Пожиратель. Книга IV (СИ) - Опсокополос Алексис

— Видишь, Паша, — произнёс Петя Сибирский. — Ты всего лишь три часа назад на него наехал, а он уже всю твою подноготную знает. И в том числе про какое-то казино в Челябинске, про которое даже я не знал. Как думаешь, откуда у него такая информация? И заметь, как красиво всё распечатали. Ты бы хоть поинтересовался, кто пацана крышует.

— Да мне плевать кто! — заявил Шрам.

— А зря. И, кстати, ты ни разу не поинтересовался, что там с пацанами, которых ты на рынок отправил.

— А что с ними?

— Позвони Бульдозеру — узнаешь, — сказал я.

Шрам бросил на меня ненавидящий взгляд, достал телефон и набрал номер. Когда на другом конце ответили, он сказал:

— Лёха, что там с Восточным рынком?

После этого Шрам лишь слушал, и с каждой секундой его лицо вытягивалось в удивлении. В итоге он грязно выругался, сбросил звонок и обратился к Петру Петровичу:

— Петя, ты за кого мазы кидаешь? Он же беспредельщик! Он подвесил Магнуса с пацанами на крюках для свиных туш на скотобойне и пытал их!

— Не на скотобойне, а в разделочном цехе, — поправил я. — И скажи спасибо, что я их там развесил живыми.

— Если хоть один из них зажмурится… — начал было Шрам, но я не дал ему закончить фразу.

— Никто не зажмурится! — уверенно произнёс я. — В полиции неплохие врачи.

— Что ты несёшь?

— Если мы сейчас с тобой не договоримся, то я сдам твоих пацанов в полицию. И отпрыгнул они на пятёрочку каждый как минимум. А Магнус, как маг, вообще на пятнашку может влететь. И Бульдозер на чирок — как организатор. Там у них полный комплект: налёт, разбой, применение магии против неодарённых, нанесение увечий работникам рынка и посетителям, в общем, куча всего. И единственный вариант у них будет срок скостить — это на тебя всё скинуть, типа ты заставил, воспользовавшись положением. Так что думай.

Шрам, выслушав мои слова, неприятно рассмеялся и произнёс:

— Мусорами решил прикрыться? Не по понятиям это.

— А чего это вдруг ты меня понятиями грузишь? — сказал я. — С какого перепуга я должен по ним жить? Я не вор, не блатной, я честный коммерсант — плачу налоги, и моя полиция меня бережёт. И прокуратора ей помогает. А заодно борется с теми, кто работает не по закону, а по понятиям. Вот ты все налоги платишь? Хочешь прокурорскую проверку всех своих заведений? Я могу организовать.

Это, конечно, уже был перебор, но куда было деваться? Блефовать так блефовать. Шрам хотел что-то на это ответить, но пока подбирал слова, в разговор влез Пётр Петрович:

— Кончайте уже базар, у меня через десять минут бой начинается. Сколько там у тебя ущерба?

Последняя фраза была адресована мне. Я молча достал расчёты Литвинова и положил их на стол перед хозяином арены.

— Да здесь копейки! — воскликнул Пётр Петрович.

— Мы успели их сломать до того, как они развернулись, — пояснил я. — Поэтому ущерб небольшой.

— Но ты принципиально хочешь, чтобы тебе его возместили, — глядя на меня, сказал Петя Сибирский, а затем обратился к Шраму: — А ты принципиально не будешь этого делать.

Мы с бандитом Шрамченко на это ничего не ответили. Пётр Петрович вздохнул и продолжил:

— В общем, так! Я закрою эти расходы. Это будет мой вклад в дело вашего примирения. Мы с тобой, Шрам, много дерьма на двоих сожрали в своё время, ты мне дорог. Молота я знаю не так давно, но нравится он мне своей отмороженностью. Не хочу я, чтобы вы воевали. Поэтому вопрос с компенсацией решён. А дальше у нас есть два варианта. Первый: Молот отпускает братву и никаких мусоров. И вообще никаких претензий. А ты, Паша, оставляешь его в покое. Не пустит он к себе твоих пацанов, это ясно. Если этот вариант вас устраивает, то так и порешаем. Дадите слово друг другу. При мне. Кто нарушит, тот будет в косяке в том числе и передо мной. Ну а второй вариант: война.

— Что-то тухлый расклад какой-то, Петь, — возмутился Шрам. — Я должен включить заднюю, а пацан остаётся в выигрыше.

— Так пацан твою братву на крюках развесил, он свой рынок отстоял, — возразил Пётр Петрович. — И я не настаиваю. Я лишь говорю, что готов закрепить ваш мир, а воюйте уже сами. Главное — у меня здесь не сцепитесь.

— Меня всё устраивает, — сказал я. — Если он даст слово оставить меня и мой рынок в покое, я прямо сейчас позвоню и велю всех отпустить.

Шрам посмотрел на меня, да так, будто хотел испепелить взглядом, затем на Петра Петровича, вздохнул и сказал:

— Хрен с вами, добазарились.

— Реально добазарились, Паша? — уточнил Пётр Петрович. — Закрыли тему раз и навсегда? Если ты сейчас ему дашь слово, я буду выступать гарантом этого слова. Нарушишь — меня подставишь.

— Говорю же, добазарились, не буду я трогать ни пацана твоего, ни рынок его. Но если он сам когда-нибудь мне дорогу перейдёт, пусть даже по незнанке, то ему конец.

— Меня устраивает такой расклад, — сказал я.

— Ещё бы он тебя не устраивал, — процедил сквозь зубы Шрам и, не попрощавшись, покинул кабинет.

Я тут же достал телефон, быстро набрал номер Влада, а когда друг ответил на звонок, сказал ему:

— Отпускай всех наших незваных гостей, мы порешали. Но охрана пусть остаётся усиленной.

После этого я убрал телефон и обратился уже к Петру Петровичу:

— Благодарю за помощь!

На это бандит ничего не ответил, он лишь покачал головой и спросил:

— Ты реально Магнуса на крюк подвесил?

— Пришлось, Пётр Петрович, — ответил я. — Он не хотел делиться информацией. А на крюке стал очень общительным.

— Молот, ты… ты… — Петя Сибирский не нашёл подходящих слов и просто махнул рукой, чтобы я уходил.

— Ещё раз спасибо за помощь! — сказал и я вышел из кабинета кабинет.

— Ну вот откуда ты такой взялся на мою голову? — донеслось мне вслед.

Я быстро покинул здание, у входа запрыгнул в такси, из которого только что вышла приехавшая смотреть бои пара, и назвал водителю свой домашний адрес. Почти всю дорогу думал о сложившейся ситуации.

Надо признать, я довольно легко отделался, Пётр Петрович действительно мне очень помог. Вряд ли без него мой разговор со Шрамом прошёл бы в таком русле. Скорее всего, переругались бы и начали воевать.

Понятно, что Шрам мне этого не простит и при возможности обязательно отомстит. Значит, надо теперь не давать ему такой возможности. Но рынок он оставит в покое — в этом можно было не сомневаться, не нужны ему проблемы с Петей Сибирским. А это уже хорошо, это значит, что одной заботой меньше.

Лишь когда мы подъехали ко двору, до меня дошло, что я на автомате назвал таксисту свой домашний адрес, а не адрес арендуемого дома. Но возможно, так даже лучше — мне ужасно захотелось переночевать дома, в своей кровати. Захотелось лечь под одеяло, закрыть глаза и представить, что я сейчас усну, а утром меня разбудит мелкая своей очередной попыткой утроить мне армейский подъём.

И окажется, что не было ни гибели императора, ни воспоминания о прошлой жизни, ни академии, ни подпольных боёв, ни ИСБ, ни истории с заводом, вообще ничего этого. И мне просто надо будет поехать в свой лицей и отсидеть там пары, а потом прийти во двор и болтать о разной ерунде с Владом и Саней.

Как было бы здорово. Как же я, оказывается, устал.

Я рассчитался с таксистом, вышел из машины и направился домой. Перед тем как зайти в подъезд, на автомате поднял голову и взглянул на наши окна. Годами выработанная привычка — смотреть, горит ли на кухне свет, чтобы понять, успел ли к ужину. Разумеется, окна моей кухни были темны. А вот на кухне у Насти горел свет.

Все ностальгические воспоминания мальчишки тут же вылетели из головы, и я снова превратился в предельно собранного бойца. Настя уехала в Челябинск — это точно. Она не могла меня обмануть. Да и я отчётливо слышал звуки вокзала во время нашего с ней разговора. Но кто тогда был у неё на кухне?

Я быстро вошёл в подъезд и поднялся на нужный этаж. Остановился у Настиной двери и принялся накладывать заклинание Поиска жизни. Оно сработало и показало, что в квартире находится один человек. Не очень крупный. Возможно, девушка. Неужели, она меня обманула?