Олигарх 6 (СИ) - Шерр Михаил

Для «высоких гостей» обед был накрыт в отдельном кабинете и через полчаса господин директор комбината оставил нас одних.

Это было очень даже кстати, пришло время поговорить о наших конкретных делах.

— Я слышал, Алексей Андреевич, что в ваших владениях везде великолепная кухня и изумительные напитки, но такого угощения я, признаюсь честно, не ожидал, — Платон Яковлевич обвел рукою накрытый стол. — Мне полагаю будет трудновато ответить вам тем же.

— Нет ничего проще, Платон Яковлевич, — рассмеялся я, услышав столь лестную оценку моей кулинарии. — Ответный визит будет возможен не раньше весны, я рассчитываю в ближайшие два-три дня отбыть в Забайкалье. У вас будет время выписать напитки и прислать к нам в компанейский дом своих поваров. Открою вам маленькую тайну, у нас там сейчас обучается добрый десяток поваров и парочку, а то и тройку, мы еще вполне можем принять.

— А обучают их надо полагать те, кто сюда приехал из вашего лукояновского трактира? — добродушно улыбнулся генерал. — Имел удовольствие останавливаться в нем и был приятно поражен абсолютно всем, а не одной кухней. И вы знаете, Алексей Андреевич, среди офицеров Кавказской армии ваше заведение очень популярно. Я знаю не меньше двух десятков останавливающихся у вас. И все они отзывались очень хвалебно.

Савелий несколько раз писал мне, что с некоторых пор у него чуть ли не ежедневно останавливается кто-нибудь из господ офицеров, их поток постоянно увеличивается и даже были генералы.

Такая репутация нашего заведения была очень лестной и я решил обязательно написать об этом Савелию.

О серьёзных делах ожидающих нас, разговор начался после того как подали чай.

Восточная Сибирь это не Европа и даже не её западная часть. Здесь чаем день начинают, продолжают и им же заканчивают. Серьезные разговоры чаще всего под него и ведутся.

Конечно большую роль в этом играет качество самого чая. В Центральную Россию и тем более Европу самые-самые сорта китайского чая или почти не попадают или в совершенно мизерных количествах. Скоро конечно всё изменится: первые чайные плантации уже появились в Индии и монополия Китая на этот напиток уже закончилась.

Но пока в Кяхте, а затем и в Иркутске, наслаждаются лучшими сортами чая из того, что есть в мире.

— Когда уже готовился садится в карету, — генерал за секунду до этого так посмотрел вслед официанту, закрывающему дверь столовой, что я сразу понял, что сейчас он начнет говорить о чем-то очень важном и серьёзном, — мне принесли еще одно письмо от митрополита. В нем он рекомендовал одного отставного офицера, который может присоединиться ко мне в Рязани. Речь шла о полковнике Осипове. Я о нем слышал, но лично знаком не был. Полковник последние пару лет успешно воевал на Кавказе. А с полгода назад внезапно вышел в отставку.

Платон Яковлевич так рассказывал о полковнике Осипове, что я сразу понял что это очень значимая персона и приготовился услышать что-то интересное.

— Владимир Ильич действительно присоединился ко мне в Рязани и при первой же возможности передал еще одно устное послание митрополита, которому он доводится каким-то родственником. Моя матушка из староверов и это был решающее аргумент для решения Государя о моем назначении. Отток староверов в ваши владения признан благоприятным для империи, но я должен тщательно следить чтобы ваш религиозный либерализм был строго в указанных рамках. В частности ни один священник-старовер не должен проследовать на запад.

Я каким-то шестым чувством почувствовал что сейчас услышу совершенно невозможное и интуитивно попытался поудобнее расположиться в полужёстком деревянном кресле.

Кресла были китайские и поражали своим удобством, даже не верилось что они деревянные.

— Вы, Алексей Андреевич, наверняка не один раз задумывались о причинах какой-то лютой ненависти нашего Государя к староверам, которая уже выливается в гонения сравнимые с первыми веками христианства, — я был готов к какому-то разговору о староверах после предыдущих слов генерала, но такого откровения не ожидал и ответил не сразу.

— Ваш вопрос, Платон Яковлевич, очень провокационный, но думаю что ответ на него очевидный, задумывался и не однократно.

— Я не просто так спросил вас об этом, — продолжил генерал, довольно кивнув головой после моих слов. — Вне всякого сомнения восстание на Сенатской площади является причиной нынешних гонений на староверов. Государь был потрясен случившимся. Опора самодержавия офицеры дворяне хотели начать революцию в России. И логично, что староверы или как их опять велено называть, раскольники, стали считаться одним из главных антигосударственных элементов. Власти видят видят в раскольниках «тайных мятежников» и начинает борьбу с ними.

Генерал-губернатор естественно говорил на мой взгляд очевидные и правильные вещи, но местная земля или воздух похоже здесь всех делают многословными. По крайней мере я совершенно не понимал с какой целью он это говорит.

— Вы, Алексей Андреевич, вероятно сейчас думаете, а с какой целью он это говорит, — генерал словно прочитал мои мысли и сделал паузу.

И мало того он посмотрел на меня с взглядом учителя смотрящего своего на непонимающего ученика-балбеса. Я невольно смутился и хотел что-то сказать, но не успел.

— А потом, ваша светлость, вдруг происходит совершенно непонятнейшее: император разрешает вам открыто привлекать для осуществления ваших прожектов раскольников, которых вы начинаете вывозить в больших количествах в Америку и на русский Дальний Восток. А затем происходит вообще немыслимое, Государь разрешает вам создать в ваших владениях самостоятельной раскольнической иерархии, независимой от православной церкви России и с точки зрения церковных канонов совершенно законной и благодатной.

Похоже сейчас я наконец-то услышу о тайных причинах многих непонятных в отношении меня решений Николая Павловича.

— Митрополиту Серафиму и мне, да скорее всего и никому кроме самого Государя, не известны причины по которым он так благоволить вам и вашей семье. В знак благодарности вы открыто дерзите императору, участвуете в скандальной дуэли, результат которой приводит императора в бешенство и он наказывает вас, — генерал делает артистическую паузу и эффектно заканчивает свою фразу, — разрешает уехать за границу.

А ведь это просто замечательно, что причина благоволения к нашей семье Николая Павловича является тайной. Просто суперзамечательно. Теперь кстати я не считаю Платона Яковлевича многословным. Как говаривал один киношный герой, а вот с этого места я попрошу вас рассказывать всё поподробнее.

— То, что в России вы сумели так элегантно выпутаться из долгов было не удивительно, тем более что у вас внезапно на службе оказался такой человек как господин Охоткин. Но выехав в Англию, вы за несколько лет сумели почти сказочно разбогатеть и стать своим человеком на туманном Альбионе, — я считаю себя человеком не тщеславным, но слушать о себе такое приятно.

Интересно какие еще комплименты я сегодня услышу.

— Все ваши подвиги до отъезда в Америку я перечислять не буду, чего только стоят ваши знаменитые четыре дуэли, — слова «ваши знаменитые четыре дуэли» заставили меня вспомнить ощущения когда ты на скорости экстренно тормозишь и потом чуть ли не буквально размазываешься по лобовому стеклу.

До этой минуты я считал, что знаменитых дуэлей у меня три, интересно, а какая была четвертая. Неужели это столкновение с наглым французом?

— Да, Алексей Андреевич, ваше дорожное приключение, приведшее к женитьбе, в некоторых кругах во Франции вызвало большой резонанс. Этот офицер носил громкое имя де Клермон и утверждал что его дед по недоразумению лишился графского титула. Во Франции он слыл заядлым дуэлянтом и дамским угодником, — ошибочка вышла однако, ваша светлость.

Внезапно вспыхнувшая любовь затмила мне в тот момент разум и я поступил самонадеянно, не узнав кто был этот француз.

А генералу эта часть рассказа похоже очень нравится, по крайней мере сейчас он говорит с улыбкой.