Тайна для библиотекаря (СИ) - Батыршин Борис

И вариант у барона Вревского имелся. ДСтарый знакомый ещё по Вене, австрийский полковник, принявший, как и он сам, русское подданство и состоящий в адъютантах у всесильного графа Аракчеева. Посвящать земляка в детали барон не собирался — довольно будет, если тот устроит ему аудиенцию у Аракчеева. Из того, что барон знал об этом вельможе и, как говорили, наперснике Государя (Аракчеев сблизился с Александром ещё в бытность его наследником престола), следовало, что граф не станет опускаться до подобных интриг — не его уровень. А уж как сделать так, чтобы всесильный царедворец ему поверил, Вревский продумал заранее. К сожалению, влюблённой Матильде в этом плане отводилась далеко не последняя роль.

Только вот рана, и вправду, болит — тянет, кровоточит, не даёт заснуть. А чёртова коляска тряская, продувается всеми ветрами. Тесно, даже ноги толком не вытянешь — а дорога предстоит долгая, в объезд Москвы, в объезд охваченных войной губерний, через Нижний, Ярославль, и дальше, в столицу Российской Империи, питаясь чёрт знает чем на постоялых дворах и почтовых станциях. Всякий раз униженно выпрашивать у смотрителя, ничтожного типа в чине коллежского регистратора, свежих лошадей — и выслушивать в ответ одно и то же: «война-с, вашбродие, никак невозможно-с, лошади только для фельдъегерей и фицияльных курьеров-с…»

Но — ничего. Надо выдержать. И он, барон Людвиг Вревский, барон Священной Римской империи и русский ротмистр, выдержит всё. Потому что, как говорят у него дома — «die Sache ist der Mühe wert». Или, если по-русски — «овчинка стоит выделки.

— Не пойму я вас, мужики… — тётя Даша смотрела на собеседников с требовательным прищуром. — Вы что, всерьёз на «золотой обоз» Наполеона нацелились?

— Так эта, ДарьГеоргивна… — хорунжий со скрипом почесал затылок. — Отчего ж не спробовать-то? Мы тут покумекали — всё одно добро пропадёт, а так — и в казну вернём добро, и обчеству какая ни то польза выйдет.

И покосился на сидящего рядом Антипа. Староста-атаман согласно закивал: «да, конечно, обчеству польза — это завсегда, это первеющее дело!..»

— А заодно и себя не обидеть. Всё бы вам грабить… — вздохнула библиотекарша. — Вижу, Вася, держать язык за зубами тебя в армии не научили. Ну и на кой тебе эти блестючие цацки? Богачом заделаться хочешь, или тоже об «обчестве» печешься?

Тракторист дядя Вася, третий из присутствующих на импровизированном военном совете, пожал плечами и отвёл глаза. Отрицать не имело смысла — именно он рассказал хорунжему и Антипу об обозе с добром, вывезенным Бонапартом из Кремля. И забыл поставить об этом в известность корнета Веденякина, оставленного Ростовцевым за старшего.

— Вы хоть понимаете, какая там будет охрана? — в библиотекаршином голосе вдруг прорезались комиссарские нотки. — Это вам не телеги с фуражом потрошить! Такой важный груз наверняка будут сопровождать гвардейские части, а они от первого выстрела из твоей, Вася, шайтан-трубы не разбегутся! Людей только погубите зазря!

«Шайтан-трубой» с лёгкой руки Гены Мартынова называли в отряде самодельные фугасные огнемёты, составлявшие вооружение «бронепердунка».

— Да ладно вам, ДарьГеоргивна! — осторожно заговорил хорунжий. — Детишек пужайте, а мы пуганые. Охрана при обозе, знамо дело, будет сурьёзная, ну так и мы не лыком шиты. Знаем заранее, где супостаты станут топить груз — разведаем подъезды, ежели их там несколько удобных, выберем один, а на остальных завалы из деревьев устроим. Да не в последний момент, а прямо сейчас, чтобы видимость имели, быдто давно их ветром повалило. Хранцуз — известно, дурак, плохого не заподозрит, на нужную тропинку и свернёт!

— Точно! — подхватил обрадованный поддержкой тракторист. Свернут — и прямиком в засаду. А мы уж заранее всё обордуем: фугасы заложим, обычные, камнемётные, и с огнесмесью, да и «бронепердунок» свою роль сыграет. Только вот народу у нас маловато…

— Можно послать к Сеславину за подмогой. — встрял казак. — Намекнуть: так мол, и так, есть сведения об особо ценном обозе, который не худо бы перехватить…Небось не откажет!

— Собираетесь просить у Сеславина подкреплений через голову Ростовцева? — тётя Даша подняла брови. — Ну, ладно, Вася да Антип — но вы-то, хорунжий! О субординации забыли? Обращаться к вышестоящему начальству в обход непосредственного командира — такое любыми уставами возбраняется!

— Ох, ДарьГеоргивна, где мы — а где уставы? — казак беспечно махнул широкой, как совковая лопата, ладонью, указывая, где теперь находятся уставы. Выходило, что далеко. — Партизане мы, как порешим, так и сделаем. А ежели сладится, как задумано — никто нам дурного слова не скажет.

— Всё равно, нехорошо. — не сдавалась библиотекарша. — Поручик к вам со всей душой, а вы его обойти хотите! Разве ж это по-людски?

Попытка воззвать к совести неожиданно возымела действие. Он задумался, пожевал губами и решительно рубанул воздух ребром ладони.

— Ладно, будь по-вашему. С подкреплениями подождём, пока поручик вернётся, а разведку к Семлёвскому озеру пошлём прямо сейчас. Чтобы, значить, потом время не тратить.

— Я с ними отправлюсь. — торопливо заговорил тракторист. — Надо место для фугасов подобрать, то да сё…

— Ну, если дождётесь поручика — тогда ничего. — смилостивилась тётя Даша. — С Веденякиным, с корнетом-то поговорить не забудьте. Ростовцев его за командира вместо себя, не забыли? А ну, как упрётся и вашего плана не одобрит?

— Корнет-то — и не одобрит эдакой авантюры? — хорунжий ухмыльнулся. — Плохо вы его ДарьГеоргивна знаете. Этого мальчишку хлебом не корми, дай какое еройство свершить!

Ну-ну, смотрите. — библиотекарша покачала головой. — Только чтобы поручика дождались, как уговорено! Я на тебя надеюсь, Вася!

— Не сомневайся, Дашуля, всё устроим в наилучшем виде.

X

— Обоснуетесь в брошенном доме. — наставлял спутников д'Эрваль. — Для маскировки натащите в одну из комнат разного барахла — вроде как вы по соседним домам шарите, а в этом складываете, чтобы потом, разом всё вывезти. Многие так делают, особенно из частей, которые стоят на окраинах. Беспокоятся, что останутся без своего куска пирога при дележе добычи.

— А не арестуют, как дезертиров? — спросил Ростовцев. Физиономия его выражала беспокойство.

— На этот счёт беспокойтесь. Скажете, что ждёте своего командира, у которого дела по службе в Кремле, а вы не вписаны в пропуск. Это, кстати, чистая правда, в бумаге, которую я получил в штабе, в Кусково, и значится, смотрите сами… В худшем случае — задержат, запрут в кордегардии, я вас оттуда вызволю.

Я повертел протянутую бумажку.

— Вроде, звучит разумно. А как насчёт обвинения в мародёрстве? Должны же с этим как-то бороться?..

— Как метко подметил мой старый приятель сержант Бургонь — тогда одной половине армии пришлось бы арестовать другую. В первые дни пытались кое-как поддерживать порядок, но потом…

И он безнадёжно махнул рукой.

— И долго нам там торчать? — осведомился Ростовцев.

— День, много два, если Бургоня с его частью перевели куда-нибудь из Кремля. Но вообще-то не должны — Старая Гвардия, их место возле Императора…

Ну хорошо, с этим ясно. — кивнул Ростовцев. Выбираем место, устраиваемся там и ждём. С запасами, правда, неважно, почти всё по дороге подъели…

— Домик подыщите где-нибудь между Варварой и Никольской, эти кварталы меньше других пострадали от пожара. К тому же, там уже всё обшарено, и не по одному разу, меньше шансов случайно попасться кому-то на глаза.

«Трудные» названия улиц лейтенант выговорил почти чисто, хотя и с некоторой запинкой.

«..То-то, мсье… вот что значит практика с носителями языка!..»

— На улицу лучше лишний раз не выходить. — повторил д'Эрваль. — бумага, конечно бумагой, но патрулям лучше всё-таки не попадаться. Коней оставим на