Фрейлина (СИ) - Шатохина Тамара

Но я четко воспринимала все, что делается за окном и медленно и тупо — то, что говорил Дубельт. Единственное… прозвучав диссонансом, сразу обратила на себя внимание оговорка — обращение на «ты».

В каких случаях так обращаются друг к другу? Старшие по рангу и возрасту к младшим — это я уже поняла. Еще близкие родственники. И я могла ошибаться, конечно…

— Будьте добры, напомните те свои слова, — попросила я предельно вежливо.

— И опять в вас безразличие и презрение ко мне, — выдохнул он будто в отчаянии, — я безумно жалею, что вынужден был произнести их, но это единственно честное…

— Да-да, понимаю. Просто повторите — так же честно, но другим тоном. Вы же за него извиняетесь? — докапывалась я.

Оглянулась на Анну, улыбнулась ей. Та стояла в стороне и ела нас глазами. Слышать не должна…

— Я сказал тогда… что не смогу просить вашей руки, Таисия Алексеевна. Зачем вам… опять слышать такое? — тихо давился словами мужчина.

— С тех пор что-то изменилось? Или зачем вы здесь? — дотошно выясняла я для себя.

— Мои чувства неизменны, но, к сожалению, я все так же не могу себе позволить… — шагнул он ко мне. Я синхронно качнулась от него.

— Я навязывалась, чего-то требовала?

— Во всем виноват один только я, — стиснул он челюсти.

— Михаил Леонтьевич, — так же трудно подбирала я нужные слова, — скоро объявят бал… У меня просьба к вам: не подходите больше с бессмысленными разговорами. С любыми не подходите. Всего вам доброго, — вежливо присела, развернулась и пошла к Анне.

Предваряя ее расспросы, спросила сама:

— Анни, фрейлина обязана разбираться в политике?

— Что? — зависла она, — зачем?

— Вот и я думаю… Ой, не спрашивай! Сама ничего не поняла.

Я не знала, что мне думать… С содроганием вспомнила княжну Туркестанову, но тут же выдохнула — месячные были. Но как далеко у них зашло, если перешли на «ты»? Это сейчас он официальничал — я же вела себя… понятия не имела, что они знакомы. Задала тон, можно сказать.

Где познакомились, когда успели? И опять вопрос — несчастный случай, или все-таки?.. Не хотелось бы, но уже сильно на то похоже.

Эти пара минут настолько выбили из колеи… спасибо ему хотя бы за то, что место паники и страха перед балом заняло отстраненное опустошение. Радость от нового самоощущения и окружающей красоты схлынула. Хотелось спрятаться ото всех, свернувшись креветочкой и хорошенько подумать, прикинув варианты и осмыслив новые риски.

Я опять чувствовала себя чужой здесь.

И отлично понимала интерес Таи к Дубельту, как и свой впрочем — красивый мужчина, харизматичный и говорить с чувством умеет. И даже такое… тоскливое что-то толкнулось в груди в унисон с этой мыслью. Тоска по разной неслучившейся ерунде, которую я сразу и прогнала. Но то я…

Сейчас уже было понятно, что он сказал Тае «шепотком».

Случается, одно слово ураганом сметает всю привычную жизнь, меняя личное восприятие мира. Боль, нанесенная банально посредством речи… а особенно — близким человеком, способна ранить хуже стали.

Вот уж правда — вознесла ожиданья до небес, а они рухнули на нее. Но неясно опять же — информация оказалась настолько катастрофичной для нее? Или здесь, как у Анны, отрыжка институтского воспитания? Многое для меня так и оставалось непонятным.

Праздничный пир продолжался уже часа три. В анфиладах звучала тихая музыка — в одном из залов кто-то исполнял соло на виолончели и бархатные звуки плыли сквозь распахнутые настежь двери подобно тому нашему шествию.

А я не находила себе места, невнимательно поддерживая разговор с Анной, отчего та обиделась и замолчала. И когда Окулова с еще одной дамой подошли проверить младший состав, я не выдержала. Рискнула подойти и спросить:

— Анна Алексеевна, когда я могу узнать сроки знакомства с женихом?

— Понятия не имею, — удивилась она, — но вряд ли государыне сейчас до этого. После окончания празднеств, я думаю. После празднеств я обязательно задам ей этот вопрос.

— Благодарю вас, — наглела я, — но у меня еще одно… Маменька далеко и спросить больше некого.

— Пожалуй… пройдемся-ка на оттоманки. К танцам стоит поберечь ноги, — провела она меня в сторонку. Мы уселись, и она кивнула — слушаю.

А я не знала, с чего начать. Мялась, провожая взглядом туалеты дам исключительной красоты, живописное разнообразие мундиров, романтическое изящество кавказских одеяний… Тут только так — выспренно, только таким слогом.

Хорошо — у них здесь все происходит неторопливо. Время не подгоняют, дают подумать, фразы строят грамотно, не глотая для скорости слова…

Наконец я набралась смелости:

— Со мной нынче заговорил Михаил Леонтьевич Дубельт. Ранее мы были коротко знакомы, но сейчас, мне кажется, он проявлял… очевидную симпатию.

— Дубельт, — задумалась она, восприняв странный вопрос, как абсолютно нормальный. Я выдохнула.

— Таисия… ты знаешь, что такое служба в дворцовой лейб-гвардии? — ошарашила она меня странным вопросом, медленно обмахиваясь веером.

Я и себе раскрыла опахало, скрывая в его движении неуверенность и неловкость.

— Это… военная служба?

— Больше представительская, как и твоя. Вы своим видом и персоной представляете при Дворе российское дворянство. Такая служба, в том числе, хороший шанс найти для себя хорошую партию. Именно этот шанс толкает семьи молодых людей на безумные траты на дворцовую экипировку, покупку породистого коня определенной масти… и даже упряжь на нем должна быть должного уровня и определенного образца. А еще служить при Дворе престижно — это связи, знакомства… Но отец Михаила Леонтьевича служит управляющим Третьим отделением Собственной Его Императорского Величества канцелярии. Он генерал от кавалерии. Мать урожденная Перская, племянница адмирала Мордвинова, высоко образованная и властная женщина… — задумавшись, Окулова помолчала и погладила мою руку.

— Младший Дубельт не ищет здесь карьеры, она уже ждет его. Зато семья ищет ему невесту и это будешь не ты, Таисия. Я человек достаточно демократичный, но тоже считаю, что лучше партии, чем Веснин, тебе не найти. Это будет союз равных. Ты даже привнесешь, заслужив этим благодарность мужа.

— А мои дети? У них будет титул, — прошелестела я пересохшим горлом.

— Титул почти ничего не значит без денег, дорогая. Да и с деньгами порой тоже. Когда родные взывают к чувству долга, обращаются к чувству ответственности, призывают к сознательности… — прозвучало почти невыносимо горько. Я оглянулась на нее с беспокойством. Но женщина только улыбнулась в ответ.

— Дети, это нескоро. А ты можешь рассчитывать только на имение матушки. Оно достаточно зажиточное и даже богатое — Елизавета продолжает грамотное управление, но…

— Случится это очень нескоро, даст Бог, — выдохнула я.

— Да, она еще молода… тридцати шести лет, кажется?

— М-да… спасибо, Анна Алексеевна.

— И помни, чем такая же «очевидная симпатия» мужчины закончилась для княжны Туркестановой. Не очаровывайся глупыми мечтами. Дубельт никогда не попросит твоей руки.

— Спасибо, но я еще не успела намечтать. Сейчас праздник Ольги Николаевны, простите, что я о грустном…

— Всех нас, случается, ведет долг, — как-то невпопад ответила она, отводя взгляд.

— Разрешите, я буду держаться вас на балу? — сменила я тему.

— Не вижу бальной книжки? — улыбнулась она, — ну, как пожелаешь.

Я не знаю — покинул Дубельт дворец до бала или нет, но больше я его не видела, хотя взглядом выискивала — каюсь. Впечатлило не так его признание (наговорить можно всякого), а то, как он смотрел. Опять же — не умею читать то, что в глазах, но там… никогда на меня так не смотрели. И назови это, как хочешь, но ёкает, гадство…

Такие черти там… и тут я улыбнулась, расслабляясь и выдыхая. Вспомнила откуда сравнение, образ — все те же стихи, только не классика, а сочинения девушки-блогера:

— Мама! От него искрится воздух, у него в глазах танцуют черти…

И стало легче, что ли? Не стоило тосковать по тому, чего не просто не может быть, но и не было. Черти в глазах, это не обязательно о любви. Желание, похоть, страсть — что угодно, но не любовь, если так легко отказался от Таи. Или не легко. Неважно!