Сакура-ян (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич

Решив, что — «хуже не будет», потихоньку опускаю ноги и сажусь на край кровати.

Ничё так… Голова не кружится.

Осторожно встаю и делаю маленький шажок. Тело — деревянное, колени — подкашиваются, пот — прошибает. Всё так же, как было в первый раз после длительного лежания. Чёрт, опять придётся восстанавливаться! Больно часто, в последнее время, я оказываюсь в коме. Сие подозрительно. Чай, не в дораме нахожусь…

Потихоньку, шаркая по полу ногами в носках, доползаю до окна и хватаюсь за угол узкого пластикового подоконника. Переведя дыхание, тяну за верёвку управления жалюзи. Механизм утаскивает вверх тоненькие пластины, открывая с высоты вид на незнакомую улицу с широкой дорогой заполненной автомобилями. Смотрю вниз, на землю и вижу достаточно большую группу людей, кучкующуюся за невысоким металлическим забором. Наверное, за больничным. У многих с собой фотоаппараты с длинными, чёрными объективами. Ещё наличествуют прислонённые к ограде венки с яркими цветами и колышущимися ветром лентами.

«Как на кладбище», — приходит в голову мысль.

Внезапно разглядываемые мною люди хватаются за камеры и задирая их вверх, принимаются фотографировать.

«Чёрт! -недовольно думаю я. — Меня, кажется, снимают… а я, — без макияжа! Представляю, что получится… Видуха у меня сейчас точно из тех, с которой только в гроб кладут, а не на страницы журналов помещают!»

Внезапно рядом возникает движение воздуха, и на подоконник кто-то вспрыгивает.

— Мульча! — повернув голову в бок, радостно кричу я и, схватив её на руки, изумляюсь оказавшемуся в ней весу. — Ух ты! Ты чё такая жирная?

* * *

Под окнами многоэтажного корпуса больницы Кудандзака, репортёры, вместе с зеваками и фанатами, с довольными улыбками жмут на кнопки своих фотоаппаратов и смартфонов, делая снимки синеглазой темноволосой девочки, крепко прижимающей к себе чёрную кошку.

Время действия: двадцать пятое июня. Примерно десять часов утра.

Место действия: Токио, кафе, недалеко от больницы Кудандзака. За один из столиков только что сели ЧжуВон и СунОк.

— Рассказывай, что сказал тебе доктор! — требует ЧжуВон. — Он разрешил посещения ЮнМи?

— Нет, — отрицательно крутит головой СунОк. — Сказал, пока с ней не поговорят представители миграционной службы, никаких свиданий не будет.

— «Миграционной службы»? — прищуривается ЧжуВон.

— Да. Мне показалось это очень странным. Причём тут здоровье моей тонсен и посещение чиновников? Я спросила об этом уважаемого доктора…

В этот момент разговор прерывает официантка, подошедшая к столику, чтобы принять заказ.

— И что он тебе ответил? — спрашивает ЧжуВон, после того, как официантка ушла.

— Сказал, — такова процедура. ЮнМи — иностранная гражданка, пострадавшая на территории Японии. Сейчас решается вопрос о выплате страхового возмещения, и работники миграционной службы хотят быть первыми. Думаю, японцы хотят задурить ей голову и выплатить минимум, который только возможен!

— Может быть и так… — задумчиво произносит ЧжуВон.

— Я решила разрушить коварные замыслы нихондзин! — наклоняясь вперёд, с заговорческим видом сообщает СунОк.

Парень настораживается.

— Что ты сделала? — спрашивает он.

— Притворилась, словно поверила, попрощалась с доктором и ушла, — с восторгом в голосе рассказывает девушка. — А сама, воспользовалась лифтом для персонала и поднялась на этаж, куда перевезли ЮнМи. Представляете, возле её палаты — охрана!

— «Охрана»?

— Да! Два японца в чёрных костюмах и чёрных очках! Их фигуры выглядели очень спортивными!

— И что было дальше?

— Они меня не пустили.

— Ты попёрлась в палату, видя стоящих возле неё секьюрити⁈

— Откуда я знала… Думала, мужчины просто так стоят. Ждут кого-нибудь…

ЧжуВон закрывает глаза. Наверное, чтобы не видеть собеседницу.

— Просто раньше не сталкивалась с подобным… — виновато признаётся СунОк.

— А дорамы ты смотрела? — открыв глаза, напускается на неё парень. — Неужели никогда в них не видела, как дежурят возле больничных палат, в которых находятся богатые люди?

СунОк отрицательно трясёт головой.

— В тиви -сериалах всегда, кто хочет, тот и приходит к больному. Охранников показывают обычно один раз, в первый день, а после — дверь никто не охраняет.

— Боже мой… — произносит ЧжуВон и спрашивает. — Что было дальше?

— Меня выгнали из больницы… — уныло признаётся СунОк. — И сказали, больше не пустят…

— Нельзя запрещать родственникам посещать больного человека! — секунду спустя решительно произносит она, выпрямляя спину. — Я подам в суд на администрацию, если они захотят провернуть такое!

— Просто потрясающе, — с сарказмом произносит ЧжуВон. — Невероятная смесь авантюризма и простодушия. Невозможно не поверить в то, что вы с ЮнМи — сёстры!

— Правда? — с лёгким кокетством улыбается ЧжуВону СунОк. — Многие в это не верят.

В этот момент молодым людям приносят заказанный кофе.

— Ситуация становится сложнее… как и предполагалось, — со значением в голосе произносит ЧжуВон, снова дождавшись, когда официантка уйдёт и можно будет продолжать разговор без свидетелей.

— Почему?

— Тебе известно о том, что японское миграционное управление при министерстве юстиции, тесно сотрудничает с разведывательными службами страны?

— Нет. А причём тут моя тонсен?

— Произошедшее в «Токио Доум» выглядит непонятно. С одной стороны, -словно мистика, а с другой, — реальность, в которой за время, прошедшее с концерта, ни один из японских школьников не покончил с собой. Не удивительно, что соответствующие люди этим заинтересовались…

СунОк замирает, осмысливая услышанное.

— Японцы хотят похитить ЮнМи⁈ — округлив глаза и вытянувшись, восклицает она.

— Тихо ты! — шипит на неё в ответ ЧжуВон и успокаивает, — Наверняка решение ещё не принято. Сейчас идёт фаза сбора информации. Далее будет её анализ и по его результатам, японцы примут решение, как действовать.

— Наша страна не допустит этого! — с абсолютной уверенностью в голосе восклицает СунОк.

— Чего «не допустит»?

— Похищения своих граждан!

— И что же она сделает? — с интересом прищуривается Чжу.

— Заявит ноту протеста!

— А если японцы никак на неё не отреагируют?

— Тогда Хангук отправит специальную группу для освобождения моей тонсен!… Морскую пехоту!… Вторую бригаду!… «Голубые драконы»!

ЧжуВон вздыхает, с некоторым оттенком печали.

— А если ЮнМи сама не захочет возвращаться?

— Почему она не «захочет»? — повернув голову вбок и искоса смотря на собеседника, с подозрением спрашивает СунОк.

— Потомки самураев могут пообещать в обмен много всего, способного заинтересовать творческого человека. Например, — контракты с крупными музыкальными лейблами, сольные концерты на самых больших площадках страны, рекламу мировых брендов…

— «В обмен» на что? — не понимает СунОк.

— На согласие принять их гражданство. Если возникнет договорённость, то Ниппон получит мировую знаменитость в области музыки и литературы. А если твоя тонсен будет каждый год исполнять в «Токио Доум» песню «Прекрасное далёко» и в стране исчезнут подростковые самоубийства, то японцы будут просто счастливы.

Откинувшись на спинку стула, ЧжуВон с интересом смотрит на нахмурившуюся СунОк.

— Вы правда думаете… — наконец спрашивает она, смотря парню в глаза. — Что ЮнМи сделала это? Я имею в виду… не случившиеся самоубийства?

— Ты сама, — как считаешь?

СунОк отводит взгляд в сторону и смотрит на край стола.

— Моя тонсен не была какой-то особенной, — помолчав, произносит она. — Только в последнее время, после того, как попала в аварию. Но врачи говорят, — всплески таланта возможны после повреждений мозга. Подобные случаи очень редки, но они случаются. В истории медицины зафиксированные случаи. И глаза… Тоже могут менять свой цвет. Очень нечасто, но в этом нет волшебства…