— Откуда вы знаете язык? — спросил, выйдя вперед, генерал Талалаев.
— Несколько лет занимался торговле в Кяхте. Водил туда караваны. Вел торг. Специально направлен сюда для ведения переговоров.
— Вы только прибыли?
— Ночью.
— Что хочет ваше командование?
— Право на вывод из города оставшихся войск и беспрепятственное их отступление к Мукдену.
— На соединение с вашими основными силами?
— Да. — явно нехотя ответил маньчжур.
— И много будете отводить?
— Две с половиной тысячи. Гарнизон города и ополчение.
— И зачем нам вас отпускать?
— А зачем вам тратить боеприпасы и людей, продолжая осаду, а потом и проводя штурм?
— В чем тут подвох? Вы оставляете отравленные запасы продовольствия?
— Даже если бы захотели так сделать, отходящая армия забрала их почти что полностью.
Генерал Талалаев задумался.
Командующей армией Цин отошел к столице Маньчжурии — городу Мукдену, где, судя по всему, были собраны большие запасы провианта и прочих припасов. Да и войск немало — по сведениям разведки — до пятидесяти тысяч. В принципе — терпимо, хотя и более чем вдвое превосходило численно те силы, которыми располагал он. И, если оступиться, позволив им сойтись в ближней бой, финал может оказаться плачевным.
С этой неприятность можно было бы смириться, если бы не одно «но» — логистика. Гирин стоял на реке Сунгари. И из нее по рекам в Мукден не попасть. Что ставило вопрос ребром со снабжением при наступлении. Так-то корпус двигался, опираясь на баркасы, в основном малые, в которых перевозили припасы и продовольствие. Причем после того, как армия Цин стала отходить на юг, отвернув к Сунгари, удалось начать получать снабжение от устья Амура. Туда галеонами из Аютии привозили еду, грузили на баркасы и доставляли до войска. Что радикально облегчило вопрос снабжения.
А дальше что?
Армия Цин не разбита. Ударить же по ней, продолжая выдавливать из Маньчжурии, не представлялось возможным. Во всяком случае в рамках этой кампании. Ведь, по сути, корпус не имел штатного армейского обозного хозяйства. Нет, конечно, какие-то повозки имелись. Те же походные кухни. Как без них? Но вот многочисленный парк фургонов пришлось оставить — там у Читинского острога.
Тупик.
Позиционный тупик.
Генерал ясно представлял себе карту театра боевых действий. Отчего внезапно осознал, в какую ловушку угодил. Ведь совершенно очевидно армия Цин могла выделить пять-десять тысяч конницы и выдвинуть ее на коммуникации. Отрезая его чрезвычайно растянутые линии снабжения…
Сдержать охватившие его эмоции не получалось. Поэтому он натянуто улыбнулся. Вымученно. Чтобы хоть как-то скрыть охватившую его тревогу. Все же пятьдесят тысяч — это пятьдесят тысяч. И сам факт их нахождения в Мукдене вынуждал с ними считаться. С другой стороны, такое долгое отступление почти наверняка крайне пагубно сказалось на моральном духе войска. Но рассчитывать на это, конечно, было слишком самонадеянно…
— А где ваши корабли? — нарушив тишину поинтересовался Талалаев. — Те, что обеспечивали снабжение вашей отходящей армии?
— Их затопили чуть выше по течению Сунгари, загрузив камнями. — не стал юлить переговорщик.
— Блокируя проход для наших?
— Да, — честно ответил переговорщик. Все ж таки отрицать очевидное было глупо. — И спасая от захвата.
— Ихтиандры хреновы, — буркнул недовольный Талалаев, припомнив прочитанную им недавно фантастическую книгу…
[1] Кабельтов — это примерно 1/10 часть морской мили. 6 кабельтовых таким образом около 1,1 км.
Часть 2
Глава 4
1715, июнь, 5. Павлоград — Кола — Тула
Жужжали мухи.
Назойливо.
Так и норовя укусить. Собравшись натуральным роем над колонной людей, идущей по дороге от Петрограда к Павлограду[1].
Дамбу с острова уже построили, проложив по ней чугунную дорогу и параллельно — обычное шоссе типа макадам. Вот по нему бывшие военнопленные и топали к главному речному порту Невы.
Немногочисленные конвоиры, что сопровождали их, присутствовали больше для проформы. Их символическое количество не позволило бы сдержать всю эту толпу, если бы она ринулась куда в леса. Скорее этакие сопровождающие, чтобы не заблудились.
Вышли на довольно просторную полянку. Прошлогоднюю вырубку. А тут их уже ждали.
— Спокойно проходим до конца поля! — рявкнул в рупор кто-то на французском, а потом повторил на испанском. — Потом подходим по очереди к бочкам. Моем руки. И идем на раздачу еды. Без спешки. Еды хватит всем!
Бывшие солдаты заволновались.
Вся колонна прямо волнами пошла и едва не распалась. Но каким-то чудом удержалась на дороге и выполнила указания.
Минут через десять началась рутина.
Человек подходил к полевому умывальнику, подключенному к бочке на двуколке. Мыл спешно руки. Отряхивал их. И после того, как дежурный проверял, переходил дальше — к походной кухне. Где ему выдавали миску, приличный кусок хлеба и ложку. А еще дальше — помощник повара наливал здоровым половником кулеш. Еду для французов и испанцев не привычную, но никто не роптал и не возмущался. Уже распробовали в Петрограде.
Этакий густой суп. Достаточно жидкий, чтобы не портить желудок и подходящий по «нажористости», дабы хорошенько подкрепиться.
После чего человек отходил дальше в поле, где и рассаживались прямо на землю. Морочиться с этим вопросом не стали — жара ведь стояла, да и сухо — дождя почитай неделю не было уже…
После нанесения пиратами удара по французскому флоту у Алжира тот оказался вынужден отойти. Это отрезало экспедиционный корпус от снабжения. И… вполне закономерно отправило его в плен всем составом. Вообще без боев. Сразу как еда закончилась.
Офицеров французы и испанцы выкупили. Да. А вот солдат, унтеров и нестроевых — нет. Ни денег для этого не нашлось, ни желания. И, в общем-то, им было не до того. Даже офицерский состав выкупали в частном порядке «богатенькие буратино».
А дальше…
Перспектива у этих ребят нарисовалась до крайности неприятная. Их ждали либо галеры, либо, что куда вероятнее, рудники. Весьма, надо сказать, печальные. Ибо там народ дох даже быстрее, чем на галерах. Из-за чего всегда имелся спрос на крепких мужчин-рабов.
И тут появились русские, предложив достаточно простую сделку. Кто желал, мог принять подданство России, после чего их бы выкупало правительство и переправляло домой. В новый их дом.
Альтернатива? Еще какая. Так что желающих отказаться не нашлось. Особенно после того, как им всем стало ясно — выкупать их свои не собираются.
Перебросили их до Петрограда на больших морских кораблях. Оттуда маршем до Павлограда, чтобы провести через сортировочный центр и вдумчиво опросить для распределения. А дальше уже баркасами кого куда.
Тех, кто желал продолжить службу, в учебные лагеря. Тех, кто владел ремеслом и хотел стать рабочим — на предприятия, испытывающих нужду в работниках. Остальных — бесхитростно решили записывать в крестьян. Ведь, в конце концов, почти все эти солдаты и были в прошлом селянами. Впрочем, как показало наблюдение за ними — именно землю пахать не хотел никто. После службы в армии они себя считали выше крестьян. Поэтому почти все ожидаемо хотели либо в армию, либо в рабочих.
Да, их требовалось обучить языку. Но особой проблемы в этом не наблюдалось. Хоть их в Алжире и имелось больше двадцати тысяч — это все капля в море для России. Поэтому можно было размазывать их довольно тонким слоем по всей стране. Погружая сразу в языковую среду, которая буквально за несколько месяцев даст им определенный языковой минимум.
