Разыскивается живым или мертвым (СИ) - Борчанинов Геннадий

— Не обессудьте, мистер Шульц, служба, — произнёс он.

— Понимаю, — ответил я.

Ранчеро тоже оказался недоволен исходом этой встречи. Он-то, наверное, рассчитывал лицезреть моё повешение, чтобы потом обчистить мои карманы и сумки, а я ему такого удовольствия не предоставил. Ещё и мудаком назвал прилюдно.

Одно радовало, пока всё это решалось, наши лошадки отдохнули и снова были готовы отправляться в путь. И как только законник неспешно поехал в Эль-Пасо, мы выдвинулись дальше. В Санта-Фе.

— Восхищаюсь вашей смелостью, мисс Тейлор, — сказал я, когда та с важным видом уселась рядом с кучером.

Девочка покраснела до самых корней волос.

— Несносная девчонка! Да как только посмела! — раздался из дилижанса вопль бабули. — Как только мы приедем в Санта-Фе, я тебя выпорю!

Старушка устроила ей настоящий скандал, и я понимал, почему. Будь на месте Пайка какой-нибудь менее уравновешенный человек, то он мог бы и пристрелить Сьюзен за такую выходку. Нам всем повезло, что законник чтил закон, а не выворачивал его себе на пользу.

Дилижанс покатил на север по пыльной узкой дороге, а я вынужден был наконец оседлать Ниггера. Ходить с поклажей он отказывался наотрез, будь это хоть перемётная сумка с овсом, мешок с провизией или человеческое тело. Навьючивать груз пришлось на несчастную Паприку.

К моему удивлению, жеребец принял меня довольно благосклонно, спокойно и смиренно позволив себя взнуздать и оседлать. Будто пони в городском парке. Так что я не сразу понял, что это была уловка.

Кто бы мог подумать, что лошади тоже знают о коварстве.

Сперва он шёл, весело мотая гривой и цокая копытами, но как только мы отошли от ранчо Кросса на полмили, он взбрыкнул и резко попытался меня сбросить, вдруг подпрыгнув задними ногами. Меня мотануло в седле, будто тряпичную куклу, я крепко сжал его бока коленями и натянул поводья. Из седла я не вылетел, но несколько неприятных мгновений ощутил. Ниггер протяжно фыркнул, решив дождаться, когда я снова потеряю бдительность.

— А лошадка-то с норовом, — хохотнул Барнс, глядя, как я матерюсь сквозь зубы.

Наездник из меня никудышный, я это прекрасно понимал, но я либо совладаю с Ниггером, либо он выбросит меня из седла и сломает мне шею. Так что лучше бы с ним подружиться.

Я честно пытался, с того самого момента, как забрал его у прежнего хозяина, каждый день с ним разговаривал, чистил, гладил, кормил, давал ему привыкнуть к моему запаху и виду. Он сперва дичился, кусался и фыркал, но потом постепенно перестал на меня столь бурно реагировать. Доверять он, само собой, не начал, но это уже был изрядный прогресс. Видимо, недостаточный.

Жеребец понуро зашагал вслед за дилижансом.

— Ниггер, дружок, давай мы с тобой не будем воевать, — наклонившись к самой гриве, тихо сказал я. — Ни мне, ни тебе это не надо. Лучше дружить будем.

Конь пряднул ушами, снова фыркнул, а потом, почувствовав, что я не слишком устойчиво сижу в седле, снова начал плясать, подскакивая всеми четырьмя ногами и пытаясь меня сбросить.

Я вцепился руками в гриву, напряг ноги, стиснул зубы, чувствуя, как отбивается задница о твёрдое седло, а моя башка болтается во все стороны, как у игрушечной собачки в автомобиле.

— На колбасу пойдёшь, мерзавец! — прошипел я. — Плевать, сколько ты стоишь!

Ниггер продолжал подскакивать и плясать, ходить боком, выгибать спину, храпеть и ржать, демонстрируя свой характер, я же боролся за то, чтобы не вылететь из седла. Никогда не понимал, в чём прелесть родео. Ощущения максимально неприятные. Хотя любителям американских горок, наверное, понравилось бы.

Хотя там ты надёжно пристёгнут ремнями к тележке, а тут вынужден держать равновесие самостоятельно, рискуя в любой момент свалиться головой вниз, прямо под копыта взбешённого животного весом в добрых полтонны.

Мы оба начали выбиваться из сил, Ниггер подскакивал всё реже и всё ниже, я цеплялся за гриву, чувствуя, как она выскальзывает из вспотевших пальцев. Наконец, вороной жеребец подскочил в последний раз и просто побежал рысью, фыркая и кусая удила. Он не сдался до конца, это чувствовалось, да и такие, как он, не сдаются, но, кажется, он признал меня старшим.

— Вот так-то, парень, так гораздо лучше, правда ведь? — тихо сказал я.

Он уже не пытался меня сбросить, но приказов слушался по-прежнему неохотно, и мы нарезали несколько кругов вокруг едущего дилижанса прежде, чем жеребец замедлился и пошёл наконец шагом.

— Решили попробовать себя в родео, мистер Шульц? — хохотнул Барнс.

— Это Ниггер решил мне его устроить, — мрачно ответил я.

— По нему видно, это настоящий боец! — похвалил Барнс. — Нечасто такую лошадь встретишь. Не только сильный конь, но ещё и хитрый!

Ниггер недовольно фыркнул.

— Он вам ещё устроит весёлую жизнь, — улыбнулся Барнс. — Но зато из любой передряги вынесет. Да, это точно.

— Мистер Шульц, вы не ранены? Всё в порядке? — забеспокоилась мисс Тейлор.

Я, конечно, чертовски устал от этой бешеной скачки, но в целом чувствовал себя нормально. Да и Ниггер, думаю, тоже.

— Не переживайте, мисс, — сказал я.

Больше никаких особых происшествий не было. Один раз на дорогу выползла пятнистая красно-чёрная змея, слегка напугав лошадей, иногда вдалеке хлопали выстрелы охотничьих ружей, но это всё мелочи.

В безоблачном небе кружили хищные птицы, сухой ветер поднимал в воздух горячую пыль. Через какое-то время мы вновь вышли к реке, пополнили там запасы воды. Бесплатно. Там же и переночевали, следующим утром вновь отправившись в путь. Санта-Фе ждал нас.

А я глядел на эти просторы с высоты седла и понимал, что искать кого-то здесь, в пустыне — задача не просто сложная, а прям-таки непосильная. Уверенность в успехе постепенно улетучивалась, я начал жалеть, что выбрал именно этот путь, на север. Всё-таки стоило переходить границу и искать негодяев в Мексике. Но поворачивать назад уже поздно, больше половины пути пройдено, к тому же в Санта-Фе определённо стоит поспрашивать. Или даже просто побывать.

В Санта-Фе, старом испанском городке, обитало немало мексиканцев, оставшихся после войны, так что я рассчитывал найти там хоть какую-нибудь зацепку. Такие люди, как Хорхе Мартинес-младший, не умеют вести себя тихо, он артист, оставляющий в каждом городке на своём пути кровавые следы. А если есть следы, то можно и заняться поисками. Так что я его всё равно найду.

Мы проезжали мимо уединённых ранчо и ферм, армейских фортов, крохотных городков с единственной улицей. Всё это не заслуживало внимания. Мы шли напрямик в столицу территории Нью-Мексико, единственный более-менее крупный город, доставшийся в наследство от испанцев.

Свои бывшие северные владения испанцы, а вслед за ними и мексиканцы, никак не развивали, ведь тут не было ни серебра, ни золота, только песок и камни. Да и народ ехал сюда не очень охотно, ровно как и в Техас, заселять который пришлось колонистам из Штатов.

Но кое-что всё равно осталось, и одним из следов испанского владычества был Санта-Фе, в который мы въехали ранним утром. Мисс Тейлор дремала на облучке, бабуля, как обычно, заперлась в дилижансе, так что прощание вышло коротким.

— Тут я вас и покину, — произнёс я, когда мы въехали в город и Барнс остановил дилижанс, раздумывая, куда ехать дальше.

Всё-таки изначально он был охранником, а не кучером. Рана его заживала, чувствовал он себя неплохо, и что-то мне подсказывало, что и он вскоре покинет общество наших уважаемых леди.

— Ну, бывайте, мистер Шульц, удачи вам в ваших поисках, — сказал Барнс. — Мисс Тейлор расстроится, конечно.

Я пожал плечами вместо ответа, сгрузил с вьючной лошади часть чужого имущества, прикоснулся к шляпе в знак прощания и уехал, оставляя своих попутчиков решать свои проблемы самостоятельно.

Жаркий и солнечный Санта-Фе отличался от типичных американских городков, выстроенных словно по одному и тому же плану. Узкие кривые улочки вместо широких авеню, жёлтые здания с плоскими крышами, город больше напоминал типичную мексиканскую провинцию, нежели гордую столицу территории. Будущую столицу штата.