Просто Рю (СИ) - Зимин Сергей

— Ты оставил меня без хорошего хирдмана, ты пойдешь в викинг вместо него. И доля твоя уйдёт его семье, — заявил Грюнвард-хёвдинг, когда они приплыли забирать нас с острова.

— Твой хирдман был полное говно, — ответил я, глядя ему в глаза. — Нет, как человек, он может быть и был хорошим, это мне не известно, но как воин он стоил меньше, чем его нож. А ты дважды назвал меня лжецом. Я не пойду с тобой в викинг, Грюнвард-хёвдинг.

Вы спросите, почему я так рвался в викинг, а теперь даю заднюю (хм, странное выражение, да? Это из немоих странных воспоминаний. Означает, "отказываться от прежних решений или обещаний")? Во-первых, мне не нравится, когда меня обвиняют во вранье, во-вторых, мы торгуемся. Грюнварду нужен человек. Убыль в хирде практически до начала викинга будет дурным знамением и ущербом удачи вождя. Грюнварду нужен не просто человек, а воин. У Хельги-бонда есть несколько воинов, которых он кормит за охрану от разбойников, но они не пойдут в поход. Жизнь на берегу им уже милее. Возраст, что поделаешь. Значит, будет сманивать меня. То есть, можно торговаться.

— Чего же ты хочешь? — интересуется хёвдинг.

— Вергильд[1]. Три марки серебром. И мы сможем начать разговор с начала.

— Три марки? Да это…

— Почему три? Ты оскорбил меня два раза, хёвдинг. Шесть марок.

— Это грабёж!

— Грабёж, это если бы я будучи карлом назвал бы вергильд, как за могучего бонда и спрашивал бы по двенадцать марок. Вот, двадцать четыре марки — это да, это грабёж. А шесть, это так, мелкая трата для такого могучего хёвдинга.

"Как нам удалось воспитать таких замечательных детей? — всплыла в голове немоя мысль, — Очень просто, лесть, шантаж, угрозы"

— Возьмёшь оружием?

— И доспехом. Что было на Грисе — моё и мы в расчёте.

— По рукам!

Вы можете спросить, почему я просто не забрал себе его оружие и куртку со шлемом как трофей? Нельзя. У нас спор шёл не об имуществе, а о чести. Вот, если бы он вызвал меня на бой, желая какого-нибудь моего имущества, ожерелье там какое, или красивую трэлькону, я бы мог назвать его ставку, сравнимую по стоимости. А так, убил и ушел с чем был. Зато, отстоял свою честь. Вот и пришлось хёвдинга бесить и на торг выводить.

— Так что скажешь теперь о походе со мной? — интересуется Грюнвард-хёвдинг.

— Ты умеешь признавать и исправлять свои ошибки. Ты хороший вождь, Грюнвард-хёвдинг. Я пойду с тобой за долю дренгира[2] серебром и драгоценностями.

— Дренгира? Да ты кровь-то хоть видал? — взрывается хёвдинг. Смотрю на него иронично подняв бровь. — Ах, да…Ладно, уболтал, тролль языкастый, как тебя, хоть, звать-то?

— Рю.

— Просто, Рю?

— Да, просто Рю.

— Тогда, собирайся, просто Рю, мы с утра отходим.

— Да, мой хёвдинг! — склоняю голову, бью себя правым кулаком в грудь, убегаю

— Ишь ты, — бормочет Грюнвард, которому очень понравились ответ и салют, тут так не делают, — "Мой хёвдинг", надо же! Как бы парней приучить так же отвечать?

Место Гриса, которое я занял, было на самой корме. Самое малопочётное. Тут ведь как, чем ближе твоя скамья к носу корабля, тем почётнее. А чем ближе к корме, тем ниже твой статус в хирде. Тем больше ты лох, всплыли немои мысли. Так что, последний ряд скамей это самое днищевое дно. Ниже опускаться некуда. В этом правиле было одно исключение — кормчий. Он вообще на самой корме со своим рулевым веслом сидит на специальной высокой скамье. Но это место самое почётное, после места вождя, которое на самом носу у драконьей головы. Почему на носу почётнее? Они первыми вступают в бой и первыми попадают в Вальхаллу. А на корме прячутся трусы. Знаменитое "сарынь на кичку" речных разбойников — это приказ гребцам прятаться на корме, потому что начинается бой. Ну, а викинги — разбойники морские и порядки у них похожие.

Я сидел на своей скамье в одежде Гриса, которую тоже отдали мне, сказав, что нечего, мол, позорить хирд в обносках, хотя, на мой взгляд, мои обноски практически ничем не отличались от обносок Гриса, разве что, не были крашеными. Меня, даже, пытались окликать "Грисом". Но я не отзывался. Постепенно привыкли, что у них теперь не Грис, а Рю. Кстати, покойный при жизни был вольноотпущенником. И из родни у него были только те самые свиньи, за которыми он ухаживал, будучи трэлем. "Грис", кстати, означает "поросёнок".

— Парус, — закричал Торвин, свейн, поднятый на мачту на специальной сидушке-перекладинке. "Вороньего гнезда на такой мачте не сделать", опять промелькнула немоя мысль. А забавная это штука, "воронье гнездо" — специально оборудованное место для вперёд смотрящего. Вот только на мелкосидящем драккаре, который, практически, большая лодка, поднимать человека на верхушку мачты могло грозить и переворотом при бортовой качке.

— Пойдём посмотрим, кого нам Эгир[3] послал, — приказал хёвдинг и кормчий довернул весло в нужную сторону. — Готовьтесь!

Парус постепенно приближался. Уже было видно, что это пузатый купеческий кнорр [6] и, хотя на нём истошно гребли, его скорость не могла сравниться со скоростью узкого хищного драккара, идущего под парусом. У нас вёсла были убраны и вёсельные лучки были заткнуты. Нам было некогда грести, мы одевались к бою. Из-под настила достали оружейный сундук и из рук в руки стали передавать мечи и топоры.

Вот мой меч постиг предыдущего ряда лавок. Сидящий там свейн по имени Хальгрим обернулся ко мне и заметил,

— Я думаю, этот меч слишком хорош для тебя. Оставлю ка я его себе. А тебе лучше подойдёт лопата для навоза.

— Да без проблем, — ответил я и дружелюбно улыбнулся. — Если завтра хочешь проснуться убитым и с веслом в твоей заднице. Не думаю, что в Вальхаллу берут тех, кого отлюбили веслом. Извини, лопаты у меня нет. Ты, кстати, какую сторону предпочитаешь? Наверное, пошире, да?

Не все на корабле были а курсе судьбы Гриса. Так что, что это за парень занял место Гриса, почему занял и куда делся сам Грис знали только хёвдинг, да его набольшие.

— Что ты сказал? — прошипел покрасневший Хальгрим под хохот сидевших рядом.

— Так ты плохо слышишь, — посочувствовал я, — Бедненький, Тогда буду повторять ещё и медленно. Вдруг ты не только плохо слышишь, но и соображаешь плохо.

И, артикулируя каждое слово, повторил,

— Отдай мой меч или умрёшь. — Так доступно? Или ещё проще объяснить?

— Да я тебя…

Мощный подзатыльник сбивает Хальгрима со скамьи и он кулём валится в проход. Поднимаю глаза, над сбитым свейном стоит Олаф, хускарл Грюнварда.

— Если хочешь хорошее оружие, — сказал он, обращаясь к Хальгриму, но говоря для всех свейнов, — возьми его в бою и заплати цену крови, как это сделал Рю.

Он поднял оброненный Хальгримом пояс с мечом и ножом и протянул мне,

— Пойдём, Рю, дело будет горячее. Не забудь снять свой щит с борта.

— Да, Олаф-хускарл. — я вскочил со скамьи, взял меч и отсалютовал ему ударом кулака в грудь, — Благодарю за напоминание!

Олаф ушел в сторону носа, довольно улыбаясь в усы, а я снял свой щит и пошёл к мачте. Думаю, дальше меня и не пустят.

Подходили левым бортом, поджимая кнорр к берегу, отрезая его от моря. Загодя хирдманы начали стрельбу из луков. Ветер нам помогал, а стрелы купеческой охраны долетали не все. Наконец, наш драккар догнал пузатого купца и, сломав тому вёсла по правому борту, зацепился за него когтями стальных крючьев. Купеческий борт был выше, и пока мы закидывали на него сходни у них была возможность наделать нам пакостей. Кипятка, там плеснуть или стрелами нашпиговать. Не вышло. Наши стрелки стояли вдоль всего борта и реагировали на шевеление крайне нервно.

Первые бойцы по сходням пробегали с копьём и пригнувшись, чтобы уменьшить цель лучникам. Хёвдинг был в первой группе. Вот чего про него не скажешь, так это то, что он трус. К тому моменту, как дело дошло до нашей партии, на кнорре всё уже и закончилось. Охраны купцы взяли мало, против хирдманов они не совладали.