Мажор : На завод бы шел работать! (СИ) - Таннер А.

В общем, повздорили мы с приятелем знатно: я обозвал его растяпой, а он меня - недоумком. Помешал я, видите ли ему, своей зазнобе предложение сделать. Тоже мне зять - нечего взять, в двадцать лет, живя в общаге и не имея ни гроша за душой, собрался себе ярмо на шею вешать. Так я ему и высказал, прямо в лицо.

- Дубина ты стоеросовая, - вспомнил я ругательство, которое иногда в разговоре с соседом по даче любила употреблять моя бабушка, - ты куда жениться-то собрался? У тебя еще даже борода толком расти не начала. Чем тебя таки привлекает штамп в паспорте? Гуляй до двадцати пяти, с одной, другой, третьей, выбирай, погуляй, поцелуйся, а там, глядишь, и решишь, с какой остаться. Этих Юль, Маш и Кать - полная Москва! Мужиков мало - на войне поубивало, а молодых и красивых - и того меньше. А поэтому у нас преимущество перед девчонками, мы можем себе позволить выбирать. Сечешь, старик? То-то и оно! Нафига тебе в двадцать лет свою молодость губить пеленками да распашонками? Да и Юльке твоей наверняка еще в красивых платьицах на танцверанде в Сокольниках поплясать хочется, с подружками погулять, а не пеленки стирать. Не понимаю, зачем тебе оно надо... Живи с ней, как женщиной, а в ЗАГС-то зачем ходить?

Одна моя эмоциональная тирада не возымела на приятеля ровным счетом никакого воздействия.

- Это ты такой, герой-любовник, а я другой. Забыл, как к Тосе подкатывал и "телочкой" ее называл? А сам-то чего не выбираешь теперь, к Насте своей приклеился, как банный лист?

- Ну... - не нашелся я сразу, - влюбился.

- Да ничего ты не влюбился, просто нам с тобой, дубинам деревенским, не особо-то рады в Москве! - рубанул жесткую правду Толик. - Поэтому ты стал встречаться с первой, которая ответила взаимностью, вот и все. У нас бы в деревне тебя за такие разговоры пацаны побили! Не хочу я никого "щупать"! Для меня важно, чтобы женщина, с которой я живу, была моей женой, а не сожительницей! Правильно тебя тогда Тося отшила, мигом просекла, кто ты такой! - вспылил Толик. - Я на Юле жениться хочу! А на свадьбу не позову, даже не думай.

- Ну женись, - пожал я плечами, плюхаясь на кровать и наблюдая, как приятель еще и еще раз рассматривает свои штаны. Я вел себя деланно небрежно, но на душе словно скребли кошки. Не думал я, что когда-нибудь поссорюсь со своим единственным в СССР другом. И где-то в глубине души я начинал понимать, что Толик был в чем-то прав. Он жил просто, по-хорошему, и делал все от сердца. - Костюм на свадьбу у тебя уже есть, - краем подбородка я насмешливо указал на продырявленные штаны. - Жену молодую куда приведешь? Валетом на кровати тут будете спать? А я третьим лишним буду? Или к ней в общагу меда пойдешь? Так там одни девчонки, тебя и на порог не пустят.

- Без сопливых разберусь, - мрачно сказал Толик. Кажется, он начал осознавать все минусы брака, но признавать это упорно не хотел. - Поснимаем пока комнату...

- Нелегально поснимаете, - уточнил я. - Даже я уже в курсе, хоть и недавно попал... приехал сюда, что если живешь больше трех дней - нужна регистрация. Бдительные бабуси, которые вечно на лавках во дворе торчат, усекут, что вы комнату снимаете, и донесут участковому.

- Не твое дело, - пошел пунцовыми пятнами приятель. Кажется, он и сам уже был не рад, что поделился со мной радостной новостью.

- Ладно, не мое, так не мое, я тебя предупредил, - я понял, что перегнул палку, и решил свернуть разговор. Пусть женится и сам разгребает свои проблемы. - А я, пожалуй, как-нибудь обойдусь без этих речей про семейную лодку, океан любви и "детишек побольше". Совет вам, как говорится, да любовь...

- Идиот, - прошипел Толик, покраснев, как рак. Хлопнув дверью, он исчез в коридоре. Раздался сильный стук в дверь напротив. Приятель явно торопился.

- Шурик, а Шурик! - раздался его бас. - Я к тебе! Штаны не одолжишь? Я свои сжег...

- Валяй, бери, - меланхолично ответил Сашка, наш сосед, который прибежал недавно к нам на запах гари. - Только до завтрашнего вечера чтобы вернул, Толик, лады? Я Катюшку свою на танцы пригласил. И не смей их гладить, а то и эти испортишь!

- Лады, - повеселевшим тоном ответил приятель. - Даже сегодня вечером верну, в целости и сохранности, зуб даю!

Возвращаться в комнату Толик не стал. Ни через час, ни через два он не появился. Наверное, обозленный из-за нашей ссоры, он решил переодеться прямо в комнате у Сашки и двинуть навстречу своей любви. Я перевернулся набок, пытаясь отогнать тревожные мысли. Почему-то у меня в голове сидела четкая мысль: "Не надо ему туда сегодня!".

Нет, кажется, этот точно не отступится. Все равно попрется в общежитие медицинского института делать предложение своей хорошенькой медичке. По-дурацки как-то все получилось. К слову, за все время жизни в общежитии это была первая и пока единственная наша ссора с Толиком. До этого мы были очень хорошими друзьями. Наверное, только этого простодушного деревенского паренька, который уже в двадцать один год был готов расписать всю свою жизнь и жениться, я и мог по-настоящему назвать другом...

Нет, конечно, пацанов, с которыми можно было потусить, выпить в баре, погулять в клубе, покататься на лыжах в Шерегеше, да и просто сгонять "катку" в какой-нибудь компьютерной игре у меня было предостаточно. Только вот друзьями ли они мне были? Скорее, просто компаньонами.

Помню, где-то полгода назад я впервые в жизни сломал ногу, катаясь выпившим с горки, и месяц провалялся в гипсе. Время то, надо сказать, было просто отвратительным. Жизнь моя будто разделилась на "до" и "после". Нет, меня, конечно, вовремя подхватили, отвезли в больницу и наложили гипс. Сидеть в очередях вместе с кашляющими старушками мне не пришлось - папин водитель мигом доставил меня в хорошую платную клинику.

Только вот потом на целый месяц моя жизнь превратилась в сущее мучение. Домработницы у нас тогда еще не было, а родители улетели на месяц во Флориду. От голодной смерти меня спасли только служба доставки, которая, хвала московскому сервису, работает почти круглосуточно, и пекарня на первом этаже.

В первый день нога жутко болела, а еще поднялась температура. Чтобы умыться и почистить зубы, мне на костылях приходилось преодолеть путь в целых пятьдесят метров до ванной комнаты. Как я начал ненавидеть свою просторную квартиру! То ли дело - советская хрущоба, где на тридцати квадратных метрах инженеры-проектировщики уместили все!

Телефон тем временем разрывался от голосовых сообщений.

- Антоха, здорово! Мы с парнями в клуб, ты с нами?

- Антонио, ты где? Я сегодня на сайте знакомств одну телочку склеил, а за ней подружка увязалась. Устроим, может, свидание "пара на пару", а? А то мне одному че-то стремно с ними двумя по городу кататься.

- Антон! Как насчет в бар по пиву?

- Антон! Подгребай ко мне, родоки уехали, пройдем пару "каток"...

Выругавшись, я отключил звук на телефоне и отписался всем знакомым, что болею. Надо ли говорить, что звонки и сообщения тут же прекратились, а на просьбу зайти просто поболтать никто так и не отреагировал... Посыпались новые голосовые сообщения:

- Антоха, ну ты это, давай, выздоравливай...

- Э, дружище, ну как ты так? Давай, того, поправляйся!

- Ого! Вот это новость! Ну ладно, как поправишься, звони... Пока!

От злости я зашвырнул телефон на диван и, опершись на костыли и стараясь не навернуться, поскакал в ванную, чтобы хоть как-то запихать себя в душ. Друзья называются...

Сейчас, подумав, я окончательно убедился, что друзей-то у меня в моей прошлой жизни и не было. Мы просто тусовались вместе, а все проблемы решали порознь. Никто из нас никогда не навещал приятеля в болезни, не помогал, не выручал дельным советом. Мы существовали сами по себе и встречались, чтобы просто поразвлечься, погонять на крутых арендованных тачках и "склеить" девчонок где-нибудь в клубе.

Да и я сам я, признаться, хорош... Не такой уж я белый и пушистый. По большому счету, и мне на проблемы своих приятелей из общей тусовки всегда было начхать. Как услышал о проблемах своего кореша Илюхи, с которым нас вместе засняли танцующими на крыше чужой машины, так сразу стал думать, не как ему помочь, а как свою шкуру спасти. А куролесили-то мы вместе, стало быть, и отвечать должны были вдвоем.