, по всей вероятности тот самый Уваров, обернулся, вопрошающе смотрит на меня. Я сделал умирающий вид, ногтями правой руки ухитрился расцарапать себе левую руку, так что кровь выступила, и показал это рулевому. Тот пожал плечами и показал рукой вниз, туда мол иди со своими травмами, а здесь тебе делать нечего…

Блин, облом за обломом, как в известном романе Гончарова – не откроет ведь он дверь, у них поди это строго запрещено, посторонних пускать в рубку. Что теперь-то… а мост вот он, метров двести-триста осталось… а, ладно, выбиваем стекло… вот это вроде не очень хорошо закреплено, слева от входа, саданул по нему ногой, с первого раза не вышло, ещё разок – посыпались стёкла, надеюсь ногу я себе не пропорол, этого только недоставало для полноты ощущений.

А рулевой тем временем лихорадочно что-то наговаривает в переговорную трубку, ясен пень сообщает о нештатной ситуации на мостике, так что времени у меня остаётся минута, не больше. Убираю крупные осколки из рамы, хватаюсь за какой-то поручень вверху, прыжок и я внутри. Ещё прыжок и я рядом с матросом Уваровым.

- Полный назад, блять, - ору я ему, - ты не в тот пролёт едешь, сука!

У того круглые глаза и ступор, ничего он не сделает и не затормозит, судя по всему, значит не судьба, придётся обойтись без него. Удар по макушке справа, он сползает на пол, перехватываю штурвал и кручу его налево… ещё левее… в рубку снаружи уже ломятся какие-то люди, ещё доворачиваю штурвал, чтобы прямо по курсу нарисовалась опора моста… ко мне подбегают двое, отрывают руки от колеса и заламывают их за спину, ну и пусть, потому что в этот момент «Суворов» на всем ходу врезается в опору, все падают, я в том числе, мой лоб приходит в соприкосновение с чем-то железным на полу и наступает полная темнота…

Конец марта 1979 года, ТСЖ «Анюта»

Ашотик со своим напарником Амаяком уже ждал-дожидался меня… ну то есть по факту нас вдвоём возле входа в столовку. Поздоровались, он долго смотрел на Саныча и наконец выдал мучившую его мысль:

- Вы эта… артист что ли? Профессор Плейшнер что ли?

Саныч, довольный тем, что его наконец-то кто-то узнал, не стал отпираться.

- А вы эта… туже тут живёте что ли? – это уже Амаяк поинтересовался.

- Нет, живу я в Москве, а сюда к родственникам приехал, - ответил тот.

- Это он что ли родственник? – и Ашот указал на меня.

- Ну почти, - не стал углубляться в генеалогию Саныч, а сразу перешёл к более насущным вопросам, - может делом займемся?

Армяне не стали упираться и мы зашли внутрь… через полчаса вышли обратно – они сильно озадаченные и с сотней червонцев в одной упакованной и обандероленной пачке, я довольный, что они так быстро всё схватили, а Саныч с непонятными эмоциями. Ребятки залезли в свою ободранную шестёрку и отчалили, сказав напоследок, что завтра с утра начинают производить работы согласно установленного плана-графика. А мы с Женей вернулись к своему подъезду.

- Слушай, геноссе Евстигнеев, - довольно фамильярно сказал я, - у нас сейчас два пути развития событий…

- Или в загс или к прокурору? – подхватил он тему на автомате.

– Да, почти - или сначала ты смотришь сагу про Чужих, а потом идём на киностудию, или наоборот. Что выбираешь?

Саныч помялся немного и решил предпочесть первый вариант.

- Правильно, поддержал я его – студия никуда не убежит, а Чужой это Чужой… это штука посильнее Фауста Гёте с тротиловым эквивалентом килотонн в 20, может прямо в клубе и посмотришь?

Решено, усадил народного артиста в удобное кресло в своём бывшем кабинете, врубил видик и телевизор (наш отечественный, но достаточно неплохой, Электрон Львовского завода радиотехники), показал, как управляться с пультом, спросил, не надо ли чего ещё (пивка бы холодненького, попросил он – щас сделаем), а потом организовал жигулёвское и узнал наконец у Алёны Михайловны детали того, что она завтра в клубе собирается устроить.

- Наконец ты меня вниманием удостоил, - подколола она меня для начала разговора, - ну слушай, если интересно.

И я сел на стул и внимательно всё выслушал… Америку она явно не открыла и переворота в организации праздников не совершила, но план её был достаточно любопытным. Называться всё это действо по её замыслу должно было «Встреча весны», объявления она сама уже написала в нужных количествах. Сначала предполагались конкурсы с призами (а что за призы – а шоколадки), потом выступление со сцены вокально-инструментального ансамбля (это меня что ли с Инной? – ну да, Вовчик со Славой ещё помогут) и в заключение танцы, за этим, собственно, народ в основном и придёт. Спросил про напитки – нет, продажа не предусмотрена, но и строго контроля за входящими не надо учинять, пусть приносят с собой. Вход и сцену оформим шариками, я их уже купила – поможешь надуть?

Ну конечно помогу… а ещё лучше, если ты к этому делу Славика своего припашешь, да и Вовчика заодно. Как у тебя дела-то с ними, рассказала бы? Дела у неё были прямо скажем не ах с обоими, сплошные обиды и недоразумения… ну ничего, это дело такое… наживное.

А чуть позже мне выкатила предъяву Инночка… первый раз по-моему после того ноябрьского вечера в бомбаре. Оказалось, что я её позабыл-позабросил, внимание кому угодно уделяю, но только не ей. И ещё Инне очень не понравились взоры, которые на меня бросает Алёна.

- Побойся бога, Инна, какие взоры, она ж моя сестра!

- Сестра-то она конечно сестра, но взгляды у неё явно не сестринские. И эта девка, которая с Евстигнеевым приехала, мне очень не понравилась – нечего ей у нас в доме делать, даже и не думай помогать ей с переездом.

Ответил в том смысле, что да, учту все твои замечания в полном объёме, а сейчас у нас визит на киностудию с Санычем. Пойдёшь с нами?

- Без меня сходите, тут дел по хозяйству много, - отрезала она и ушла на кухню.

Мда, а когда она злится, ещё красивее становится, подумал я, но ей сообщать об этом не стал. Во избежание. По моим расчетам хронометраж «Чужого» должен был вот-вот исчерпаться, и я угадал – когда мы вошли в клуб, Евстигнеев уже щёлкал пультом и смотрел на перемотке отдельные понравившиеся куски.

- Ну как киношка? – спросил я у него.

- Класс, - бодро ответил он, - у нас такого пока не умеют и вряд ли скоро научатся. И самое главное, что это не тупой ужастик, а глубоко философская драма…

- Да, Ридли Скотт своё дело знает и веники вяжет исключительно фирменные, - резюмировал я его выступление, - однако нам пора бы и к Лиозновой, я ей звонил, назначила встречу через… через 10 минут. Как раз по нашим колдобинам столько и пропрыгаем.

И мы запрыгали по вековым автозаводским ухабам и грязям (весь же наш район на болотах построен, вон осушительные канавы тянутся по краям) к крыльцу киностудии имени Алексея Максимовича Горького. По дороге подумал, жаль наш район называется не Горьковский, а то была бы киностудия Горького в Горьковском районе города Горького. И чтоб переулок, где оказалась студия, тоже был назван именем пролетарского писателя…