Генезис (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич

Будильник на часах-сканера поднял меня. Охрана настроена была, но сигнал тот не подал, опасности не было. Быстро позавтракав и добив остатки воды из бутылки, я спустился на дорогу и неспешно, как бегают мальчишки, побежал к городу. Там сразу к железнодорожной станции, к кассам.

- Здравствуйте, - поздоровался я с кассиршей, после чего сказал. - Мне пожалуйста билет на завтра, до Москвы.

- Мы не продаём билеты детям. Инструкция, - строгим голос сказала та.

- Ясно.

Выйдя с вокзала, я осмотрелся и отправился на поиски местных забулдыг. Один такой ищущий чем бы поправить здоровье нашёлся, договорится удалось без проблем. Тот сходил и купил билет, за что получил небольшую сумму, что точно хватит на опохмел.

- А почему плацкарт? Я же купе просил? - спросил я.

- Малой, - усмехнулся тот. - Билеты за две недели раскупаются, скажи спасибо что хоть это было. Верхняя полка, в двух купе от туалета. Поезд отходит завтра в десять часов дня, пересадка в Ростове, там прямой на Москву будет. Не опоздай.

- Не опоздаю, - убирая билет в карман, ответил я.

На этом мы разошлись. Я направился на рынок решать свои вопросы. Там быстро купил отличные чёрные брюки моего размера, ремень, серую рубаху, куртку и головной убор. Удалось найти и приобрести новенький красный пионерский галстук. Шёлковый. Нательное бельё два комплекта. Я тут же переоделся и продал свою старую одежду. Кстати, по головному убору. Это была тюбетейка, довольно часто встречаемый головной убор среди мальчишек. Галстук я уже повязал и тот ярким красным пятном привлекал к себе внимание. Наручные часы я покупать не стал, уже настроил на московское время свои, а они точные. Только показывать их не стоит, слишком видом своим необычным внимание привлекать будут, поэтому и скрыл их рукавом рубахи или куртки. Теперь по поводу припасов. Начал с утвари, нашёл и купил котелок, удалось найти новенький армейский плоский, с крышкой для второго. Кружку взял, ложку и перочинный нож. Спичек купил. Из припасов, соли с перцем и мёду небольшую банку. Стопку свежих лепёшек, сала солёного, хороший шмат. Луку десять луковиц, две головки чеснока. Фляжку нашёл и приобрёл. Это всё не из скоропортящихся продуктов, остальное завтра приобрету перед отправкой. Пирожки там и всё такое.

Тут же я и пообедал, когда закончил с покупками, молока свежего попил, с пирожками. После этого на берег, где сложив вещи на пляже, до вечера отдыхал и купался. Загорал до черноты. В последние часы до темноты, в семь вечера, устроился чуть в стороне в кустарнике и уснул. Охрана стоит, кто на десять метров подойдёт, та сработает, я сузил зону контроля, а то тут много кто шляется. Будильник поставлю на полночь, поднимет тот меня.

Так и вышло, проснулся как будильник сработал. Позавтракав, я искупался и одевшись, спрятав вещи в кустарнике, побежал к аэродрому, где стоял авиационной полк, вооружённый истребителями. Они прикрывали Севастополь. Когда я проник на территорию и осмотрел технику, то прикинув, решил, что тут или два полка стоят, или местный перевооружается. Тут были «И-16» и «Миг-3». Я стал изучать машины, старясь не попадаться на глаза часовым, и обнаружив «ишачок», у которого стояли пушки, проверил, боезапас и топливо на месте, машина готова к вылету. Рации жаль не было, только приёмник. Вот и парашюта на месте тоже не было. Осмотрел другие машины и нашёл парашют в «Миге», там же на штурвале висел шлемофон с очками. После этого застегнул парашют, шлемофон надел, устроился в кабине «ишачка» и стал ждать, поглядывая на часы. Я помнил историю, немцы устроили налёт пятнадцать минут четвёртого, и вот в три часа, я запустил двигатель, электростартер тут имелся, и выведя истребитель на полосу, на аэродроме тревога поднялась, пошёл на взлёт. На бреющем уйдя от очереди зенитки. А быстро спохватились, не ожидал. В общем, отлетев, я стал накручивать круги, набирая высоту, отметив что на аэродроме подняли звено, а потом ещё одно, явно за мной. Да и видели те меня, я на фоне Луны крутился. На пяти тысячах метрах, я пошёл навстречу немецким «Хейнкелям». Советские истребители явно не успевали, на два километра ниже были. Атаковать было любо дорого, реакция у меня была бешённая, глазомер точным, так что на каждую машину я тратил едва ли по десятку снарядов. В первые две минуты сбив пять «Хейнкелей», те меня видели, когда я вблизи оказывался, но ничего сделать не могли, я заходил в атаку на них в мёртвых зонах. А вот мои преследователи вступили в бой с шестью «Юнкерсами», что шли ниже, сходу сбив один. Те бы не атаковали, но стрелки, когда наши «ишачки» подошли к ним, первыми открыли огонь. Вообще, малое количество самолётов противника удивило, семь «Хейнкелей» и шесть «Юнкерсов». Похоже у них задача только блокировать Черноморский флот минами. В принципе да, крупный состав не нужен, эти вполне бы справились.

Два оставшихся бомбардировщика стали пикировать вниз, уходя со снижением. Я погнался за одним и после второй прицельной очереди вогнал того в воды Чёрного моря. Вокруг парашюты опускались с немецкими лётчиками, но остался последний «Хейнкель». Развернувшись, я погнался за ним, при этом обнаружив что к моему хвосту пристроился наш истребитель. Тоже «ишачок». Я поначалу думал атакует, но тот просто держался за хвост как призванный. Видимо новичок, потерялся, увидел своего и пристроился к нему. Бывает. Пока ещё не светало, хотя горизонт посветлел, однако я нагнал «Хейнкель» и как тот не метался, сбил его. Снаряд рванул на крыле. То сложилось и бомбардировщик рухнул в волны. Экипаж спастись не успел, высота была небольшой. Развернувшись, вынужденный напарник всё также держался сзади, я направился обратно к Севастополю, постепенно набирая высоту. А нам навстречу два «Юнкерса» удирали. Один в стороне проходил, далеко, а вот один точно на меня пёр. Видимо пилот не видел нас. А когда увидел, было поздно, тот отворачивать, так я ему очередь в отрывшееся пузо всадил и тот взорвался, раскидывая огненные обломки.

Подумав, я погнался за тем драпающим «Юнкерсом», потому как похоже никто кроме меня его не видел. Догнать было сложно, улепётывал тот серьёзно. Однако нагнал и с третьей очереди сбил. Тот дымить и после первой начал, но падать категорически не хотел. Второй очередью борт-стрелка прибил, а то поливал из своего пулемёта. Вот третья и ушла на добивание. После этого я полетел к Севастополю, чувствуя, как рассвет за спиной загорается и всё вокруг окрашивается красками. На подходе я начал снижаться, пролетев над боевыми кораблями, одним из линкоров, в стороне флагман стоял. И дальше нажав на кнопку выпуска шасси, пролетая над крышами домов, и как только загорелась красная лампочка, сходу пошёл на посадку. А прямо на дорогу к Севастополю. Лётчик что за мной летел, с удивлением наблюдал за моими манёврами, не понимая, что происходит. Посадка была выполнена на оценку удовлетворительно, и то потому что солнце ослепило, прямо в глаза, вот и наскочил на камень левым колесом. Тряхнуло, но не более. Тормоза сработали как надо и истребитель замер на дороге. Отключив мотор, я отстегнул привязные ремни, и выбравшись на крыло, помахал рукой пилоту, напарнику что кружил надо мной. Скинув парашют, бросив в кабину, туда же лётный шлем, и вернул тюбетейку на голову. После этого достал из внутреннего кармана куртки блокнот с карандашом, и написал на листке:

«Моё спасибо за аренду машины. Семь «Хейнкелей» и два «Юнкерса» на моём счету. Механику машины мой уважительный поклон».

Сунув банкноту в десять рублей под лямку парашюта, туда же и листок, я спрыгнул на пыльную дорогу, от мотора «ишачка» доносилось потрескивание, и скрылся в кустарнике. Как раз вовремя, от Севастополя шёл шум моторов, несколько машин приближалось. Мою посадку многие могли видеть из города. Напарник, сделав несколько кругов, пошёл к аэродрому. Я же, добежав до места где спрятал свои вещи, и по берегу направился к городу, тот уже проснулся. Там и затерялся в толпе, при этом пытаясь скрыть улыбку. Я желал поучаствовать в обороне границ, при первом налёте вражеской авиации, и мне это удалось. Семь «Хейнкелей» и два «Юнкерса» на моём счету. Я всё точно в записке написал, которую уже наверняка нашли. Углубившись в улочки города, я добрался до рынка. Его ещё не открыли, вот и устроился в небольшом сквере рядом, сидя на скамейке, ожидая, когда пройдёт время.