Крымское танго (СИ) - Сергеев Ефим

— Если через полтора-два месяца число пользователей вырастет скачком в пять-десять раз, могут ли у нас возникнуть какие-либо технические проблемы?

— Э-э-э, что ты собираешься сделать? — с подозрением спросил Родион.

— У нас должна будет появиться некая информация, которой поначалу не будет больше ни у кого.

— Так её сразу тупо скопируют и разместят у себя все, кому не лень.

— А она будет "с продолжениями", которые будут появляться только у нас.

— А откуда такие цифры — пять-десять раз? — поинтересовалась Наталья.

— Надеюсь, что это будет нижняя граница скачка, — с самодовольной улыбкой ответил Ефимов. — Или грош цена моему гениальному аналитическому уму, — продолжил он и расхохотался, глядя на озадаченные лица коллег. — А ещё надо срочно дорабатывать англоязычную версию. И запускать разработку немецкой, французской и испанской.

— А чего не китайской? Их больше, — съехидничал Родион.

— Если найдется кто-то, кто сможет это сделать на приличном уровне — то и китайской тоже. И арабской, — абсолютно серьезно ответил Сергей.

Оставив коллег осмысливать сказанное, он отправился на очередное занятие с Катериной.

После памятного разговора Ефимов теперь на каждом занятии старался хотя бы несколько минут отводить на "философствование", вплетая его в какое-нибудь из упражнений или при разучивании новых элементов и связок. Повторяя сам (в гораздо более мягком варианте) "несуразицы" двухмесячной давности и иногда заставляя ученицу специально реагировать неадекватно на свои правильные действия. И каждый раз, стараясь находить разные формулировки, говорил одно и то же.

— Видите, что получается: как только один из партнеров что-то пытается, сознательно или нет, сделать неправильно, возникает дискомфортная ситуация. Мы, нарушая свой собственный баланс тут же распространяем это нарушение на всё пространство вокруг себя. Возникает вопрос: как с этим бороться?

— Мы же уже обсуждали это — надо договариваться.

— Верно. Но что делать, если партнер банально ошибся?

— Придется повторять эти ошибки, — улыбнулась Катерина.

— Слушайте! Я скоро начну Вас побаиваться. Вы читаете мои мысли, — Сергей посмотрел на свою ученицу удивленно и почти восторженно.

— Ну, это достаточно очевидно. Иначе же получится совсем дурацкая ситуация — "кто в лес, кто по дрова". И мне кажется, со стороны это будет хорошо видно любому — хоть специалисту, хоть простому зрителю.

— И снова Вы абсолютно правы. Боюсь показаться слишком пафосным, но всё равно скажу — в танце можно ошибиться, но нельзя соврать. Соврать, чтобы облегчить себе жизнь, в первую очередь. Нельзя соврать ни себе, ни партнеру. Ложь — это ведь сознательная ошибка, к которой партнер может оказаться не готовым. В отличие от ошибки бессознательной, которая есть не что иное, как небольшое отступление от идеального варианта. Ошибку предвидеть и скомпенсировать можно, враньё — никак! Это становится заметно гораздо быстрее и ярче, чем в повседневной жизни. В танце ты весь открыт — и партнеру, и зрителю. Поэтому чем больше ты танцуешь, тем больше привыкаешь быть честным. Вот такой получается поворот.

— Тогда нужно, чтобы танцевали все поголовно, — сказала Катерина после небольшой паузы.

— Да, это было бы идеально. Но, как говорил Лис из "Маленького Принца": "Нет в мире совершенства". И если организовать уроки танцев для огромного числа учеников технически вполне возможно, то вести такие беседы, как у нас с Вами — увы. И дойдет далеко не до всех, и объяснить правильно далеко не каждый тренер сможет…

Начало года оказалось настолько насыщено разными событиями, что "в верхах" старт "Крымского проекта" решили немного отложить. Отвлекали и инаугурация Буша младшего и Ющенко, и объявление Северной Кореи ядерной державой, и раздухарившийся Уго Чавес, и Киотский протокол, и "тюльпановая революция"…

"Ну и ладно", — успокаивал себя Ефимов, — "и Бобров побольше напишет, и мы получше подготовимся. Да и в Вене станцевать страсть как хочется!"

На турнир в Венскую Ратушу, который проходил девятнадцатого марта, их с Александрой пригласили отдельно. Организаторы пытались раскрутить свой турнир, приглашая пары из разных стран и разных возрастных категорий. В "прошлой жизни" им (в смысле — организаторам) это прекрасно удалось, и к семнадцатому году конкурс собирал уже несколько сотен пар; а пока пар было немного — не больше нескольких десятков. Но это было даже лучше, потому что Сергею очень хотелось порадовать Санечку шикарным залом, атмосферой праздника и не особо напрягаться на соревновательной части. Он очень хорошо помнил как жена застыла в немом восхищении на пороге Фестивального зала Ратуши, когда они приехали на этот турнир первый раз в десятом году [23].

Да и сама Вена не могла оставить равнодушным никого, в который раз бы ты ни приезжал сюда. Город, пропитанный дурманящими запахами кофе и яблочного штруделя, наполненный музыкой Моцарта и Штрауса, манящий золотистой корочкой венских шницелей и перезвоном бокалов чуть пьянящего рислинга, заставлял на время забывать о больших и мелких проблемах, приглашая просто получать удовольствие от пребывания в нем.

Ратуша, как и Фестивальный зал, не разочаровали и в этот раз. Первое впечатление было точно таким же, настроение поднялось на невиданные высоты и танцевалось им удивительно легко. Да и сильных конкурентов на этом турнире у них не было. Они позволили себе и поиграть со зрителями, замирая около одной из импровизированных трибун, улыбаясь и подмигивая зрителям, и чуть-чуть похулиганить в венском вальсе и квикстепе, обходя пары по немыслимым траекториям на радость зрителям, и делать экстравагантные поклоны после фокстрота. Заканчивая танец, Сергей отпускал партнершу, делал один еще несколько шагов с закрытыми глазами, как бы ловя кайф и, якобы спохватываясь, останавливался и недоуменно озирался. Мол, а куда партнерша исчезла то? Такой немудрящий приемчик неизменно вызывал улыбки, смех и аплодисменты, и Сергей с удовольствием им пользовался. И в "прошлой жизни" тоже.

После турнира к ним подходили, поздравляли с победой, хвалили и танец, и Шурочкино платье, расспрашивали кто, откуда. Несколько человек даже попросили автографы, что было для Ефимовых в новинку, и почему-то особенно приятно. Подошел даже один из судей, немец, и пригласил в свой Мюнхенский клуб провести мастер-классы. Обменявшись контактами, договорились списаться и подробно всё обсудить.

Вернувшись в Москву и узнав, когда у Катерины ближайшая встреча с Никовским, напросился поприсутствовать вместе с Александрой. Сергей давно уже рассказал жене о своей идее сделать шоу к Дню Победы, они уже сочинили сценарий, несколько раз отрепетировали и теперь он хотел, чтобы Виктор Анатольевич взглянул и либо забраковал, либо одобрил и внес нужные коррективы. Когда занятие закончилось, он, показав Катерине большой палец, спросил у Никовского, можно ли им сейчас показать номер, и попросил оценить.

Когда Серей с Шурой закончили, тот долго молчал и наконец сказал:

— Очень хорошая идея… Но слишком просто. Нужны какие-нибудь дополнительные спецэффекты.

Они просидели ещё часа два, обсуждая разные предложения, и в конце концов договорились встретиться ещё раз через дня два-три и согласовать окончательный вариант… Встречаться, правда, пришлось не один раз, и не два. То Сергею, то Шуре, то Никовскому приходили в голову новые идеи, но к концу апреля они все-таки успели и подготовить и как следует отрепетировать окончательный вариант.

Когда всё было готово, Сергей спросил у Катерины, которая попросилась присутствовать на последней репетиции, нет ли у неё знакомых профессиональных операторов, которые смогли бы грамотно снять видео.

— Лично не знакома, но мне есть кого попросить помочь. Где Вы собираетесь его показывать?