Красный Дракон Империи (СИ) - Панов Евгений Николаевич

— Аааааа! — заорал пилот, потянув штурвал на себя.

Самолёт задрал нос и, окончательно потеряв скорость, ударился хвостом об землю. Сзади раздался жуткий хруст и скрежет. Нос самолёта стремительно пошёл вниз. Удар и сознание решило временно покинуть это тело, возомнившее себя бессмертным.

В себя я пришёл от холода. Своё пальто я оставил в салоне, а во френче было несколько, мягко говоря, прохладно, особенно при отсутствующем напрочь остеклении кабины пилотов. Самолёт лежал ровно, что несколько удивляло, особенно помня, какую вертикальную свечку мы заложили, спасаясь от удара о сани и лошадь. Кстати, если есть сани, то должен быть тот, кто на них приехал, но вокруг тишина, лишь слышно потрескивание остывающего переднего двигателя. А как там дела в салоне? Силой сканирую пространство позади себя. Так, двое явно живы, но без сознания, остальные, увы, мертвы. С одной стороны радует, что один из тех двоих это Киров, а другой пилот, а с другой, жалко парней из НКВД. И Борисова тоже жалко. Карма у него такая, что-ли? В ТОМ мире погиб в аварии, правда в авто, и здесь тоже попал в передрягу, окончившуюся для него смертью. Сидевший рядом КВС тоже оказался жив и уже приходил в себя. Он открыл глаза, поднял к лицу руки, задумчиво посмотрел на них, встряхнул головой и, посмотрев на меня, спросил.

— А мы вообще где?

— Ну, судя по всему, это планета Земля. Мимо неё точно не промахнулись, — с серьёзной мордой ответил я.

— С тобой я бы не удивился, если бы и промахнулись, — буркнул он и засмеялся. Нет, скорее заржал. Отходняк накрыл. И я тоже не удержался и присоединился к нему. КВС резко оборвал смех и спросил.

— Как пассажиры?

— Киров жив, но без сознания. Твой второй пилот тоже в отключке. Остальные погибли.

— Откуда ты….?

— Просто знаю, — перебил я его и посмотрел прямо в глаза.

— Ага, — кивнул он каким-то своим мыслям и принялся отстёгивать привязной ремень.

— Вас как зовут? — неожиданно для самого себя спросил я.

— Сергей. Сорокин Сергей. И давай на ты?

— Виктор Головин. Согласен, — я протянул руку. Контакт. Сергей Сорокин, 27 лет. Несмотря на молодость один из опытных пилотов гражданского воздушного флота. Болен небом. Мечтал стать военным лётчиком, но направили на работу в ГВФ. Есть жена и маленькая дочурка, которых он очень сильно любит. В этот рейс должен был лететь другой экипаж, но у них не было опыта ночных полётов, поэтому Сергей сам вызвался.

— Вить, надо в салон выбираться, — пнув ногой заклинившую дверку между кабиной и салоном сказал Сергей.

— Дай-ка я попробую, — я вложил в удар рукой немного Силы. Дверка оторвалась от петель и улетела куда в темноту.

— Ни фига себе у тебя силища.

— Ха, есть немного, — хохотнул я.

Киров уже приходил в себя. Его аура светлела и набирала яркости. Второй пилот всё ещё был в отключке. Похоже схлопотал сильное сотрясение мозга. Придётся лечить. Положил ему ладони на виски и начал работать с аурой. Очистил затемнения в районе головы, убрал начинающиеся симптомы язвы желудка, а, заодно, полностью убрал тягу к курению. Курил пернатый как паровоз. Естественно только на земле. Сработал Контакт и я знал всё о втором пилоте. Тоже не плохой парень. Зовут Андрей, фамилия Гончаров. Тоже 27 лет. Из родителей лишь мать. Отец погиб в Гражданскую. Летать в гражданской авиации нравится. Любит размеренность во всём. Холост, встречается с девушкой. Думает сделать ей предложение.

Андрей открыл глаза и огляделся вокруг.

— Где это мы?

— Вот он говорит что на земле, — Сергей на полном серьёзе кивнул в мою сторону.

— Ааа. Это хорошо. Земля это просто замечательно, — всё ещё потерянно проговорил Андрей.

А я уже был возле начавшего приходить в себя Кирова. Тот на редкость не пострадал. Видимо от удара потерял сознание, но никаких следов сотрясения или контузии не было. Крепкий мужик, однако. Так же положил ему ладони на виски и влил немного Силы. Контакт. Ну что сказать? Истинный большевик. Верен Сталину безоговорочно, хотя, порой, не со всем согласен. Любит свою жену, Марию Львовну Маркус и дочь Евгению, родившуюся от другой женщины. Переживает, что жена не приняла его дочь. С Мильдой Драуле, женой несостоявшегося убийцы Николаева, знаком, но исключительно по работе и, что называется, мельком. Никакими любовниками они не были. Так, пару раз сделал ей ничего не значащие комплименты и на этом всё их общение закончилось.

Киров окончательно пришёл в себя и задал исключительно блещущий новизной вопрос.

— Где это мы?

На что получил от меня такой же новаторский ответ.

— На земле. Кстати, доблестные лётчики гражданского флота, а карта у вас есть?

Карта нашлась, вот только толку от неё было мало. Никаких ориентиров поблизости не видать. Лишь где-то дальше, за полем, на которое мы сели, виднелись реденькие огоньки какой-то деревни.

— Похоже, нам туда, — махнул я рукой в сторону жилья, — там и определимся где мы.

А так удачно приземлились мы, как оказалось, в Новоторжском районе, неподалёку от самого города Торжок. До Торжка добрались на санях, оставив пилотов у разбитого самолёта ждать помощь и забрав у погибших охранников документы и оружие. В городе сразу проехали в горком партии, благо уже начался рабочий день, откуда Киров связался с Москвой. Нам было приказано ждать самолёт и по его прилёту немедленно вылетать в столицу.

На аэродроме нас разместили в кабинете начальника, где мы в ожидании самолёта из Москвы пили обжигающе горячий чай.

— Что, вообще, это такое, товарищ Головин? — Киров похлопал ладонью по папке, с которой не расставался ни на секунду, — и откуда у вас эти сведения?

Я отхлебнул горячего и крепкого чая, поставил ментальный барьер, чтобы никто, даже случайно, не мог нас подслушать, и ответил.

— Всё это, — я кивнул на папку, — данные по всем месторождениям полезных ископаемых, открытых до 2020го года. В первой части месторождения на территории СССР, со всеми характеристиками, во второй указаны месторождения по всему миру. Там лишь общие данные. А все эти, и не только эти, сведения у меня отсюда, — я постучал пальцем себе по лбу. А чтобы вам, Сергей Миронович, было хоть немного понятнее, давайте я снова представлюсь. Меня зовут Головин Виктор Михайлович. Родился я в 1975ом году. В 2020ом году, будучи смертельно больным, принял участие в одном эксперименте, в результате которого моё сознание было перенесено в тело моего же родственника, полного моего тёзки, на тот момент находящегося в глубокой коме, в 1932ой год. Перед переносом в мой мозг было загружено огромное количество разнообразной информации и это, — я вновь кивнул на папку, — лишь её малая крупица.

— Всё это слишком неправдоподобно и похоже на мистификацию, — недоверчиво произнёс Киров.

— Я Вас прекрасно понимаю. Сам бы не сразу поверил, но всё, что я написал, легко проверить. Достаточно отправить геологов по любым указанным здесь координатам.

— Ну, хорошо. Допустим это правда. А у вас там, в будущем, все владеют такими необычными способностями?

— Ну, некоторые вроде как владеют, но таких единицы и владеют они не в такой степени. А что касается меня, то это побочный эффект от переноса сознания. Эффект неожиданный, но достаточно полезный, — я сделал глоток уже остывающего чая.

— Вы, молодой человек, Уэллса начитались, — с усмешкой заявил Киров, — нам теперь что, ждать нашествия пришельцев из будущего?

— Повторюсь, товарищ Киров, все данные, предоставленные мной, легко проверяются. Так что смысла писать небылицы мне нет. Нашествия тоже можете не ждать. Перенос возможен лишь один единственный. Там что-то связанное с торсионными и темпоральными полями. Я не особо вдавался в подробности. Кроме того установка переноса со всеми данными по ней в том мире уничтожена. Это долгая история, но, если вкратце, её собирались использовать для предоставления шанса на вторую жизнь стареющим представителям богатых семейств. В общем тем, кто готов заплатить огромные деньги за такую возможность.