Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей

Однако, вернёмся к нашим «баранам», ибо от расстрела пенициллин мне особо не поможет — даже если профессор Фёдоров, успеет за оставшиеся до него время научиться его изготовлять в промышленных масштабах.

Так… Есть ещё одна идейка… Если она «выстрелит», то будет вообще замечательно. Так, так, так… Пошарим по всем ящикам стола, мне нужны образцы писем моего Реципиента к царице. А вот этот заперт на замочек, не открывается… А, у меня есть в карманчике ключик! Так, так, так… Вот и, она — моя переписка с моей Гемофилией. Читаю первое попавшиеся:

«Дорогой мой,

Боюсь, мои письма немного скучны, потому что сердце и мозг у меня несколько утомлены, и мне приходится говорить тебе об одном и том же…»

Так… За какое число это письмо? Ещё прошлогоднее… Бегло, на автомате читаю весь текст — благо почерк аккуратен, останавливаясь в его конце:

«…Сейчас должна кончать. Благословляю и целую тебя без конца. Радость свидания с тобой безгранична, — но тяжко покидать мой Солнечный Луч. Не остановиться ли нам с тобой в каком-нибудь другом городе вместо Пскова? Благословляю тебя еще и еще — уж неделя как мы разлучены! Работа — единственное лекарство. Любящая тебя твоя старая

Солнышко.

Привет Н. П.»

Ой, ты пуси-муси… Какие телячьи нежности… Но, где-то в глубине души, я в первый раз позавидовал Николаю Второму: мне такие письма никогда не писали и, как мне думается — так НИКОГДА(!!!) не любили. Не… Были у меня женщины и вроде немало, была даже жена… Два раза.

Но настоящей — БОЛЬШОЙ(!!!) и взаимной любви не было, если не считать за таковую простое половое влечение и, затем — привычку. Дааа…

Да, печалька.

Ну, ни чё: в тот раз пережили и, в этот раз — как-нибудь, да переживём!

Надо «свои» — неотправленные письма Царя к своей «старой» искать и, посвежее. Ищу дальше, перебираю ворох бумаг в выдвижном ящике письменного стола и, наконец, УРА(!!!) нахожу искомое в корзине для мусора. Конечно, смятое, но я знаю несколько способов расправить бумагу так, что ничего заметно не будет.

Читаю:

«Моя возлюбленная душка-Солнышко,

Благодарение Богу, все прошло, и вот я опять с этой новой ответственностью на моих плечах. Но да исполнится воля Божия! — Я испытываю такое спокойствие, как послесв. Причастия.

Все утро этого памятного дня 23 августа, прибывши сюда, я много молился и без конца перечитывал твое первое письмо…»

«Кто ищет, тот всегда найдёт!» Письмо не дописанное и, как раз — начало его, подходит для моих замыслов… Это хорошо! Ещё лучше то, что царь писал письма карандашом. Итак, сначала потренируемся на черновике, а потом приступим.

В принципе, у меня с писаниной всегда хорошо получалось: ещё в школе я писал довольно-таки складно сочинения без черновика и почти всегда получал «четыре» по русскому и «пять» по литературе… Ну и, в дальнейшем — уже во взрослой жизни, приходилось временами изрядно упражняться в бумаготворчестве. Но, здесь орфография несколько другая — «еры», «яти» и прочая тряхомундия, к тому же приходилось копировать почерк и стиль написания своего реципиента, а это долго не давалось…

Заработался и увлёкся так, что решил пропустить ужин — по здешнему «обед». Приказал приносить в купе-кабинет несколько бутербродов с паюсной икрой, беконом и ветчиной… Ну и, каждый час, почитай, заказывал через «флигеля» то — чай, то — кофе.

Где-то после восьми вечера — ближе к девяти, стало вроде что-то получаться. Освоился, расслабился… Почувствовал себя как дома, короче! Перед тем, как переписать письмо любимой жёнушке «на чистовую», решил освежиться — принять ванну и немного отдохнуть.

…Снова за письменным столом, ещё не обсохнув — в одном нижнем белье и тапочках найденных в спальном отсеке вагона. Всё равно, что-то напрягает — какой-то чувствуется дискомфорт! «Там» я любил в домашних условиях работать с документами в майке или футболке и (пардон), семейных трусах — может, из-за этого? Да и, жарковато в царском вагоне — хотя паровое отопление не включено, но август месяц как-никак и вагон за день хорошенько нагрелся.

У царя довольно-таки отстойное нижнее бельё — причём, не шёлковое даже, а простое — бумажное. Далеко не новые кальсоны с завязочками и, рубаха — надевающаяся через голову, знакомые мне по Советской Армии — почти один в один, только пошиты более качественнее из более качественного материала.

Вызвал камердинера, попросил принести запасной чистый комплект белья и, недолго подумав — прямо на его невозмутимых прибалтийских глазах, кавказским кинжалом отрезал штанины чуть выше колена и рукава под самые подмышки.

Переоделся, походил, посмотрелся в зеркало — «порнография», конечно… Да, ладно — пойдёт! Кстати, ещё один патент — если не два, вырисовываются! Надо бы давешнего портного озадачить… Копейки, конечно! Но, копеечка к копеечке и целковый рублик получается.

Только уселся и взялся за карандаш (кстати, кого б припахать их точить?), как в тамбуре послышалась какая-то возня, звуки голосов и, в распахнувшуюся настежь дверь вваливается пятясь задом мой Генеральный Секретарь, растерянно повторяя с безнадёгой:

— Ваши Императорские Высочества! Вам не назначено аудиенции! Ваши…

В голове, автоматически всплыло бессмертное: «Войско взбунтовалось! Говорят, царь мол — ненастоящий!»

Револьвер «Наган», который я вытащил из кобуры, поигрался с ним и положил в один из ящиков стола — не знаю каким макаром, но мгновенно оказался на столе… Уметь бы ещё из него стрелять! Я такие, только в кино видел.

А, за ним — за моим флигель-адъютантом… Толпа разновозрастных орденоносцев, грубо оттолкнув осознавшего крах своей — рванувшей было к небесам карьеры, генерал-майора Свиты Мордвинова, заполнила собой скупое пространство царского купе-кабинета.

«БА, ЗНАКОМЫЕ ВСЁ ЛИЦА»!!!

Да это же, мои родственнички — великие князья, с «неофициальным визитом» пожаловали! По ходу, меня сейчас будут убивать… Как Петра Третьего и Павла — вилкой в бочину и табакеркой по темечку. А потом: душить, душить, душить — как Шариков котов, собственным же шарфом!

Глава 6. Попытка дворцового недоворота

— Господин генерал! — скомандовал я Мордвинову, — будьте так любезны, оставьте нас наедине с этими господами!

Итак, ко мне без приглашения пожаловали великие князья — мои родственнички…

Приходилось читать, что Ставка Верховного Главнокомандования после того, как стала «Царской» — стала местом постоянного обитание некоторых — наиболее назойливых типов из категории этих высокосветских тунеядцев [57]. Естественно, каждый заявился в Могилев не один, — а с целой собственной «свитой» адъютантов, секретарей и просто — прихлебателей, неимоверным сонмом прислуги лакеев, камердинеров, поваров… Официальные жёны, полуофиациальные любовницы, певички — так на ночь… Дело дошло до того, что одна из великих княгинь — мамаша одного из этих балбесов, требовала у Реципиента специальный поезд для сынка — под вид моего!