Комэск (СИ) - Башибузук Александр

— Ну, будя, будя, — Лекса опять его посадил. — Вот чего ты боишься казаче, что гордость твоя унижения не стерпит. Ну что же, понимаю, понимаю. Сам такой.

— Чего ты от меня хочешь, сволочь? — прохрипел пленный.

— А ты сам как думаешь? — усмехнулся Алексей. — Ничего особенного, я буду задавать вопросы, а ты будешь на них честно отвечать. Если всю правду скажешь, отдавать за ленточку не станем, слово свою даю. А там дальше посмотрим. На крайний случай, просто пристрелим. Но похороним по-христиански. А пока ты живой, будет относится по-человечески, без унижения. Смотри, надежду тебе даю, время даю. Время для тебя дороже золота. А вдруг сбежать сможешь? Что, горло пересохло? Накось, отпей из фляги…

Есаул долго пил, судорожно дергая кадыком, потом отдышался и мрачно бросил:

— Спрашивай, сученыш, все что знаю — скажу. Но учти, если выпадет хоть малейший шанс, я тебе глотку зубами перегрызу…

— Перегрызешь, если сможешь, я не против. Зовут-то как? Год и место рождения.

— Греков я…

Разговаривали долго. Пленный не обманул, ответил на все вопросы и очень многое добавил от себя.

Алексей сначала не поверил, слишком уж странно и жутковато все звучало, но когда сопоставил некоторые факты, понял, что Есаул не врет. Информацию, в том числе, косвенно подтверждал еще тот факт, что казак сам люто ненавидел поляков, пожалуй, даже сильней, чем красных.

А когда Лекса пересказал все, что узнал партизанским командирам, у них глаза на лоб полезли от удивления.

— Чего? Ну ничего себе! Вот же сволота! Но как, Турок, как? Как ты его расколол?

В ответ Лекса только скромно улыбнулся. Ну не рассказывать же, что все получилось почти случайно…

Глава 12

Глава 12

Хлыст с отчетливым шлепком впился в лошадиный круп.

Рыжий и грузный мерин даже хвостом не махнул, так и продолжая мерно месить грязь копытами.

— Jebany skurwysyn! — яростно выругалась Барбара, огрела мерина батогом еще раз, но с тем же результатом — Лешек, так звали мерина, воспринимал понукания со стоическим терпением, достойным всех древнеримских философов разом.

Новогрудское воеводства на добрую треть покрывали болота, так что окружающая действительность тоже соответствовала. Влажно чавкали колеса в раскисшей колее, возок скрипел всеми своими составными частями, а мимо медленно проплывали унылые пейзажи. По обе стороны дороги, из заполненных бурой жижей луж торчали чахлые осинки и пучки осоки, омерзительно смердело тухлой водой, тиной и грязью.

На облучке оживленно переговаривались Барбара и Агнешка, они изображали собой мать и дочь, соответственно. А Лекса трясся на соломе в возке и пытался играть роль…

Подростка. А по совместительству умственно неполноценного сына медички.

Собственно, особо напрягаться не приходилось. Физиономией Лекса более-менее смахивал на подростка, а корчить идиотские гримасы и мычать он очень быстро выучился — помогли остаточные таланты бывшего хозяина тела. Вдобавок, очень кстати, Лешка заполучил жуткий насморк, и теперь, то и дело свисавшие из носа зеленые сопли сильно придавали образу достоверности.

По диспозиции, проживающая на дальнем хуторе Кочкуны почтенная вдова Барбара Кобчик, вместе с детьми направлялась на ярмарку в Столбцы прикупить всякого разного для хозяйства и показать чадам город.

Надежные документы прилагались. При особом отделе Западного фронта работала целая лаборатория, профессионально стряпавшая разные справки и паспорта, тем более, оный хутор и оная вдова существовали на самом деле. Барбара и Агнешка уже несколько раз посещали город, благополучно прошли все проверки и даже успели завести там знакомства среди полиции. В общем, при некоторой доле везения, миссия должна была пройти успешно.

Но Алексей все равно чувствовал себя очень неуютно. Окружающая действительность, чертова простуда и отыгрываемая роль оптимизма тоже не добавляли. Но больше всего бесило полное отсутствие оружия. В самом деле, какое может быть оружие при мальчике-идиоте, кроме мусора в карманах и грязного носового платка? Правильно, никакого. А без стволов Лекса чувствовал себя голым и оттого медленно, но верно зверел.

— Кобылья срака… — ругательство вырвалось само по себе.

Барбара и Агнешка покосились на него и весело расхохотались.

Лешка зло хлюпнул носом, вытерся рукавом, отвернулся и начал заново прогонять в голове разговор с Есаулом.

В свое время, один очень интересный персонаж: офицер, эсер, талантливый террорист и шпион, масон и по совместительству матерый антисоветчик Борис Викторович Савинков, приложил свою руку к созданию в Польше крупного вооруженного подразделения под названием «Третья русская армия». Там же, при нем, со своими отрядами активно подвизался батька Булак-Балахович, кадровый офицер царской армии, уже успевший сменить несколько сторон и по итогу оказавшийся в Польше.

После окончания советско-польской войны, РСФСР категорически потребовала разоружить все антисоветские банды на приграничных территориях, Сейм понимал, что продолжение войны Польша не выдержит и пошел на встречу, издав соответствующий указ.

Однако, Булак-Балахович и Савинков не стали ожидать разоружения и в ноябре 1920 года неожиданно заняли со своими отрядами часть Белоруссии и даже успели создать там Белорусскую Народную Республику. Поляки развели руками, мол: мы не причем, хотя, конечно же, были очень даже причем.

По итогу, советские войска с треском вышибли бандитов, Булак-Балахович с Савинковым и остатками отрядов сбежали назад, где банды разоружили в присутствии представителя Советской России, а Савинкова выпнули из Польши. РСФСР резонно потребовал выдать Балаховича, но его, никто, конечно же, не выдал. Формально батьку отправили в отставку, но при этом, присвоили звание генерала и наделили земелькой в Беловежской Пуще.

А дальше началось самое интересное.

Булак-Балахович нисколько не угомонился и сохранил при себе костяк своих отрядов, которые, польская разведка опять начала использовать в своих целях.

Так вот, по показаниям пленного Есаула, склад вооружений и отряд балаховцев появился в окрестностях Столбцов совсем не случайно. Есаул краем уха слышал, что речь идет о создании какой-то санитарной зоны на территории Советской Белоруссии, куда будут введены сначала банды, а потом уже и польские войска. Склад создали, как раз для вооружения этих банд, которые на данный момент находились в кадрированном состоянии. Пленный казак находился в близких отношениях с Балаховичем, но подробностей все равно не знал, так как подготовка к операции проводилась в строгой секретности. Есаул подозревал, что даже официальное руководство Польши ничего об этом не знает. Хотя операцию, судя по всему, все-таки курировала дефензива — отдел контрразведки Второго отдела Генерального Штаба Польши.

А еще он сообщил кое-что другое, ни менее интересное.

В Столбцах и окрестностях неожиданно участились случаи пропажи людей. Как правило, пропадали в основном сироты и приезжие из других воеводств. То есть те, кого не начнут искать сразу или вообще не начнут. И к пропажам, очень вероятно, тоже приложили руку бандиты Балаховича. Есаул краем уха слышал, что головорезам даже доплачивают за похищенных.

Одновременно, в Столбцах появилась какая-то женщина, с которой несколько раз встречался Булак-Балахович. И это женщина являлась очень важной персоной, водила знакомство с польскими разведчиками и вдобавок — была врач или ученая, точно пленный не знал. Фамилии гостьи тоже, хотя описал ее как полную дурнушку, вдобавок не уделявшую особого внимания своему внешнему виду.

Больше ничего интересного из Есаула вытащить не получилось, но Алексей быстро сопоставил термин «санитарная зона», формирование отрядов в приграничье, пропажи людей, неожиданно возникшую ученую-врачиху и сразу сильно насторожился. В первую очередь потому, что, в отличие он нынешних его современников, прекрасно знал, что такое бактериологическое оружие.