Доктор Крюк (СИ) - Гросов Виктор

— Маргарет тут ни при чем, — буркнул он, но как-то неубедительно.

— Ой ли? — я усмехнулся, выпрямляясь. — А мне кажется, она очень даже при чем. Ты ведь не просто так напал на «Грозу Морей». Ты знал, что она здесь. Знал, что у Люка и Джима были части карты. И, судя по всему, хотел забрать ее с собой. Так зачем? Чтобы сбежать с ней на край света? Или… — я сделал паузу, внимательно следя за его реакцией, — … или чтобы использовать ее как ключ к чему-то большему?

Франсуа сжал губы, и я понял, что он не хочет отвечать. Но мне было плевать. Я уже завел его в угол, и он это чувствовал. Более того, я кажется догадываюсь о подоплеке — ни он, ни Марго не знали местоположение части карты Анри де Бошана. Иначе Марго давно ее передала бы Франсуа.

— Давай-ка я угадаю, — продолжил я, постукивая пальцами по решетке. — Ты хотел заполучить части карты у Люка и Джима. Это понятно — два куска из четырех уже неплохо. Но вот де Бошан… У него ведь тоже есть часть, верно? И Маргарет, как любящая дочь, могла бы помочь тебе ее достать. Вот только старик не дурак, он бы не отдал карту просто так. Значит, ты решил похитить ее. Инсценировать нападение, забрать Маргарет, а заодно и карту у Люка с Джимом. А потом — прижать де Бошана к стенке: либо он отдает свою часть, либо теряет дочь. Хитро, ничего не скажешь.

Франсуа резко вскинул голову. Его лицо исказилось гримасой ярости.

— Ты ничего не понимаешь, док, — процедил он сквозь зубы. — Это не так просто.

— Тогда объясни, — я пожал плечами. — Потому что пока все выглядит именно так. Ты затеял эту авантюру, подставил Маргарет, чуть не угробил ее отца и весь наш корабль. И ради чего? Ради сокровища Дрейка?

Он молчал, но я видел, как напряглись его плечи. Он боролся с собой — то ли хотел все рассказать, то ли пытался придумать, как выкрутиться. Наконец, он заговорил.

— Это не только про сокровище. Да, карта важна. Но это больше, чем золото. Дрейк спрятал не просто богатство. Он спрятал что-то, что может изменить все.

Я приподнял бровь, стараясь не выдать удивления. О чем он толкует?

— Пока я не понял ничего. — сказал я, скрестив руки на груди. — И как Маргарет во все это вписывается?

Франсуа вздохнул, откинув голову назад, и закрыл глаза.

— Я не знаю всего, — признался он. — Но я слышал слухи. Говорят, Дрейк нашел что-то, что дало ему бессмертие. Он испугался этого и отказался. Поэтому он спрятал его и разделил карту.

Я слушал, стараясь не выдать, как сильно меня это цепляет. Не понял. Это что, связано с Вежей? Неужели Дрейк тоже был «носителем»?

— И ты решил, что тебе это по зубам? А Маргарет — просто приятный бонус?

— Нет! — он ударил кулаком по решетке, и я невольно отшатнулся. — Маргарет я люблю. Я хотел забрать ее с собой, чтобы она не попала в лапы этого старика в Лондоне. Я хотел дать ей свободу. А карта была средством. Я хотел собрать ее, чтобы мы могли начать новую жизнь.

— Новая жизнь, значит, — я хмыкнул, глядя на него скептически. — А Люк и Джим? Ты их просто так прикончить хотел?

— Я не собирался их убивать, — Франсуа покачал головой. — Я знал, что у них есть части карты. Я хотел забрать их.

— Какая-то Санта-Барбара, — пробубнил я.

Франсуа нахмурился, но промолчал.

— Так как же все это завертелось? — спросил я, наклоняясь ближе. — Как из твоей «благородной» затеи получился такой коктейль противоречий? Ты, Маргарет, де Бошан, Люк, Джим… Как вы все оказались в этом месиве?

Он вздохнул, и его плечи поникли.

— Все началось с де Бошана, — начал он. — Когда он был губернатором Тортуги, он нашел третью часть карты. Он знал, что это что-то ценное, но не понимал, насколько. Я тогда был с ним знаком. Он доверял мне. Рассказал о карте. Я понял, что это ключ к сокровищу Дрейка. И тогда я решил собрать ее.

— И втянул Маргарет, — добавил я, не скрывая осуждения.

— Я не втягивал ее! — он снова повысил голос. — Она сама захотела мне помочь. Она знала, что ее отец в долгах, что его жизнь под угрозой. Она хотела спасти его. И себя. Мы решили, что я заберу ее, а потом… потом мы бы нашли способ забрать часть у ее отца.

— А Люк и Джим? — спросил я, прищурившись.

— Люк… он был проблемой, — Франсуа скривился. — Когда я начал поиски карты, то почти сразу узнал про Люка. Оказывается он давно опередил нас в поисках карты. И я даже знал, что у него есть часть карты. Но он все время ускользал от меня и прятался на корабле. И Джим вместе с ним. Они были на «Грозе Морей» и я думал, что смогу забрать части карты, когда нападу на корабль.

Я кивнул. Звучит правдоподобно.

— И что дальше? — спросил я. — Ты напал на нас, чтобы забрать Маргарет и карты Люка и Джима. А потом?

— Потом… — он замялся, — потом я бы нашел способ забрать часть у де Бошана. И… — он запнулся, — … и четвертую часть.

— Ага, — я усмехнулся. — Вот только четвертую часть ты не нашел. И, похоже, даже не знаешь, где ее искать.

Он промолчал. Кажется, я угадал. Франсуа был в тупике. Его план развалился и теперь он сидел за решеткой, а я держал все козыри.

— Что же, Франсуа, — я отошел от решетки. — Ты дал мне много пищи для размышлений. Но знаешь, что я тебе скажу? Ты подставил Маргарет. Ты втянул ее в эту авантюру, не думая о последствиях. И теперь она чуть не стала убийцей.

— Она — что? — он вскинул голову, и удивленно уставился на меня.

— О, да, — я хмыкнул. — Она пыталась отравить все командование, чтобы ты мог забрать ее. Только вот она не знала, что масло горького миндаля — это не снотворное, а яд, если неправильно применить дозировку.

Франсуа побледнел.

— Нет… — прошептал он. — Я не хотел…

— Не хотел? А что ты хотел, Франсуа? Ты подставил ее, и теперь она в опасности. И если ты действительно ее любишь, то подумай, как ее спасти.

Я развернулся и пошел к выходу, оставив его наедине с его мыслями. Пусть думает как выйти из ситуации. А то я уж устал решать проблемы всех и вся.

Я вышел из трюма, хлопнув дверью так, что она жалобно скрипнула. Сырой полумрак сменился ослепительным светом солнца, и я невольно зажмурился, прикрывая глаза рукой. Яркие лучи били прямо в лицо, отражаясь от морской глади, как от зеркала, и я пробормотал себе под нос:

Надо бы завести повязку на глаз, как у этих пиратских романтиков. А то переход от тьмы к свету — как удар кувалдой по башке.

Я усмехнулся своей шутке, но мысль о повязке засела в голове. Вообще-то, эти одноглазые пираты, вроде нашего боцмана Бена, не просто так щеголяют с черными тряпками на пол-лица. Это не только для устрашения или чтобы скрыть шрамы, хотя и это тоже. Нет, тут дело в практичности. Когда ты то и дело ныряешь из света в тьму — с палубы в трюм, из трюма в каюту, — глазам нужно время, чтобы привыкнуть. А если один глаз уже закрыт повязкой, он остается готовым к темноте. Снимаешь ее — и сразу видишь, где что лежит, безо всякого щурения и спотыкания о ящики. Хитро, ничего не скажешь.

Я вдохнул соленый морской воздух, чувствуя, как он прочищает мозги после душного трюма. Палуба гудела: пираты таскали ящики с трофеями, перекрикивались, кто-то уже заливал горло ромом, празднуя победу. Шустрый паршивец Сэм мелькнул где-то у мачты, таская веревки с таким видом, будто он тут главный. Я покачал головой и прислонился к борту, глядя на горизонт. Надо было собрать мысли в кучу, а то они, как пьяные матросы, разбрелись кто куда.

Франсуа выложил мне больше, чем я ожидал, но меньше, чем мне нужно. История с Френсисом Дрейком, картой и сокровищем звучала как байка из портового кабака, но в ней что-то было. Особенно эта часть про «нечто». Неужели Дрейк тоже был носителем, как я? Неужели Вежа — не случайность, а часть чего-то большего?

Итак, что я имею? Две части карты. Первая — от Джима, того бедолаги, что цеплялся за мачту рядом со мной. Он передал ее мне перед смертью, вместе с загадочной фразой «В глазах святого Бернара». Вторая — от Люка, которого я, ну, скажем, освободил от бремени этой жизни. Эта часть досталась мне после его неудачной попытки приставить нож к моему горлу. Две части из четырех — уже половина пазла. Неплохо для старика, который еще недавно пил бокал шампанского на круизном лайнере. Или наоборот, плохо.