В тени двуглавого орла (СИ) - Тен Эдуард

— Могу я надеяться на честь пригласить вас на тур вальса, Лидия Хайбулаевна? — неожиданно для всех предложил Михаил.

Взоры присутствующих устремились на Лейлу. Она смутилась, и на её щеках выступил румянец. Подняв на князя виноватый взгляд, она тихо, но твёрдо ответила:

— Прошу прощения, ваше высочество, но я вынуждена отказать. В отсутствие мужа я не могу позволить себе вольность, которая может вызвать его неудовольствие.

Отказ, данный великому князю, повис в воздухе, вызвав всеобщую растерянность. Лишь Елизавета Алексеевна сохраняла полное спокойствие. Гордо вскинув голову, она с безмолвным вызовом смотрела на князей, готовая в любую секунду встать на защиту жены своего любимого внука. С этой минуты она раз и навсегда признала в Лейле свою любимую невестку.

— Ваше высочество! — вступила в паузу Маргарита Алиевна, обращаясь к великому князю Михаилу с лёгким, почти извиняющимся поклоном. — Лейла, простите, Лидия, — поправилась она, — совсем недавно вступила в брак с Михаилом Юрьевичем. Петербург для неё, как когда-то и для меня, стал полным потрясений. Даже переход в православие не может в одночасье стереть особенности воспитания, привитые кавказской женщине с детства: глубочайшее уважение к воле супруга. Она просто не в силах переступить через долг и те нормы, что считает для себя незыблемыми.

Затем её взгляд смягчился, и на губах появилась обезоруживающая, почти кокетливая улыбка.

— Но если вы всё ещё желаете танцевать, то могу я предложить себя в качестве вашей партнёрши на этот тур?

— А как же ваш муж, князь Андрей? — искренне, почти по-юношески удивился Павел.

— О, я уверена, его сиятельство сочтёт за честь, если его супруга протанцует один вальс с великим князем, — парировала Марэ, и в её голосе зазвенела весёлая уверенность.

Её находчивость и лёгкость разрядили напряжённую атмосферу, вызвав дружный, одобрительный смех.

— Честь для меня, Маргарита Алиевна, — с благодарным кивком ответил Михаил.

Он галантно протянул руку, и Марэ, склонив голову, позволила повести себя в вихрь вальса, оставив позади смятение и заслужив молчаливое одобрение Елизаветы Алексеевны.

Глава 22

После двух насыщенных дней в Пятигорске Александр навестил меня в номере.

— Ну что, Пётр Алексеевич, не пора ли взглянуть на твою вотчину, Пластуновку? Готов к инспекции высокопоставленного лица? — с лёгкой ухмылкой поинтересовался он.

— Всегда готов, ваше императорское высочество, — бодро отозвался я.

— Полагаю, вашему каравану под охраной жандармов и казаков следует двигаться дальше, на Владикавказ. А мы тем временем навестим Пластуновку и нагоним их, — предложил я.

— Хорошо, согласен, — кивнул Александр. — И благодарю за костюм.

— Рад, что он вам пришёлся по душе, Александр Николаевич, — вежливо улыбнулся я.

— Илья, кажется, даже спать лёг в той черкеске, что ты ему подарил. Признаться, в ней он смотрится куда мужественней, чем в своём адъютантском мундире.

— На Кавказе быть — по-кавказски и выглядеть, — переиначил я известную поговорку.

Цесаревич на мгновение задумался, и на его лицо наползла тень растерянности.

— Ещё хочу у тебя спросить, Пётр Алексеевич. На балу я вроде бы видел что-то важное… или кого-то. Не могу вспомнить. Ты ничего необычного не заметил?

Я непроизвольно напрягся. Уверен, это проделки Зои.

— Нет, ничего приметного, — равнодушно ответил я, внимательно следя за его реакцией. — Скорее всего, вам просто попалась на глаза какая-нибудь милая особа.

— Возможно, ты прав, — вздохнул Александр, и в его вздохе слышалось скорее кокетство, чем усталость. — Признаться, я изрядно утомился после всех этих празднеств.

Без сомнения, ему нравилось быть на виду и ощущать собственную значимость.

— Бремя цесаревича, наследника престола, — тоже ноша не из лёгких, — заметил я. Лёгкий подхалимаж в такой ситуации был вполне уместен.

— Да, ты прав, Пётр, ноша весьма нелегка, — вновь вздохнул он с видом утомлённого будущего императора. Что ж, мне не трудно, а человеку приятно.

В Пластуновку мы прибыли почти что инкогнито. Александр и Илья, облачённые в простые чёрные черкески, не привлекли к себе особого внимания. Андрей и Егор Лукич постарались на славу: гостей ждала помывка в обновлённой бане и, по меркам наших мест, поистине роскошный ужин.

Поселение жило своей обычной жизнью. Александр, переодетый в нашу полевую форму, с неподдельным интересом бродил по базе, наблюдал за всем и засыпал меня вопросами. Однако сохранить секретность нам не удалось. Уже на следующий день новость о прибытии самого цесаревича мгновенно облетела всю округу.

К обеду в Пластуновку торжественно прибыло командование Семёновского полка. И тогда, совершенно неожиданно для меня, Александр повелел построить сотни для торжественного смотра. Оказалось, он собирался вручить батальону знамя.

Две сотни и прочие подразделения батальона, находившиеся на базе, были выстроены в неполное каре, образуя широкую букву «П». Я принял рапорты от командиров, после чего сотник первой сотни вышел из строя и торжественным, зычным голосом зачитал приказ о четырёх пластунах, навечно зачисленных в списки батальона.

Воздух был наполнен торжественной строгостью. Даже воспитанники, стоявшие в своей походной форме, не нарушали общего впечатления, вытянувшись в струнку с серьёзными, сосредоточенными лицами.

Цесаревич, облачённый в красную атаманскую форму, произнёс краткую, но пламенную речь и вручил мне новое знамя. Полотнище тяжёлое, шёлковое, затрепетало на ветру. Под крики троекратного «ура!», прокатившиеся по строю, Александр Николаевич начал обход, внимательно вглядываясь в лица бравых пластунов.

Подойдя к шеренге воспитанников, которые под его пронзительным взглядом напряглись ещё сильнее, он неожиданно остановился напротив Лукашки.

— Кто таков? — строго спросил цесаревич.

— Воспитанник Лукашка, ваше благородие! Господин цеса… церас… — мальчишка окончательно запутался в высоких титулах, и от смущения его лицо залилось густым багрянцем.

— Воспитанник Лукашка, — строго, но без гнева произнес цесаревич. — Прощаю тебе неподобающее обращение, учитывая твои малые годы. Надеюсь, ты станешь достойным пластуном. Прими от меня подарок.

Он протянул мальчику новенький серебряный рубль, сверкавший на солнце.

— Служу Трону и Отечеству! — выкрикнул Лукашка, собравшись с духом и на этот раз чётко выговаривая каждое слово.

— Молодец! — рассмеялся Александр, и его смех разрядил напряжённость, витавшую в воздухе.

После команды «Вольно!» строй разошёлся. Мы с Александром Николаевичем и другими офицерами вышли за ворота базы — и остолбенели. Перед нами раскинулось живое, волнующееся море народа. Людей собралось так много, что я с первого взгляда даже не сумел определить их число. При появлении наследника толпа заволновалась сильнее, и в воздух полетели восторженные возгласы и приветствия.

Андрей, не теряя ни секунды, отдал распоряжение. Из ворот базы мгновенно высыпали пластуны, образовав живой коридор и оттесняя толпу, в то время как цесаревича плотным кольцом окружила его личная охрана. Ротмистр Малышев и штабс-капитан, командовавший охраной, нервно поглядывали на прибывающих новых зевак, их лица выражали растущую тревогу.

Для Александра быстро соорудили нечто вроде помоста усадив его на небольшом возвышении там, где обычно проходили народные гулянья. Постепенно, насмотревшись на высокого гостя, народ начал успокаиваться и понемногу веселиться. Повсюду заполыхали костры, на вертелах зажаривались целые туши баранов, а в огромных котлах булькал ароматный кулеш. Воздух наполнился гулом голосов, смехом и звонкими песнями, сливающимися в один мощный, радостный гул.

Савва сообщил мне, что прибыл хаджи Али.

— Ваше высочество прибыл князь Баташев, хаджи Али.

Небольшая группа черкесов во главе с хаджи Али была допущена к цесаревичу. Хаджи Али с достоинством поклонился.