Черный проводник - Конторович Александр Сергеевич

– А жаль! Красивое дело бы вышло!

– Может быть… а может – и нет. Вариант того, что японцы хотят на нас труп майора повесить – отмел сразу же. Не та фигура Огано, чтобы его для подобных выкрутасов использовать – там у них и без нас такие проблемы повылазят – мама не горюй!

– С этим согласен. Уже повылазили. Родня у него серьезная и сидит высоко. Просто так они его смерть не оставят – чья-то башка полетит.

– Третий вариант – прикрытие.

– Чего же?

– Вот тут я совсем было притормозил… Ничего такого, что стоило бы прикрывать подобным образом – нигде в округе не было! Отставил я этот вопрос в сторону и стал вдумчиво лопатить показания и документы. Тут и разведсводка подоспела…

– Читал я ее. Но по данному вопросу там есть не так уж и много.

– Зато – по другим полно! Аккурат в тот самый день был убит Ляо!

– Был, я даже удивился этому. У него охрана – сущие головорезы! Кто ж это так к нему подобрался?

– Его собственный помощник. Вэнь И.

– Он что – умом тронулся? И как его в клочки не разорвали?

– Более того – он теперь и возглавляет эту банду.

– Это как? Нет, понимаю, если бы Ляо в бою грохнули – тогда, пожалуй, что и светило помощнику что-нибудь. Но вот так…

– Он не просто так его убил. А по приказу господина У.

– Вэй Янь У?

– Его самого.

– Интересно…

– Приказ об этом передал личный посланник и друг господина У.

– Кто такой?

– Не знаю. Но есть еще кое-что…

– Давай, Павел Николаевич, не тяни!

– В блокноте лейтенанта Ода есть последняя заметка. Вот, – капитан вытащил из кармана записную книжку. – Где это… ага! «Странное дело, но никто из нас никогда и не слышал про подполковника Веллера. Офицер такого ранга в этой дыре? Что он здесь делает? Да еще столько лет? Майор приказал выяснить это немедленно».

– Все?

– Все.

– Негусто…

– Это как посмотреть, Олег Владимирович… Смотрите сами, – капитан стал загибать пальцы. – Кожин видел Ляо еще живым – он хорошо его описал. Лейтенант уехал вместе с пленными, стало быть, Веллера видел до отъезда. Значит, убийство произошло в тот момент, когда Кожина охраняли хунхузы – никак не раньше.

– Логично.

– Далее. Характер ранений на телах японцев в целом совпадает с рассказом лейтенанта. Даже количество выстрелов соответствует. А так – не бывает! Или у него память феноменальная…

– Или?

– Или его хорошо проинструктировали.

– Кто?

– Чуть позже. Мне показалась странной такая меткая стрельба Кожина. В хунхузов из нагана он стрелял три раза – попал два. Правда, почти в упор. Из браунинга Огано – трижды, и все три раза попал. Из «намбу» Ода – семь раз – четыре попадания. Это в бою-то? Из трофейных пистолетов? Не знал я, что у нас в погранучилище таких снайперов готовят…

– Сведения точные?

– Проверено. Я не поленился на стрельбище со старшиной Храмовым сходить – по слухам, он лейтенанта учил.

– И как?

– Неплохо. Даже хорошо. Но до такой меткости – не дотягивает. А из «ТТ» вообще – с восьми выстрелов – три попадания. Не стрелял он раньше из пистолета и Кожина этому научить просто не мог.

– А кто мог?

– Вот… – положил на стол тонкую папку капитан. – Этот – мог.

– Шведов Александр Иванович, бывший штабс-капитан отдельного корпуса пограничной стражи… так… родился, учился… ого! Берлинский университет? Неслабо… демобилизован по ранению в семнадцатом… выписка из приказа… Благодарность ВЧК? Ага, ликвидация особо опасной банды… Не женат, проживает… С двадцать первого года проживает, между прочим! Проверялся пять раз – результаты отрицательные. Чист, стало быть, перед Советским государством… И что?

– Шведов учил стрелять многих, это подтверждено. Сам стрелял исключительно точно – тоже многие видели. На охоту ходил с пятком патронов – мол, более не надо. Часто уходил на промысел далеко в тайгу. На три-четыре месяца. А уж какие шкурки приносил… Тут многие подобных и не видывали. Даже выделывал качественно и правильно – когда только успевал?

– А что ты его в прошедшем времени поминаешь-то?

– Да то, Олег Владимирович, что нет его. По всему судя – в лес ушел. Сейчас сезон начинается, за шкурами народ пойдет. С одной стороны, для подготовки к долгому выходу – самое время. А с другой…

– Не тяни.

– Побывал я у него дома. Хороший дом, правильный – ничего не скажу. Всякая вещь на свое место прилажена. Газет у него много, даже журналы есть. Разложено все аккуратно, по полочкам. Видно, что читал он это вдумчиво и внимательно. Целая комната под это отведена!

– Ну и что ж тут удивительного?

– Он ведь шкурки сдает? Тем, стало быть, и живет?

– Ну, ты же сам это сказал?

– Я сказал то, что с первого взгляду видно. А вот ничего нужного для выделки шкур – в доме нет. И в пристройках тоже. Вот оружия в доме много отыскалось. Штуцера мы не нашли, надо думать – с собою забрал. Двустволка отыскалась, монтекристо на стене висит. На чердаке – так аж две трехлинейки сразу запрятаны были. Одних патронов чуть не полтыщи штук. Нагановских – сотни полторы, а самого револьвера не нашлось. Гранат пять штук – это уж явно не охотничий припас.

– Так ты там что – полноценный обыск устроил?

– Олег Владимирович… ну, право слово… тихонечко посмотрел, даже и следов особенных не оставил. Не первый день работаю как-никак… С заместителем моим, лейтенантом Соляновым, тихо-тихо ночью пошарили, фонариками себе светили. Только, думаю я, без толку это все…

– Почему так?

– В помойке тряпка окровавленная сыскалась – рукав от японской солдатской куртки. И кровь на нем свежая. Ушел Шведов. И думаю я, что с концами ушел.

– Отчего же так ты думаешь?

– Ни одной фотокарточки, ни единой бумажки, что лично его касается – в доме нет. А были! Были фото, их многие видели. А ныне, вместо них, рамки пустые. Денег – ни копеечки! А они тоже имелись. И в приличном количестве, он из этого секрета не делал.

– Так-так-так… – побарабанил пальцами по столу начальник УНКВД. – Стало быть, Шведов… Ладно! Займемся! А с Кожиным что делать будем?

– А ему-то что предъявить можно? Неточности в показаниях? Так у него – сотрясение мозга. И серьезное. Про рану в предплечье он сказал, а про то, что пуля ему еще и вдоль головы скользнула, видать, запамятовал. А врач ему про то не рассказывал, только перевязку сделал. Раны-то там большой нет. Он говорит – вообще непонятно, как лейтенант хоть что-то помнит. Девушка та – и вовсе большую часть времени в беспамятстве провела. Дали по голове при задержании, а потом опиумом опоили. Проку с нее сейчас… Кроме камеры своей да хунхузов ничего и не видела. Она-то тараторит как раз весьма бойко, да толку с того? Да и вообще… – капитан прикусил губу. – Тут, в мое отсутствие, к нему корреспондент заявился – политотдел его прислал. И давай пытать Кожина – что да как было?

– И что тот ему напел?

– На статью восторженную хватило. Ладно бы – в районной газете! В «Правду» ушло. Уже и напечатали…

– Охренеть…

– Особо много лейтенант ему не сказал. Мол, хунхузы напали, похитили, а он от них сбег. Со стрельбой и драками. Про заграницу молчал, про японцев – тоже. Ну а корреспонденту и то хлеб. А уж как он про девушку услыхал…

– Представляю себе…

– Да… Словом, делать теперь нечего – он у нас нынче герой. Хоть к ордену представляй.

– И представят…

– Так что я мыслю следующим образом, – Миронюк вытащил из планшета лист бумаги, – ему сейчас отпуск положен, по выздоровлении. Пусть едет, мы за ним там приглядим. С границы его уберут, это вопрос решенный. Переведут куда-нибудь внутрь страны. Пусть работает. На месте за ним присмотр организовать всегда можно. Авось кто и заглянет на огонек…