Нукер Тамерлана - Кулаков Олег

– Да.

Шахматную доску в лагере ему приходилось видеть частенько. Шахматы здесь были вторым из любимых способов проведения досуга после игры в кости. Наблюдая за игрой, Дмитрий быстро уяснил разницу в правилах: ферзь ходит только на соседнее по диагонали поле, слон прыгает на третье поле и может перескакивать через фигуру, стоящую на пути. Остальные фигуры – как обычно. Мат, пат – проигрыш. И если отдать все фигуры, даже если твоя позиция сильнее, то тебе все равно амба. Кроме того, игра начиналась не с исходного порядка фигур, а с готовой дебютной позиции. Позиций – табий – он насчитал десятка полтора, но их могло быть и намного больше. Он запомнил с пяток начальных позиций и разыгрывал их сам с собой в уме: и отвлекает от лишних мыслей, и полезно.

В первый раз он, к немалому удовольствию торговца, проиграл две партии, но третью, последнюю, выиграл. Кривой играл неплохо – крепкий средний уровень; однако уровень Дмитрия был существенно выше – все-таки его учителем был гроссмейстер. Джафар так и остался в неведении, что Дмитрий просто-напросто сдал ему две игры. Да и выиграть постарался, растянув игру подольше, создав впечатление упорной борьбы и трудно доставшейся победы.

Джафар был несказанно удивлен – он рассчитывал на легкий выигрыш, а напоролся на “упорное сопротивление”. И сам предложил Дмитрию продолжать совместную игру. Что и требовалось: шахматисты, в каком бы времени ни жили, всегда представляют эдакое сообщество со своей сумасшедшинкой, а постоянный партнер – уже наполовину родственник; хороший приятель – уж точно.

Дмитрий не знал, какие цели преследует кривой маркитант, но своей он добился: немного чисто человеческих гарантий для девчонки. Плюс обещанная плата. Теперь можно быть за нее спокойным. Он не думал, что Джафар станет за его спиной вытворять что-нибудь с девчонкой, однако на всякий случай решил вывести отношения с ним за грань простого договора. Оставляя у него девочку, Дмитрий сказал, что его десяток по-прежнему будет покупать снедь только у Джафара, чем окончательно завоевал расположение кривого маркитанта.

Джафар наконец-то появился из-за кибитки, неся на вытянутых руках шахматную доску. Следом семенила женщина с лицом, закрытым платком – лишь глаза поблескивали над краем. Дмитрий видел ее и раньше, но в подробности, кто она такая – жена маркитанта, а может, просто рабыня-наложница, – не вдавался. Он даже возраста ее не знал, поскольку ни разу не видел лица – только узкую щель между покрывалом на голове и платком, закрывающим лицо женщины.

Она несла два небольших кувшина и толстый, свернутый в рулон, войлок под мышкой. Когда Джафар остановился, женщина присела, поставила на землю кувшины и быстро раскатала войлочную подстилку. В подстилке оказались две деревянные чашки и подушка в виде валика. Женщина поставила их возле медного длинногорлого кумгана; второй был поменьше, глиняный, заткнутый куском белой тряпицы.

Джафар неторопливо опустился на кошму. Женщина подсунула ему под локоть подушку, налила из кумгана в чашки белого айрана и быстро ушла.

– Вот, – Джафар ткнул пальцем в кувшин с тряпочкой в горлышке. – Холодная вода и тряпка, как просил. А я пока фигуры расставлю.

Дмитрий выдернул тряпицу и смочил холодной водой.

– Эй, покупка, – позвал он девочку по-русски.

– Па-куп-ка… – повторил за его спиной торговец. – Ты решил ей дать такое имя? Что это значит на твоем языке?

– Что я ее купил, – ответил Дмитрий.

– Хорошо, – невесть с чем согласился Джафар.

Дмитрий отжал тряпицу и повернулся к девчонке. Та все еще не сменила позы. Тогда он положил ей большой палец на лоб и осторожно приподнял голову. Она смотрела на него сухими глазами обреченного на неволю животного. Он приложил тряпку к синяку, поднял ее руку и положил сверху на примочку.

– Держи так.

Поняла она его или нет, но тряпку на глазу придержала, по-прежнему глядя на него по-птичьи блестящим черным глазом.

– Молодец, – похвалил он.

– И чего ты с ней возишься? – пробурчал недовольный его медлительностью Джафар. – Была б красавица… Красивее девки купить не мог, а? Ты ж за нее и медного гроша не выручишь! Норов, как у ослицы, и зубы волчонка. Хочешь, покажу, какую отметину она мне оставила.

– Не надо, – отказался Дмитрий. – Я не продам ее, – добавил он, усаживаясь за доску напротив торговца. – Мне она нужна.

– Нужна? – изумился Джафар.

– Слушай, Джафар, – сказал Дмитрий, не обращая внимания на изумление торговца. – Сегодня пир вечером…

– Ага, – согласился торговец, потирая руки. – Начнется.

– Девчонку в кибитке спрячь.

– А что, дождь собирается? – Джафар прищурился на небо. – Да нет вроде…

– Спрячь.

– А… – на толстом лице Джафара появилось понимание. – Ты хотел ее в палатку взять, а я ей глаз подбил. Ну так для этого дела глаза не очень-то нужны, – торговец захихикал.

– Если ее кто тронет, – продолжал Дмитрий, пропустив мимо ушей смешки маркитанта, – я того убью.

Он произнес это спокойно, даже безразлично. Джафар подавился смехом.

– Убьешь за такую рабыню? – спросил он, словно не веря своим ушам. – За эту…

– Убью, – спокойно подтвердил Дмитрий. Джафар поднял с доски деревянного слона и растерянно покрутил его.

– Чудно… – произнес торговец с непонятной интонацией в голосе. – Клянусь Аллахом… – Он бросил на Дмитрия быстрый взгляд. – Я ей сегодня оплеуху закатил, синяк поставил…

– Она виновата… – отозвался Дмитрий. Джафар усмехнулся и подергал себя за бороду.

– Ну, чудно… – повторил он и спросил: – Она тебе дочь родная, что ли? Третий день лишь минул, как ты ее купил. Говорить не может, только глазищами зыркает своими дикими. Была б красавицей… – Торговец развел руками: ничего, мол, не понимаю.

Дмитрий промолчал. Джафар всплеснул рукавами халата, не унимаясь.

– Может, она дочь правителя, а? Или… – единственный зрячий глаз торговца заговорщически блеснул.

– Нет, – спокойно ответил Дмитрий. – Простая девка. Я знаю.

Джафар поковырял мизинцем в ухе и снова усмехнулся.

– Чудно…

Они стали играть. На этот раз Дмитрию было легко проигрывать: все мысли занимала девочка. Он чувствовал на себе ее взгляд. Она вновь смочила тряпку водой и приложила к глазу.

Он думал, что для начала она должна смириться с неволей, а затем понять, что это совсем не неволя. Что он не собирается делать из нее рабыню.

“А что же я тогда из нее сделаю? – усмехнулся он, зевая слона. – Пожалуй, я все-таки сглупил. И крупно. На самом-то деле она, в моих обстоятельствах, – пятое колесо в телеге. Но раз уж сделал это, то менять ничего не буду”.

* * *

Пир начался задолго до наступления темноты и грозил затянуться на всю ночь.

Спиртного Дмитрий никогда не любил. Точнее, терпеть не мог потреблять его в неумеренных количествах. Дома у него был бар, но бутылка текилы, купленная по случаю для пробы незнакомого экзотического пойла, пылилась на полке бара третий год. Уровень жидкости в ней постепенно уменьшался, но за год бутылка так и не опустела. Впрочем, то было раньше…

Он мог выпить много и не охмелеть – габариты позволяли; он и пил много, даже слишком, когда выпадал такой случай, – пил затем, чтобы провалиться в черное беспамятство. Редкие ночи, когда не приходил повторяющийся сон.

Но сегодня ни вино, ни арак на него не действовали. Он мыслил с холодной четкостью автомата, не обращая внимания на шум и гам, творящийся вокруг, и только удивлялся ясности, с которой работал мозг. Есть время разбрасывать камни, а есть – собирать. Вот и настало время собрать себя в одну кучу и суммировать наконец-то, что и как получается.

Интуиция не подвела. Встреча с Тамерланом, которой он так ждал, состоялась. А ее результаты – сплошной туман, кроме одного-единственного момента. Тимур пожелал узнать у него самолично, кто он и откуда, – и это по-настоящему важно.

Что это? Простое любопытство – или же Тамерлан не выпускает его из поля зрения? Та же интуиция намекает, что любопытством дело не ограничивается. Но вдруг он выдает желаемое за действительное?