Око времени - Кларк Артур Чарльз

Рядом с Бэтсоном стояла небольшая группа солдат — британский капрал и несколько сипаев. Они взяли в плен двоих мужчин. У обоих руки были связаны за спиной. Ростом они были ниже сипаев, крепче сложены и более мускулистые. Оба в полинявших лиловых туниках до колена, подпоясанных бечевкой, и кожаных сандалиях с шнуровкой. Широкие смуглые, грубо выбритые лица. Коротко стриженные черные курчавые волосы. На коже у незнакомцев запеклись потеки крови, ружья сипаев их явно очень пугали. Когда один солдат в шутку поднял ружье, один из пленных закричал и упал на колени.

Гроув встал перед парой пленников, подбоченившись.

— Не пугай их, парень, ради бога. Разве не видишь, как они боятся?

Сипай пристыженно отступил на шаг. Редди горящими глазами осматривал незнакомцев. Гроув резко осведомился:

— Ну, Митчелл, кого ты привел? Что это за пуштуны такие?

— Не могу знать, сэр, — промямлил капрал. По-английски он говорил с сильным валлийским акцентом. — Только сдается мне, не пуштуны они. Мы в патруле были, на юго-западе… — Группу под командованием Митчелла Гроув выслал, чтобы проследить за передвижением замеченного в тех краях войска. По всей вероятности, эти двое были разведчиками, посланными с той же целью впереди армии. — На самом деле их было трое, и ехали они на маленьких толстых лошаденках, вроде пятнистых пони. У них были копья, но они их бросили и кинулись на нас с ножами — трое против полудюжины! Пришлось пристрелить их лошаденок. Одного мы убили, только эти двое сдались. И знаете, даже когда их лошади упали, они все равно их тянули за поводья — чтобы те, дескать, вставали! Будто не поняли, что они уже мертвые.

Редди сухо проговорил, обратившись к Гроуву:

— Если никогда не видывал ружья, капитан, то будешь сильно ошарашен, когда лошадь вдруг ни с того ни с сего упадет под тобой на землю.

Капитан Гроув осведомился:

— На что вы намекаете, сэр?

— На то, что эти люди, вероятно, из другого времени, из намного более далекого, чем то, в котором живут пуштуны.

Оба незнакомца слушали их разговор, широко раскрыв рты. Потом они затараторили, вытаращив глаза от страха и все время глядя на сипайские ружья.

— На греческий похоже, — негромко проговорил Редди.

Джош изумленно воскликнул:

— Греки? В Индии?

Бисеза поднесла к незнакомцам телефон.

— Телефон, ты можешь…

— Я — очень умное техническое устройство, но не настолько умное, — признался телефон. — По-моему, это какой-то древний, вышедший из употребления диалект.

Из толпы вышел Сесил де Морган. С небрежной самоуверенностью он одернул свою забрызганную грязью куртку.

— Некогда, — сообщил он, — меня совершенно напрасно подвергли хорошему образованию. Я до сих пор помню кое-что из Еврипида…

Он начал быстро говорить, незнакомцы взволнованно и так же быстро что-то ему наговорили в ответ. Де Морган поднял руки вверх, явно умоляя их помедлить, и заговорил снова.

Через минуту де Морган повернулся к Гроуву.

— Кажется, что-то получается капитан. Плоховато, но получается.

Гроув распорядился:

— Спросите у них, откуда они. И… когда. В смысле, из какого времени.

Редди заметил:

— Они не поймут вопроса, капитан. А мы, скорее всего, не поймем ответа.

Гроув кивнул. Бисеза не могла не восхититься его невозмутимостью.

— Тогда спросите, кто ими командует. Моргану понадобилось несколько попыток, чтобы его вопрос был понят. Но ответ Бисеза поняла без перевода.

— Alehandreh! Alehandreh!

Абдыкадыр шагнул вперед, его глаза полыхали огнем волнения.

— А ведь он действительно здесь проходил. Но возможно ли? Возможно ли такое?

16

Приземление

Сработали стартовые ракеты. Космонавты ощутили только короткий толчок в спину, но его хватило, чтобы столкнуть корабли с орбиты.

Дело сделано, решение принято. Все, что осталось от Колиной жизни — минуты или годы, — станет неотвратимым последствием этого решения.

После старта самым опасным этапом космической экспедиции являлось приземление. Колоссальную энергию, затраченную на вывод корабля на орбиту Земли, теперь следовало погасить за счет трения в плотных слоях атмосферы. Аварии часто случались при приземлении. Поэтому оставалось только ждать — сделать уже ничего было нельзя. «Союз» был сконструирован так, что возвращался на Землю без поддержки, без каких-либо инструкций со стороны экипажа. Коле, опытному пилоту, не хотелось быть просто пассажиром, хотелось хоть как-то управлять событиями. Он жалел, что перед ним нет ручки управления, что он ничего не может сделать для того, чтобы привести корабль домой.

Он посмотрел в иллюминатор. В последний раз за кормой корабля проплыла путаница джунглей Южной Америки в кружеве облаков. Коля гадал, увидит ли хоть кто-то когда-нибудь подобное зрелище и как скоро люди вообще забудут о существовании этого далекого континента. Но пока «Союз» пролетал над обеими Америками к Атлантическому океану, Коля увидел ураган — сливочно-белую спираль, нависшую над Мексиканским заливом, словно гигантский паук. Ураганы послабее бушевали над Карибскими островами, Флоридой, Техасом и Мексикой. Эти отпрыски чудовища, завладевшего Мексиканским заливом, и сами были опустошительно сильными, они успели проделать глубокие расселины в лесах, покрывавших Центральную Америку. Что хуже того, центральная, материнская ураганная система продвигалась на север и явно не должна была пощадить ничего на всем протяжении от Хьюстона до Нового Орлеана. Это был второй сверхмощный ураган, который космонавты видели за последние несколько дней, — остатки первого все еще проносились над восточными районами Соединенных Штатов и западной Атлантикой. Но космонавты ничем не могли помочь никому на Земле, даже никого предупредить не могли.

В положенное время снизу и сверху донеслись звуки ударов. Отсек содрогнулся, возникло ощущение, что он стал легче. Сдетонировали взрывболты, и спускаемый модуль отстыковался от двух других отсеков «Союза». Ракетные двигатели и собранные отходы должны были загореться в атмосфере, как метеоры, и могли рухнуть на кого-то на Земле.

Несколько минут космонавты сидели в тишине, нарушаемой только тиканьем приборов и негромким гулом системы воздухоснабжения. Но тихие звуки, издаваемые аппаратурой, были почти что уютными.

«Как будто дома, в мастерской», — подумал Николай.

Он знал, что будет скучать по всему этому.

Модуль падал с небес на землю, и сопротивление все более плотного воздуха начало сказываться. Николай видел, как нарастает давление на счетчике перегрузки: 0, lg, 0, 2g. Вскоре он и сам почувствовал рост давления.

Его прижало к спинке кресла, ремни ослабли, он подтянул их. Но перегрузки нарастали неравномерно: верхние слои атмосферы изобиловали участками с разным давлением, и по мере падения спускаемый модуль сильно трясло, как трясет самолеты, пересекающие зоны турбулентности. Ни разу за время предыдущих полетов Николай не чувствовал, как мала и хрупка капсула, внутри которой он падает на Землю.

Теперь за иллюминатором была видна только чернота космоса. Но к этой черноте начали примешиваться глубокие цвета: сначала — коричневый, вроде цвета давно запекшейся крови, но этот цвет быстро стал светлее, сменился красным, потом оранжевым и желтым. Воздух уплотнялся, перегрузки резко нарастали. Давление бытро достигло одного g, увеличилось до двух, трех, четырех g. За иллюминатором, где вокруг капсулы распадались атомы воздуха, теперь виднелась белизна с перламутровым отливом. Красивые отсветы ложились на колени космонавтов.

«Словно мы внутри флуоресцентной лампочки», — подумал Коля.

Но иллюминаторы вскоре почернели — в ионизированном воздухе капсула покрылась копотью. Ангельский свет угас.

А тряска продолжалась. Капсула содрогалась, космонавтов швыряло из стороны в сторону, прижимало друг к другу невзирая на то, что они были пристегнуты к креслам. Приземление было намного труднее запуска, и после трех месяцев, проведенных на МКС, в условиях невесомости, Николай переносил перегрузки с трудом. Ему даже дышать стало трудно. Он понимал, что не смог бы пальцем пошевелить, даже если бы было очень нужно.