Юношество (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Де юре — нет.

Что, впрочем, не мешало ему ответственно выполнять порученную работу и заботится о вверенных людях…

А вообще — возвращение эскадрона из того боя прошло вполне благополучно. Их заметили на наблюдательном посту линии. И выслали еще эскадрон для поддержки. Хотя это и оказалось излишним — у неприятеля не имелось поблизости сил, способных к активным действиям. И так бы вышли. Сами…

И потекли будни.

Эскадрон ждал пополнение конского и личного состава.

Люди лечились и отдыхали, не зная, чем себя занять.

Лев же организовал себе и своим людям учебно-тренировочный уголок и находил им занятие поинтереснее. Турник, брусья, груша и прочее. Первые дни на них окружающие поглядывали с сомнением, но в разговорах припомнили, как охотники ловко действовали. И стали подтягиваться.

Тем более что в дни покоя свободного времени хватало. Слишком опасного для солдат. Так-то, если стоять в каком-нибудь мало-мало значимом городе, можно было бы на отхожие промыслы ходить. Подрабатывать. Чем солдаты и занимались там обычно. Здесь же, чуть ли не на линии фронтира, подобные промыслы заканчивались трупами. Не всегда, но часто. Перемежаясь пропавшими без вести и заложниками. Посему сидели без дела и куковали. Пить-то тоже было нельзя.

А тут какое-никакое, а развлечение.

Поэтому мало-помалу и начали втягиваться. Сначала эскадрон, с которым Лев ходил на то дело, а потом и остальной полк. Во всяком случае та его старая часть, которая располагалась в Чир-Юртовском укреплении, а не новые эскадроны, еще не прибывшие сюда.

И на снарядах спортивных игрались.

И вокруг крепости бегали.

И даже спарринг на кулачках начали практиковать. Все. Включая нижние чины. Без фанатизма. Отрабатывая больше удары на мешках с песком и макиварах из досок, обмотанных веревками.

Командир же полка смотрел на это крайне положительно. Со скепсисом, но положительно. Чем бы дитя ни тешилось, как говорится.

И так день за днем. Спокойно и нудно…

Но в это утро Куровский Феликс Антонович приказал строить полк, вопреки обыкновению. Сразу после завтрака. Вон — только стали расходиться и зазвучала труба.

Никто, впрочем, не возмущался.

После практически двух месяцев затишья людям хотелось какого-то дела. На «прогулки» они, конечно, продолжали выходить. Что по своим тылам, что за линию. Но все заканчивалось чрезвычайно тихо и спокойно. Ни единого выстрела.

Слишком уж много людей потерял местный наиб в той засаде…

Построились.

И полковник начал выступать.

— В связи с сокращением армии, Его Императорское величество Государь Император Николай Павлович принял решение оставить наш полк в составе шести эскадронов. Формируемые же четыре дополнительные упразднить, равно как и резервную пешую команду.

Новость.

Серьезная и значимая.

Из-за чего многие помрачнели.

Идея усиления полка полутысячей бойцов многим была по душе. Слишком уж тут было беспокойно. А тут беда такая… Прямо волна мрачных, серых взглядов и настроений пошла.

— Кроме того, Николай Павлович повелел подготовить списки нижних чинов, что в рядовых свыше десяти лет и в унтер-офицерах свыше пятнадцати лет стоят. По мере появления возможности их будут отправлять в резерв и дозволяя селиться по городам да селам, где заниматься хозяйством и заводить семьи.

А вот сейчас расцвели.

Подходящих под требования едва ли треть. Однако такой шаг выглядел… неожиданно и благостно для многих.

Феликс Антонович вещал дальше, рассказывая шаг за шагом новости. Лев же с трудом сдерживал ухмылку. Видимо, его разговоры и письма дали свой эффект. Тяжесть растущей финансовой ситуации слишком уж явно проступала и стала видна многим. Оставалось лишь гадать — отчего они ранее тянули. Ведь знали, все знали…

Хотя, конечно, граф не понимал, как удалось уговорить Николая I на сокращение армии. У него же был пунктик. Он считал, что нужно на любом направлении держать столько войск, чтобы своими силами могли с любым неприятелем совладать. Ну, почти с любым.

И такой шаг.

Ведь если до Кавказа дошли указы, то по остальным землям уж точно их зачитали…

Наконец, дело дошло до награждений.

И о них вспомнили.

Хотя с самого возвращения тишина стояла. Никто и словом не обмолвился. Скорее, наоборот. Злые языки болтали, что по итогам той прогулки штабс-ротмистра могут отстранить от командования. Все ж таки в засаду попал, в которой вверенных ему людей едва не перебили.

Но нет.

Решились-таки награждать.

Для нижних чинов его светлость князь Воронцов выделил дюжину знаков отличия Военного ордена. Сиречь Георгиевские кресты, но не ордена, а медали. Кого именно награждать должно было решить в полку. Так что полковник, заявив это следом озвучил список награжденных: все как один — рядовые, кроме того унтера из арьергарда.

Дальше он вызвал Льва Николаевича и перед строем сообщил о награждении его орденом Святой Анны младшей степени и присвоении досрочно чина поручика[3]. Так-то то, что он устроил там, на склоне, должно награждаться орденом Святого Георгия. Однако наместник посчитал, что повышение в чине будет полезнее для юного дарования. Вот и уважил как смог. Заодно приписав в эскадрон.

Ну и, наконец, полковник поздравил командира эскадрона Петрову Виктору Александровичу орденом Святого Владимира 4-ой степени с бантом[4]. Серьезная и значимая награда для его двадцати пяти лет. Вон — расцвел и просиял ликом. Да и вообще — полк переполняли преимущественно светлые мысли.

На этом и разошлись.

Ну как — перейдя к неформальной части.

— Вроде небольшая стычка, а столько наград. Что-то командующий расщедрился. Отчего это? — поинтересовался Лев Николаевич у командира полка.

— Местный наиб ранен. Его отряд чрезвычайно ослаб. Да и дрались вы против сильно превосходящих сил.

— И все?

— А этого мало?

— Эта война тянет десятилетиями, и подобного рода стычки случаются регулярно. И я не слышал, чтобы бойцов так осыпали наградами.

— После Даргинского похода[5] нужно было что-то такое сделать. — ответил Петров вместо Куровского. — Я не удивлюсь, если в полках об этом подвиге уже зачитали.

— Должны зачитать. — улыбнувшись, кивнул полковник.

— Как интересно. А оружие? А снаряжение? Что командующий ответил на ваш запрос?

— Под его ответственность — снаряжайтесь, как хотите, но в эскадроне и если Виктор Александрович это дозволит. Но казна ни единой копейки выделить на это не может пока.

— Армию сокращают, а денег нет?

— Ревизия же. Не слышали разве?

— Нет, — честно ответил граф. — Откуда?

— По многим полкам и укреплениям идет ревизия. Поговаривают, что несколько генералов уже приняли под белы рученьки. А один даже застрелился.

— За воровство?

— А ты поди и угадай, — недовольно фыркнул полковник. — Они же не докладывают. Зверствует Дубель, зверствует.

— Леонтий Васильевич едва будет кого наказывать просто так.

— А вам почто знать?

— Имел возможности с ним общаться.

— Вы⁈ — напрягся полковник, как и все остальные.

— Я невольно был вовлечен во внутренние конфликты августейшей фамилии. Вот Леонтий Васильевич и приезжал в Казань разбираться. Через него я и подал прошение на службу.

Всех сразу резко попустило. Так-то поначалу подумали, что Лев — человек Дубельта. Но нет… просто пересекался.

Разговорились.

И потихоньку выяснились нюансы армейской реформы.

Оказалось, что нельзя просто взять и уволить половину армии. Для этого деньги требовались, которых нет. Это же резервисты. Если их на улицу выгнать, то где потом искать?