Ознакомительная версия. Доступно 80 страниц из 400
– Раз тебе этого так хочется, то конечно, – нахмурившись, отозвался Акколон. – Мне нетрудно посидеть с отцом.
Некоторое время спустя Моргейна увидела, как Аваллох в сопровождении четверых охотников выехал за ворота. Пока Мелайна находилась внизу, в большом зале, Моргейна потихоньку пробралась к ним в спальню и обыскала неопрятную комнату, порывшись даже в разбросанной детской одежде и нестираных пеленках младшего ребенка. В конце концов, она разыскала тонкий бронзовый браслет, который видела иногда на Аваллохе. В сундуке у Мелайны хранились и кое-какие золотые вещи, но Моргейна не решилась взять что-либо ценное, чего могли бы хватиться, когда служанка Мелайны придет убирать комнату. И действительно, в комнату вошла служанка и спросила:
– Что ты ищешь, леди? Моргейна изобразила вспышку гнева.
– Я не желаю жить в доме, из которого устроили свинарник! Ты только глянь на эти нестираные пеленки – от них же разит детским дерьмом! Сейчас же забери их и отнеси прачке, а потом подмети и проветри комнату – или я должна взять тряпку и сама все здесь вымыть?
– Нет, госпожа, – съежившись от страха, отозвалась служанка и подхватила сунутую Моргейной груду грязного белья.
Моргейна спрятала бронзовый браслет в лиф и отправилась на кухню, велеть повару нагреть воды. Первым делом надо заняться раной Увейна. А потом нужно будет отдать все необходимые распоряжения домашним, чтобы после обеда спокойно посидеть в одиночестве… Моргейна послала за местным лекарем, велев тому прихватить свои инструменты, затем велела Увейну сесть и открыть рот, чтоб можно было отыскать корень сломанного зуба. Увейн стоически перенес ощупывание десны и извлечение обломков (хотя зуб сломался вровень с челюстью, и добраться до корня оказалось нелегко; к счастью, десна распухла и онемела). Когда же наконец с зубом было покончено, Моргейна обработала рану самым сильным обезболивающим средством, какое только у нее имелось, и вновь приложила припарку к распухшей щеке. В конце концов, Увейн, принявший изрядную порцию спиртного, был отправлен в кровать. Он пытался было возражать, доказывая, что ему случалось ездить верхом – и даже сражаться в куда худшем состоянии, но Моргейна строго велела ему лечь и лежать, чтобы лекарство подействовало. Итак, Увейн тоже был устранен с пути и надежно выведен из-под подозрений. А поскольку Моргейна отослала слуг заниматься стиркой, Мелайна принялась жаловаться:
– Нам ведь понадобятся новые платья к Пятидесятнице, и еще нужно закончить плащ для Аваллоха… Я знаю, что ты не любишь прясть, матушка, но мне надо ткать Аваллоху плащ, а все женщины греют сейчас воду для стирки.
– Ох, я об этом и забыла, – отозвалась Моргейна. – Ну что ж, значит, деваться некуда – придется мне прясть… Разве что ты со мной поменяешься, и я возьмусь ткать…
Она подумала, что это куда лучше браслета: плащ, сделанный его женой по его же мерке.
– А ты согласишься, матушка? Ты ведь еще не закончила плащ для Уриенса…
– Аваллоху новый плащ нужнее, – сказала Моргейна. – Так что я возьмусь за него. "А когда я закончу, – – подумала Моргейна, и сердце ее содрогнулось, – ему никогда больше не понадобится плащ…"
– Тогда я буду прясть, – сказала Мелайна. – Спасибо тебе, матушка, – ты ведь ткешь куда лучше меня.
Она подошла к свекрови и на миг прижалась щекой к ее щеке.
– Ты всегда так добра ко мне, леди Моргейна. «Но ты не знаешь, дитя, что я сотку сегодня».
Мелайна уселась и взялась за прялку. Но прежде, чем приняться за работу, она на миг застыла, упершись ладонями в поясницу.
– Ты себя плохо чувствуешь, невестка?
– Нет-нет, ничего… – отозвалась невестка. – Просто мои месячные задержались на четыре дня. Я боюсь, что снова забеременела – я так надеялась, что смогу хоть год повозиться с младшенькой… – Она вздохнула. – У Аваллоха полно женщин в деревне, но я думаю, он все еще надеется, что я рожу ему другого сына вместо Конна. Девочки его не интересуют – он даже не плакал в прошлом году, когда умерла Мэва. Это было как раз перед тем, как у меня подошел срок родов. А когда этот ребенок тоже оказался девочкой, он здорово разозлился на меня. Моргейна, если ты и вправду владеешь чарами, может, ты дашь мне какой-нибудь амулет, чтобы в следующий раз я родила сына? Моргейна, устанавливавшая челнок, улыбнулась и сказала:
– Отцу Эйану не понравилось бы, что ты просишь у меня амулет. Он велел бы тебе молиться Матери Божьей, чтобы та послала тебе сына.
– Ну да, ее сын был чудом. Мне уже начинает казаться, что если я и рожу другого сына, то тоже не иначе как чудом, – отозвалась Мелайна. – Хотя, может, это просто зимний холод нагоняет на меня уныние.
– Тогда я приготовлю тебе травяной отвар, – сказала Моргейна. – Если ты и вправду понесла ребенка, он тебе ничем не повредит, а если задержка случилась из-за холода, он подтолкнет твои месячные.
– Это одно из магических заклинаний, которым ты научилась на Авалоне?
Моргейна покачала головой.
– Это всего лишь знание трав, и ничего больше, – ответила она.
Сходив на кухню, Моргейна сделала отвар и принесла его Мелайне.
– Выпей его горячим – таким горячим, какой только сможешь пить, – и закутайся в шаль, когда возьмешься прясть. Тебе нужно побыть в тепле.
Мелайна выпила отвар, осушив до дна небольшую глиняную кружку, и скривилась.
– Ох, ну и гадость! Моргейна улыбнулась.
– Наверно, надо было добавить туда мед – как в отвар от лихорадки, который я делала для детей.
Мелайна вздохнула и снова взялась за прялку и веретено.
– Пора начинать учить Гвинет прясть – она уже достаточно большая, – сказала она. – Я в пять лет уже пряла.
– И я тоже, – отозвалась Моргейна. – Но, пожалуйста, давай ты начнешь ее учить как-нибудь в другой раз. Я не хочу, чтобы здесь стоял шум и суматоха, когда я берусь ткать.
– Ну, тогда я велю няньке оставить детей на галерее, – сказала Мелайна.
Но Моргейна уже выбросила ее из головы. Она начала медленно водить челноком по нитям, приноравливаясь к узору. Это была коричнево-зеленая клетка; для хорошей ткачихи – ничего сложного. Поскольку Моргейна машинально вела счет нитям, она могла не сосредоточиваться на узоре… Прядение было бы даже лучше. Но все прекрасно знали, что Моргейна не любит прясть, и если бы она сегодня вызвалась сесть за прялку, это непременно запомнили бы.
