Иное решение - Семенов Андрей Вячеславович

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90

Нет, у Головина не опустились руки, и он не впал в панику. Он был по-прежнему твердо уверен в том, что «наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами», но чувство горькой досады не давало покоя. Ребята, ежеминутно рискуя жизнью, добывают разведданные, а они оказываются никому не нужны. Выходит, эти данные добываются ради удовольствия его, Головина, начальника ГРУ и начальника Генерального штаба? А военное и политическое руководство страны в этих данных либо не нуждается, либо им не доверяет. Тогда всю военную разведку надо разогнать к чертовой матери, а генерал-майора Головина расстрелять как врага народа, вредителя и саботажника.

В дверь постучали.

– Разрешите, Филипп Ильич?

Головин поднял тяжелый взгляд на вошедшего.

– Заходи, Олег Николаевич.

Штейн в наглаженной гимнастерке, перетянутой портупеей, широким шагом прошел к столу. В петлицах у него было уже три шпалы. До блеска начищенные сапоги пускали солнечные зайчики, вид – как у именинника. В руке он держал тонкую пачку исписанной бумаги.

Головин оглядел подполковника и не разделил его радости.

– Судя по твоему счастливому виду, Германия капитулировала?

– Лучше, Филипп Ильич!

– Лучше?! – удивился Головин. – Михаил Иванович Калинин избран президентом Рейхстага, а Вячеслав Михайлович Молотов коронуется в Вестминстерском аббатстве? – высказал он свое предположение.

– Еще лучше. Пришло сообщение от товарища Саранцева.

Вся головинская ирония моментально исчезла.

– Успели расшифровать?

– Успели. Вот, пожалуйста, – Олег Николаевич положил на стол генерала листы бумаги, которые держал в руке.

Головин взял бумагу и стал читать. По-видимому, ему пришлось прочитать текст несколько раз, чтобы понять его смысл. Он поднял глаза на Штейна и несколько секунд смотрел на него молча, с выражением ошалелого восторга. Так приговоренный к смерти смотрит на прокурора, который пришел на казнь и зачитал ему полное помилование. Наконец он нашел в себе силы раскрыть рот:

– Олег Николаевич, вы отдаете себе отчет в том, что это такое?! – Он потряс пачкой.

– Отдаю, Филипп Ильич. И совершенно отчетливо. Вот, смотрите, – он перехватил пачку у Головина в разложил ее на столе. – Это реестр договоров фрахта судов для перевозки руды из Нарвика в Германию за прошлый год и за этот. Последний фрахт датирован тридцатым декабря сего года.

– А сейчас какой месяц? – перебил его Головин.

– Сентябрь. Но это не важно. Немцы, с присущей им педантичностью, позаботились о том, чтобы заблаговременно зафрахтовать необходимое количество судов до конца года и заранее заключили договоры с судовладельцами. Из этого реестра совершенно четко просматривается динамика поставок шведской руды! Обратите внимание – начало сорокового года. Фрахтов совсем немного. Потому что Польшу уже захватили, а до лета в Германии вполне хватит руды и металла на постройку танков для войны с Францией. Весной цифра не меняется, а летом она увеличивается, потому что нужно покрыть потери в танках, понесенные во время французской кампании. Затем осенью следует спад, а с зимы поставки идут по нарастающей, – Штейн жестом фокусника перекладывал листы на столе генерала.

– Все верно, в декабре был подписан план «Барбаросса», значит, возросли потребности вермахта в танках, пушках и самолетах, необходимых для войны с Советским Союзом.

– А теперь смотрите тут и тут, – Олег Николаевич перебрал несколько листов. – Летом сего года – спад, а осенняя цифра приближается к цифрам начала сорокового года, то есть к потребностям мирного времени.

Головин встал из-за стола и стал прохаживаться по кабинету.

– Все верно, Олег Николаевич, все верно. Гитлер со своими генералами рассчитывал в войне с Советским Союзом повторить тот же фокус, что и в Польше и во Франции. А после успешного окончания блицкрига ему такая уйма танков будет не нужна. А раз так, то зачем зря перегружать экономику и платить шведам лишнюю валюту за уже ненужную руду?

– Филипп Ильич, то, что сообщил нам товарищ Саранцев, означает, что скоро Германия физически не сможет вести войну!

– Ну-ну. Так уж и не сможет? Вести-то ее Гитлер будет, но обороты ему придется серьезно сбавить.

Головин продолжал ходить по кабинету. Теперь в голове у него сложилась цельная картина, будто в разноцветную мозаику вставили последний недостающий фрагмент. Он не мог рассказать Олегу Николаевичу о том, что это сообщение подтверждает донесения остальных агентов. Источник в крупповском концерне сообщал о падении объемов заказов на второе полугодие сорок первого года. То же самое сообщал агент, внедренный в МЕФО – крупнейшую корпорацию в металлообрабатывающей промышленности Германии. Источники из министерства транспорта доносили о падении объемов военных перевозок внутри самой Германии. Значит – все верно. Если сдержать первую, самую мощную, волну наступления немцев, то дальше будет легче. Во-первых, у Гитлера не хватит ресурсов для проведения крупномасштабных войсковых операций. По крайней мере, из-за просчетов в планировании немцы этот недостаток не сумеют восполнить до весны сорок второго. Во-вторых, советская промышленность успеет наладить выпуск военной продукции за Уралом. Даже если придется сдать немцам Москву, войну мы не проиграем. К лету сорок второго года мы сумеем сравняться с противником по военной мощи.

– Ай да мордвин! – генерал продолжал вышагивать по кабинету. – Ай да сукин сын!

Он посмотрел на подполковника.

– Что скажете, Олег Николаевич? Товарищ Саранцев всего полгода «на работе», а уже такой материал в клювике приносит!

– Так, что ж тут сказать, Филипп Ильич?..

– Полгода! И уже результат! Уловил? – восхитился Головин.

– Семь месяцев, – поправил Штейн.

– Ревнуете? Тяжелей всего пережить чужую удачу особенно младшего по званию, – резюмировал Головин.

Он встал возле окна, открыл раму. В затхлую атмосферу кабинета ворвался чистый сентябрьский воздух.

В голове генерала разведки роились мысли, которые не могли возникнуть еще десять минут назад. Какой сегодня удачный день! Именины сердца. И погода на редкость удачная, и положение наших войск не безнадежное, и Сталин великий и всевидящий, и работа в разведке – самая лучшая.

Сегодня в двадцать ноль-ноль он доложит это сообщение товарища Саранцева начальнику Генерального штаба. Ночью маршал Шапошников в своем ежедневном докладе Сталину, несомненно, изложит донесение из Швеции в его, Головина, интерпретации. Тогда при принятии стратегических решений Сталину будет от чего отталкиваться, ибо то, что «нарыла» разведка, – это козырной туз в предстоящей битве за Москву. Новых танков у немцев не будет, это доказано! Теперь дело за линейными частями. Сумеют они вгрызться в землю, сумеют задержать немцев, сумеют выбить у них максимум боевой техники, значит – все! До лета можно жить спокойно. Дело сделано. Война выиграна. Ее окончание – вопрос времени и напряжения сил. До весны-лета сорок второго немцы не смогут вести активных наступательных действий ввиду отсутствия необходимого количества боевой техники, а к весне эвакуированные за Урал заводы начнут строить танки и самолеты для Красной армии, и к лету военная мощь обеих армий станет примерно равной.

– А что, Олег Николаевич, товарищ Саранцев способен на большее? – задал Головин необычный вопрос.

– Что вы имеете в виду?

– Вы его готовили восемь месяцев, почти круглосуточно находились вместе с Саранцевым. За этот срок можно очень хорошо, даже глубоко изучить человека. Мне интересно ваше мнение о товарище Саранцеве. Что он за человек?

Олег Николаевич помолчал несколько секунд, будто рисуя портрет по памяти.

– Как человек – скромный. Я бы даже сказал, застенчивый. Не любит быть на виду или в центре внимания. Вредных привычек не имеет. Не курит. К алкоголю и женщинам испытывает умеренную тягу.

– Это как? – не понял Головин. – Бабник и алкоголик, что ли?

– Напротив. От рюмки не откажется, особенно если предлагает старший, но только от одной рюмки. Симпатичную бабенку не пропустит, но под юбку нахрапом лезть не будет.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90