Аватар Х. Часть 2 (СИ) - "lanpirot"

— Хочу! — пусть, немного и запоздало, но я ответил на вопрос майора госбезопасности. — Очень хочу!

— Ну, хоть Комаров не зря за похлебкой бегал! — довольно улыбнулся Потехин, всучив мне еще теплый котелок. — Ложки уж извини, нема! — развел он руками. — Но там отвар куриный — можешь и через край…

Недолго думая — живот уже начало подводить от голода, я открыл крышку и припал к краю котелка. Теплый бульончик показался мне просто манной небесной, которую я начал поглощать гигантскими глотками. Насытиться, конечно, я не насытился, но приступ голода приглушить мне удалось.

— Как же мне хотелось бы вас изучить, мой юный друг… — В глазах Лазаря Елизаровича зажегся маниакальный огонек настоящего исследовательского интереса. — Это же настоящее Чудо! — произнес он, обходя меня по кругу. — Чудо с большой буквы…

— Лазарь Елизарович, мы с вами обо всем договорились! — добродушно напомнил ему князь Головин, называющий себя Петровым.

— Я помню, — горестно вздохнул Целитель, — но и вы меня поймите, товарищ оснаб.

— Обещаю, — произнес Головин, — что сообщу о вашем желании академику Виноградову.

— Правда, сообщите? — Прямо-таки воспрял духом Рыжов. — Владимир Никитич, он… Ладно, я буду надеяться, что он не забудет обо мне.

— Спасибо, друг! Выручил! — Когда котелок опустел, я вернул его Комарову, который оказался поблизости.

— А! Не стоит благодарностей! — отмахнулся от меня парнишка. — Так-то ты вон, моего начальника спас… И себя не пожалел…

— А это хорошо? Или… — И я хитро подмигнул Комарову.

— Да ты чего, паря? — возмущенно протянул рядовой, предварительно стрельнув глазами по сторонам — не подслушивает ли кто. — Майор у нас мировой! С таким и в разведку можно! Так что спасибо тебе, дружище! — И он протянул мне руку, которую я с чувством пожал.

— Вот что, — неожиданно произнес князь Головин, подойдя ко мне. — Ты как себя чувствуешь, Мамонт?

— Словно заново родился! — не кривя душой, ответил я. — Еще никогда себя так не чувствовал… Ну, с того момента, как дома очнулся. А до этого не помню, — пришлось мне честно признаться. — И еще, товарищ оснаб, — немного смущенно добавил я, ополоснуться бы и портки сменить…

— Комаров! — неожиданно гаркнул над ухом Потехин.

— Да туточки я, товарищ майор госбезопасности!

— Найди, где нашему герою можно помыться, — распорядился Игнатий Савельевич. — И еще Пилипчуку передай, чтобы подобрал ему что-нибудь… Каптерка его, вроде уцелеть должна!

— Приводи себя в порядок, дружище, а поездка в госпиталь отменяется, — произнес Александр Дмитриевич. — С нами поедешь, лейтенант! Извини, Легион, пошепчемся позже, — уже мысленно добавил он, — как-то боязно мне этого хлопца без пригляда оставлять. Потерпит твоя информация еще пару часов, пока мы его в Кремлевский Блокиратор не пристроим? Может он выдержит…

— Потерпит, — отозвался Лич. — К тому же, что с ней делать, я так и не решил. Посоветоваться бы.

— Вот, и посоветуемся заодно с нашими старшими товарищами, — передал мысленное послание товарищ оснаб, разрывая мыслесвязь с Умруном. — Игнатий Савельевич, подойди! — окликнул майора Головин. — В общем, так, — продолжил он, дождавшись Потехина, — все что сегодня было — отныне носит гриф «Особой важности». Насчет причиненных зданию разрушений придумаешь что-нибудь. Типа гнилых балок, старой постройки, жуков древоточцев — не мне тебя учить, майор. Твое вышестоящее руководство будет уведомлено в соответствии с допуском, и, надеюсь, цепляться не будет. Со всех подписку взять не забудь! — напомнил он. — Если, все-таки, кто-нибудь будет проявлять нездоровый интерес ко всему этому — сразу посылай…

— Прямо так по-матери и посылать? — изумился майор госбезопасности.

— Можно, конечно, и по-матери, но лучше ко мне посылай, Игнатий Савельевич! — рассмеялся Головин. — А я уж разберусь, кому это неймется. В общем, бывай, майор! — Александр Дмитриевич пожал руку Потехину. — И не забывай, о чем мы с тобой говорили. Скоро встретимся.

— До встречи, товарищ оснаб! — ответил Потехин, прощаясь с высоким кремлевским Силовиком.

Пока они прощались, мне удалось привести себя в порядок и переодеться в подобранную Пилипчуком новенькую форму НКГБ. После чего я с князем Головиным и незнакомым мне полковником с каким-то весьма нездоровым и землистым цветом лица, как будто он несколько лет провел в тюремных застенках без единого лучика солнца, уселись в новенький автомобиль незнакомой модели.

— Повезло, что машинка моя не пострадала! — обрадовался Головин, заметив несколько больших пластов штукатурки на тротуаре, отвалившейся с фасада пострадавшего здания. — Неудобно было бы перед товарищем Сталиным… — произнес он, занимая водительское место.

— А товарищ Сталин здесь причем? — Не смог я сдержать своего удивления, плюхаясь на мягкий кожаный диван. — Неужели бы он ваш автомобиль, даже такой вот «с иголочки», проверять стал?

— Так товарищу оснабу эту «Победу» лично Иосиф Виссарионович и вручил, — пояснил мне полковник, усаживаясь на пассажирское кресло рядом с водителем. — Она — наградная, как вот этот пистолет, например, — полковник протянул мне свое табельное оружие, которое только что вынул из кобуры.

Я принял из его рук ТТ, который привычным грузом лег в мою ладонь. Я не помнил ничего из своей прошлой жизни, но ощущение того, что с этой смертоносной игрушкой я знаком не понаслышке, меня не покидало. Причем, очень и очень хорошо знаком — мышечная память, в отличие от обычной, меня во время болезни не покинула.

Приглядевшись внимательнее, на вороненом металле затворной рамы я увидел мелкую витиеватую гравировку: «Полковнику Легиону А. Г. за особые заслуги перед отечеством. СССР. 1943. Сталин И. В.»

— А Легион А Гэ, это вы, товарищ полковник? — уточнил я.

— Анастасий Гасанович, — произнес полковник, протягивая мне руку, которую я с уважением пожал. Не каждый же день встречаешься с людьми, награжденными лично товарищем Сталиным.

Рукопожатие у Анастасия Гасановича оказалось железным, словно моя рука угодила в большой медвежий капкан, а рука ледяной, словно он снежки на морозе лепил. Мои кости поначалу захрустели, но вскоре адаптировались, справившись с нагрузкой.

— Силен ты, Мамонт! — довольно кивнул полковник Легион и широко улыбнулся. Правда его лицо, отчего-то, оставалось каким-то каменным и неживым. Только в темных глазах проблескивал какой-то опасный «огонек». — Вот такую же надпись, как на пистолете, я предлагал нанести на дверь этой «Победы» с водительской стороны, — забирая у меня наградное оружие, вполне добродушно усмехнулся Легион, но ледяной огонек из его глаз никуда не ушел.

— Шутник, да? — фыркнул из-за баранки товарищ оснаб. — Представляешь, Мамонт, как мне с такой надписью по Москве-то ездить?

— Зато ни один угонщик на твой драндулет не покусится! — поддел Головина полковник. — А босота воровская будет его третьей дорогой обходить — мало ли каких Артефактов в машину напихали. Да и гнев товарища Сталина не каждый сумеет пережить!

— Ну, вот, скажи, Мамонт, как с этим шутником прикажешь бороться? — деланно возмутился товарищ оснаб. — Вроде и взрослый человек, целый полковник, а иногда ей-ей, как дитя малое! — продолжал ругаться на своего спутника князь Головин, но мне уже стало ясно, что он нисколько на него не злится.

Вся эта их пикировка была настолько необременительной и беззлобной для обоих моих спутников, принося им явное удовольствие. И самое странное, что, оказавшись в их окружении, мне отчего-то стало так хорошо и беззаботно, как будто я оказался среди самых лучших и верных друзей, которых только можно себе представить. И это возникшее вдруг чувство никак не хотело меня отпускать. Да и я сам не хотел, чтобы оно меня отпустило.

— Товарищ оснаб, разрешите обратиться? — Я постарался отвлечься от нахлынувших меня чувств. — А куда мы сейчас?

— В Кремль, — просто, как будто не сообщил мне ничего особенного, отозвался Головин, не отрывая взгляда от дороги.