Княгиня Евдокия 5 (СИ) - Меллер Юлия Викторовна

— Ты чего, боярышня? — с улыбкой спросила Надежда.

— Представила, как господарь Влад идет в присядку, — пошутила Евдокия.

— А что? — вскинулась женщина. — По нему сразу видать, что он живчик. Такой, что в танце, что в бою закружит, никому не даст подойти.

Надежда подбоченилась, повела плечом, как будто жилистый валах уже вокруг нее выплясывал, а боярышня не сдержалась, рассмеялась. Уж больно грозно старшая из служилых женок окинула взглядом окружающих, воинственно выставляя объемную грудь вперед. С учетом имеющегося нижнего поддерживающего белья выглядело это впечатляюще. Стоявшая рядом с Надеждой подруга толкнула ее в бок, чтобы та не смущала мужей могучими округлостями, но рассмеялась вслед за боярышней, стыдливо прикрывая рот ладошкой.

— Ой, не могу! — поддержала их хохотом Надежда, хлопая себя по бокам. — Чего веселюсь, сама не знаю, а остановиться не могу!

Дуня увидела, что привлекла внимание Влада и вежливо поприветствовала его, склонив голову. Он ответил ей легкой улыбкой и кивком. Боярышня понимала, что ее сопровождающие переволновались и оттого ведут себя шумно. Она одёрнула жёнок, но хохот Надежды уже привлек внимание местного правителя:

— Поделись с нами своей радостью, боярышня. Пусть и в наших сердцах запоет радость!

Евдокия продолжала улыбаться, хотя весело уже не было. На неё смотрели Стефан, Влад, Юрий Васильевич и вся местная знать. Равномерный гул разговоров стих и установилась звенящая тишина.

Боярышня склонила голову, спешно придумывая, что сказать. Как назло, экспромтом никаких забавных случаев не вспоминалось, а жёнки испуганно смолкли. Для них все было в новинку: статус, ответственность, чужая знать, непонятные порядки, замок.

Дуня буквально почувствовала, что Надежда вот-вот что-то ляпнет в её защиту. Этого допускать было нельзя, поэтому она выступила вперёд.

— Прости, господарь, что отвлекли тебя от важных дел. Третий день сидим в твоём доме из-за хмурой погоды, а душа просит простора и ясного солнышка.

— То понятно, — кивнул Стефан. — Сегодня будет праздник в честь моих гостей. Но ты не сказала, что вызвало твой смех.

— Мы с жёнками придумали весёлую песенку, чтобы развлечь маленькую господарыньку и представили, какую она вызвала бы улыбку у каждого на челе. Это детская песенка, но даже взрослый не удержится и будет хлопать в ладоши, притоптывая в такт, выражая свою радость.

Жёнки с ужасом посмотрели на боярышню. Евдокия Вячеславна продолжала разучивать с ними разные мелодии, но последняя, которую она действительно напела им для того, чтобы при случае порадовать Елену, была слишком необычной. Никто так не играл на музыкальных инструментах и не пел, столь быстро произнося слова. Да и слова чудные, как будто ребенок их придумал, но боярышня не дитя.

— Хм, неужто и я буду притоптывать? — улыбнулся Стефан. — Так, может, сейчас проверим?

Евдокия вынуждена была ещё шире улыбнуться и изобразить, что рада принять вызов. Стоявшая рядом Надежда сглотнула, но толкнула жёнок, чтобы бежали за инструментами.

— Прошу тебя подождать немного, пока принесут музыкальные инструменты.

Стефан согласно кивнул, предлагая присутствующим освободить место по центру. Евдокия смотрела, как все привычно расступились и затеяли обсуждение того, что услышат. Похоже, что предстояло привычное для них зрелище и пение гостьи не вызовет лишних вопросов у знати. Впрочем, Елена Стефановна рассказывала, что знатные девы часто берут в руки лютню и поют для всех.

Именно поэтому Евдокия накануне напела своим новую песенку, надеясь при случае увлечь девочку. Как бы ни была мала господарынька, а вес при дворе отца имела и за ее внимание соперничали. Вот только боярышня не думала, что песенку придется исполнять неподготовленной. А судя по словам Елены знатные девы здесь хорошо пели. Лучшей же певуньей являлась княжна Катарина Иоановна, дочь князя Зет. О ней девочка рассказала немало интересного, негодующе кривя пухлые губки.

Оказывается, дед Катарины стал правителем всего двадцать четыре года тому назад. По меркам русичей — это худородность как минимум ещё на несколько поколений. Отец юной княжны при помощи венецианцев успешно воевал с османами за свой клочок земли. Сейчас он собирался помочь брату второй жены избавить от османской оккупации Герцоговину, но два правителя повздорили из-за определения будущих границ и ничего меж ними не сладилось.

Евдокия давно уже запуталась в местных правителях. Здесь даже неудобья имели своего князя или господаря, при этом постоянно переходя под руку Польши, Венгрии, Османской империи или просто более ушлого боярина, спешащего назвать себя новым господарем. Однако гонор у этих микроправителей был до небес.

Вот и княжна Катарина, гостя в чужом доме в надежде найти здесь жениха, вела себя так, как будто она снизошла до местных обывателей. Эта девица умудрилась усложнить жизнь даже хозяйке замка Марии, используя внутренние неурядицы.

Узнав все это про княжну, Евдокия ожидала от нее проблем и оказалась права. Пока боярышня стояла, ожидая своих ближних, начали раздаваться смешки. Инициатором насмешек стала Катарина.

— Она на что угодна готова, лишь бы вылезти под очи господаря, — возмущалась княжна. — Я бы со стыда сгорела быть такой наглой!

Жена Стефана бросила осуждающий взгляд в сторону Катарины и отвернулась. В кои-то веки эта девица нападала не на неё. Господарыня облегченно вздохнула и устало посмотрела на Евдокию. Как только эта боярышня появилась здесь, все начали вспоминать первую жену ее мужа. Марии было больно это слышать, но никому не было дела до ее боли.

Она нашла взглядом Елену. Та жадно следила за московской гостьей и господарыне отчаянно захотелось, чтобы муж поскорее сговорился с посольством московитов, и царевич наконец-то увез падчерицу.

В глубине души она сожалела, что не сумела найти общий язык с дочерью мужа. Быть может, тогда Стефан больше прислушивался бы к ней и выдворил нахальную княжну из замка. Вряд ли союз с ее отцом стоит всех доставляемых неудобств этой девицей.

Евдокия ни на что не реагировала, а только наблюдала. Всё, о чем ей по секрету рассказала Елена, подтверждалось: при дворе Стефана находилось немало сил, тянувших в свою сторону, исходя из мелких выгод. И делалось это грубо. На Руси бояре с князьями действовали тоньше и с выдумкой.

— Боярышня! Вот! — жёнки принесли инструменты и следом за ними пришла бабушка Дуни.

Она встала в стороне и приготовилась слушать. Сплетницы в её присутствии присмирели, но взгляды в её сторону кидали недовольные.

Слуги сразу же поставили пару скамеек, чтобы жёнки сели, а Евдокия осталась стоять. Как только она увидела, что завладела вниманием Стефана и всех остальных, то дала знак начинать.

И все сразу же в шоке раскрыли глаза, поскольку музыка нисколько не походила на плавные мелодии баллад. Первые же аккорды оглушили и задали небывалый ритм.

И не успели слушатели понять, что слышат, как боярышня звонко и громко подхватила этот ритм и даже подогнала его быстрыми словами:

— Странный, странный человек шел куда-то с попугаем,

Он искал себе друзей в городах и разных странах,

Он на старых площадях, где фонтаны просыпались

Песню смело запевал, всем прохожим улыбаясь!

Евдокия едва сдержала смех, видя реакцию людей на песенку-скороговорку, но впереди всех ждало ещё больше шока. А ей стесняться было нечего. Как бы она себя достойно не вела здесь, полно тех, кто всё извратит, так чего же скромничать. Бездействие в дороге и выжидательная позиция в замке сидела у неё уже в печёнках. Поэтому она приподняла руки, демонстрируя широкие рукава, резко крутанулась и хлопнув в ладошки, весело пропела:

— Бум-бум ла-ла, хорошая песенка,

Бум-бум ла-ла, без слов, но так весело,

Крутанувшись в другую сторону, она ещё раз хлопнула в ладошки:

— Бум-бум ла-ла, хорошая песенка!

Бум-бум ла-ла, бум-бум ла-лал-ла!