Нэпман 10. Финал (СИ) - Тыналин Алим

— Отлично. Докладывайте ежедневно в это же время. При необходимости можете запрашивать дополнительные ресурсы или людей.

— Понял, товарищ нарком. Что с международной обстановкой?

— Напряженная. Японцы активизировались на всех направлениях. Усилили группировку в Корее, перебросили дополнительные части в Маньчжурию. Лига Наций обеспокоена, но как обычно, ограничивается дипломатическими нотами.

После разговора с Ворошиловым я связался с Лужковым, чтобы уточнить детали по «Катюшам».

— Бронебойные головки готовы, — сообщил главный конструктор. — Пятьдесят штук отправлены спецрейсом. Прибудут завтра к вечеру. Проникающая способность впечатляющая, броня до тридцати миллиметров пробивается на расстоянии до километра.

— Именно то, что нужно для японских бронеавтомобилей, — одобрил я. — А что с дальнобойными снарядами?

— Тоже отправлены. Тридцать штук. Дальность увеличена до шести с половиной километров, но точность ниже. Подходят для обстрела укрепрайонов и аэродромов.

К вечеру я собрал всех руководителей подразделений для финального инструктажа.

— Товарищи, — начал я, разворачивая карту на столе, — через двое суток выступает передовой отряд. Задача — разведка маршрута, подготовка промежуточных пунктов остановки, обеспечение скрытности продвижения основных сил.

Я указал на отмеченные на карте пункты:

— Здесь, здесь и здесь будут оборудованы заправочные пункты. Сюда заранее доставят горючее, воду, продовольствие. Особое внимание — маскировке. Никаких следов нашего присутствия после убытия.

Александров, возглавлявший охрану и безопасность, дополнил:

— На всех этапах маршрута выставляется боевое охранение. Система паролей меняется ежедневно. Радиосвязь только в экстренных случаях, с обязательным шифрованием.

Мы еще долго обсуждали каждую деталь предстоящего марша, отрабатывая возможные ситуации и действия при непредвиденных обстоятельствах. К полуночи план был окончательно утвержден.

Поздно вечером, когда основная работа была завершена, ко мне в кабинет зашел Архангельский. Геолог выглядел задумчивым.

— Леонид Иванович, — начал он, присаживаясь в кресло, — меня не покидает ощущение, что вы знаете гораздо больше, чем говорите. Не только о нефтяном месторождении, но и о многом другом.

Я внимательно посмотрел на своего соратника. Архангельский был не только блестящим специалистом, но и проницательным человеком.

— Что конкретно вас смущает? — спросил я.

— Ваша уверенность, — ответил он. — Вы действуете так, словно заранее знаете, что и где произойдет. Мы уже обсуждали это. Но, тем не менее, я вынужден сообщить, что меня не покидают странные чувства.

Я помолчал, обдумывая ответ. Архангельский был одним из самых доверенных людей в моей команде. Мы прошли вместе не одну экспедицию, делили опасности и трудности. Но даже ему я не мог раскрыть всю правду о своем происхождении.

— Андрей Дмитриевич, — наконец ответил я, — каждый человек имеет свои методы анализа информации. Я использую комплексный подход, сопоставляя множество факторов. Иногда это позволяет предвидеть развитие событий с высокой точностью.

Архангельский покачал головой:

— Нет, Леонид Иванович, дело не только в анализе. Это что-то большее. Иногда мне кажется, что вы пришли из другого времени, из будущего, и точно знаете, что должно произойти.

Эти слова заставили меня внутренне напрячься. Слишком близко к истине.

— Интересная гипотеза, Андрей Дмитриевич, — я позволил себе улыбнуться. — Но боюсь, реальность более прозаична. Просто опыт, интуиция и хорошая информационная сеть.

Геолог не выглядел убежденным, но решил не настаивать.

— Как бы то ни было, — сказал он, поднимаясь, — под вашим руководством мы совершаем прорывы, которые казались невозможными. И это главное.

Когда Архангельский ушел, я еще долго сидел в кабинете, размышляя.

В чем-то он был прав. Я действительно знал больше, чем показывал. Знания из будущего давали мне преимущество, которого не было у других. Но использовал я эти знания во благо страны, стремясь изменить ее судьбу к лучшему.

Наутро подготовка продолжилась с новой силой. Танки Т-30 один за другим проходили проверку на полигоне.

Я наблюдал за их движением с наблюдательного пункта. Мощные дизельные двигатели работали ровно, с характерным низким гулом. Наклонная броня, 76-миллиметровая пушка, широкие гусеницы, обеспечивающие отличную проходимость.

Звонарев не скрывал восхищения:

— Леонид Иванович, эти машины — настоящий прорыв! У японцев нет ничего подобного. Их броневики и легкие танки игрушки по сравнению с Т-30.

— Главное сохранить фактор внезапности, — ответил я. — Чтобы они узнали о наших возможностях, только когда будет поздно.

Вечером прибыл специальный курьер из Москвы с пакетом документов. Среди них были последние разведданные о японских укреплениях в районе Цицикара, схемы расположения военных объектов, частот радиосвязи.

Особо ценной оказалась информация о подготовке японцами диверсии на КВЖД — точное место и время, имена исполнителей, детали операции. Это подтверждало мои расчеты. Японцы готовились к активной фазе захвата Маньчжурии, и времени оставалось совсем мало.

— Александров, — вызвал я начальника охраны, — корректируем график выдвижения. Передовой отряд выходит завтра утром. Основные силы — через сутки. Медлить больше нельзя.

Утро следующего дня выдалось ясным и прохладным. Солнце только-только поднималось над горизонтом, окрашивая небо в нежно-розовые тона, когда передовой отряд выстроился во дворе военного городка. Пять грузовиков «Полет-Д» с отборными бойцами, радиостанцией, запасом горючего и продовольствия. Командиром назначен Мельгунов, опытный офицер с безупречной репутацией.

— Задача ясна? — спросил я, осматривая колонну.

— Так точно, товарищ эмиссар, — четко ответил Мельгунов. — Выдвигаемся по маршруту согласно карте. Организуем промежуточные пункты остановки для основных сил. Ведем разведку обстановки. Поддерживаем связь через шифрованные радиограммы каждые шесть часов.

— Действуйте, — я крепко пожал ему руку. — От вашей работы зависит успех всей операции.

Грузовики тронулись, медленно выезжая за ворота военного городка. Передовой отряд отправился в путь, навстречу неизвестности.

А мы продолжили лихорадочную подготовку основных сил. Танки Т-30, «Катюши», транспорт, снаряжение, боеприпасы, все должно быть готово к выступлению через сутки.

Забродин, демонстрируя незаурядные организаторские способности, мобилизовал все ресурсы гарнизона для обеспечения операции. Степаненко предоставил дополнительные сведения о японской агентуре и организовал контрразведывательное обеспечение.

К вечеру пришло первое сообщение от передового отряда: «Первый пункт достигнут. Противника не обнаружено. Маршрут проходим для всех типов техники».

Это была хорошая новость. Но я понимал, что настоящие трудности ждут нас впереди.

Операция «Дацин» вступала в решающую фазу, и мне как эмиссару Сталина предстояло воплотить в жизнь план, который мог изменить ход истории.

Поздно вечером, оставшись наедине с картами и разведданными, я еще раз проанализировал все детали предстоящей операции. В моей голове прокручивались варианты развития событий, возможные сложности, пути их преодоления.

В своей прежней жизни я изучал историю, знал о Мукденском инциденте и японской оккупации Маньчжурии. Но сейчас, благодаря моему вмешательству, история менялась на глазах.

Я понимал весь масштаб ответственности. От успеха операции зависело не только энергетическое будущее СССР, но и судьба промышленного НЭПа, который я так упорно продвигал. Доказав эффективность своей экономической модели на практике, я мог изменить путь развития страны, избежать многих ошибок и трагедий, которые знал из учебников истории своего времени.

С этими мыслями я наконец отправился отдыхать, понимая, что завтрашний день потребует всех моих сил и способностей.