Точка (СИ) - Кокоулин Андрей Алексеевич

— Ну…

Искин не договорил. Стеф прижалась к нему сзади, обняла, сладкими губами нашла щеку.

— Спасибо.

Искин почувствовал ее тело, ее тепло, низ живота уткнувшийся ему в поясницу, потому что дырявая спинка стула это позволяла. Мгновение — и он оказался свободен, а девчонка вернулась на свой стул.

— Вот так, — сказала она.

Искину понадобилось секунд пять, чтобы восстановить дыхание. Разозлиться, правда, не получилось. Да и на кого? На себя?

— Это — в последний раз.

— Хорошо, — сказала Стеф.

— И я весь в креме, — Искин потер щеку. — Там мыло еще осталось?

Девчонка двумя пальцами, чуть-чуть не соединив их в колечко, показала, сколько.

— Думаю, мне этого хватит.

— Ой, а можно я первая? — вскочила Стеф.

— Куда?

— В туалет.

Искин вздохнул.

— Беги.

Стеф исчезла за дверью. Половинка эклера, лишившегося большей части начинки, осталась лежать на столе. Искин безотчетно сунул ее в рот, принялся жевать. Сладко. Баль купил хорошие эклеры. Проверив, как сохнет простыня, Искин сдвинул ее в сторону и присел у тумбочки. Что я делаю? — спросил он себя. Готовлюсь к свиданию с Аннет, нашелся ответ. Вот шланг, вот мыльница. Все очень просто. Завтра — свидание с Аннет, и хотелось бы прийти чистым. Глупо думать, что это как-то связано со Стеф. Я — на полу, она — на кровати. А то, что представляется, оно пусть себе представляется. Это мозг, это бессознательные видения, розовые картинки, которым не суждено прорасти в реальность.

Почему? Потому что он, Леммер Искин, никогда им этого не даст.

Искин выпрямился, скинул пиджак, переложил из пиджака деньги в чемодан, в маленький незаметный кармашек, снял рубашку.

Что-то стукнуло в дверь, за звуком в комнату влетела Стеф.

— Я — все!

— За тобой что, кто-то гонится?

— Не-а.

— Тогда приберись на столе и ложись, — сказал Искин.

— Можно в рубашке? — спросила Стеф.

— Можно. Пижамы у меня нет.

— А сказку на ночь?

Искин, выходя за дверь, пригрозил пальцем. Девчонка рассмеялась, бухнулась на кровать. Рубашка задралась, мельком показав то, на что смотреть было никак нельзя. Искин выскочил в коридор. Все же слышно, запоздало подумалось ему. Такая мелодрама! Такие страсти! Лучше всяких радиоспектаклей. Поцелуй же меня, мой принц, мой рыцарь! Нет, ты предназначена другому! И, вообще, прекрати ходить на улицу!

— Привет, Лем, — сказал ему рыжеватый, лысеющий сосед, выглянувший из пятидесятой.

Звали его, кажется, Ханс или Хорст. Или даже Хайнрих. Если не Хольм. Близко знакомы они не были.

— И тебе, — кивнул Искин.

Сосед раздвинул рыжие усы в улыбке.

— Где девчонку откопал?

— Родственница.

Искин ускорил шаг.

— А что голышом бегает? — прилетело ему уже в спину.

Искин обернулся.

— Головы нет.

— А-а.

Душевой угол был занят, там, переговариваясь, неторопливо мылись две женщины, третья стояла на страже, держала, как и Искин, край простыни, загораживая купальщиц. Шлепали босые ноги, звенела, шипела, билась о плитку вода.

— Долго еще? — спросил Искин.

— Минут пять, — ответила стражница. — Но вода чуть теплая.

— Я тогда следующий.

Женщина кивнула.

— Я передам, если кто придет.

— Ага.

Возвращаться в комнату Искин не стал, вместо этого шагнул на кухню, в мир оббитого кафеля, массивных электрических плит и разделочных столов. Никто уже не готовил. Лопасти вентилятора под потолком вхолостую месили воздух. Ирму, как и надеялся, Лем обнаружил заваривающей кофе в турке. Бурая жижа лениво колыхалась в посудине, не желая закипать. Ирма курила в узкую форточку, с тревогой поглядывая в сторону турки. Не раз и не два коварный напиток, видимо, выкипал, стоило ей ослабить свое внимание.

— Выглядишь получше, — сказал Искин.

— Я стараюсь, — одними губами улыбнулась Ирма.

Она выдохнула дым, и тот пропал в глубокой черноте за окном.

— У меня к тебе просьба, — сказал Искин.

— Какая?

— Погоди… Кипит.

— Ах, черт!

Затушив сигарету в пепельнице, стоящей на подоконнике, Ирма кинулась к плите, подхватила турку за длинную ручку, понесла клокочущий кофе к кружке. Бурда с шипением ударила в жестяное дно.

— Мне определенно везет сегодня, — сказала Ирма.

— Бывает. Тебе стоит меньше курить.

— Не стоит беспокоиться о моем здоровье, Лем. Я проживу, сколько проживу. И, знаешь, я вполне довольна этой жизнью. По крайней мере, — усмехнулась Ирма, — я здесь хорошо сплю.

— Даже после кофе?

— Меня от него как раз клонит в сон. Всех бодрит, а я могу впасть в спячку. Чего ты хотел?

Искин помялся.

— У меня тут есть девчонка…

— Я видела ее, — кивнула Ирма и отхлебнула из кружки. Худое лицо ее на мгновение разгладилось и приобрело мечтательное выражение. — Настоящий кофе, Лем. Две недели мечтала. Хочешь попробовать?

— Нет, — сказал Искин. — Я тогда как раз не усну. Так вот, мне бы хотелось…

— На десять твоих марок я купила триста грамм. Этого, даже если не экономить, мне хватит до следующего месяца.

— Ирма…

— Не переживай, еды у меня достаточно. Ты с ней спал?

— Что?

— Ты спал со своей девчонкой?

— Нет.

— Хорошо.

Ирма, отпивая из кружки, прошлась по кухне. Пальцы ее легко пробарабанили по подоконнику в конце маршрута.

— Знаешь, — Ирма развернулась, — я бы удивилась, если бы ты с ней переспал. Совсем не соответствует твоему образу. Получается, ты ее пожалел. Это тоже не самое лучшее свойство, но с ним можно примириться.

— Я всех жалею, — сказал Искин.

— Я знаю, — улыбнулась Ирма.

— Присмотришь за ней?

— Как ее зовут?

— Стеф.

— Стеф. Хорошо, — Ирма приподняла кружку, — я в деле.

— Спасибо.

— Эй, мужчина, — заглянула в кухню стражница из умывальной, — мы уже сворачиваемся. Вы как, собираетесь мыться?

— Конечно!

Искин поспешил за ней. Какой-то смуглый парень уже сбрасывал шлепанцы, намереваясь без очереди занять угол.

— Эй-эй! — крикнул Искин.

— Что?

Парень стянул рубашку и взялся за брючный ремень. Женщины, собрав белье, пропали в коридоре. После них остался зыбкий запах земляники.

— Сейчас моя очередь, — сказал Искин.

— Не возражаю, — сказал парень и освободился от брюк. — Но здесь хватит места, чтобы помыться двоим.

— Ну, в общем, согласен.

Искин расстегнул ширинку. Какая-то девочка подбежала к одной из раковин и, хихикая, наполнила водой стеклянную банку.

— Брысь! — шикнул на нее парень.

— Бе-бе-бе!

Девочка исчезла в коридоре. Искин подсоединил душ. Парень навинтил свой шланг на кран по-соседству.

— Вы, дядя, держитесь левее, — сказал он.

Оба избавились от трусов. Искин включил воду. Вода потекла неохотно, вялой струйкой, потом сильнее. Парень встал к стене и зашевелил плечами, поливая себя сверху.

— Холодная.

— Это да.

Искин смочил голову, поневоле ежась и переступая ногами. Обмылок растворился в ладони. Его хватило на два прохода по волосам и те же два скребка в подмышках. И все — серая капелька, выскользнув, потерялась на полу. Холодный душ колол будто иглами, заставляя гримасничать и напрягать мышцы. Парень пританцовывал правее. От него то и дело летели брызги. Искин потер плечи и живот, смыл мыльные потеки, обвив шлангом предплечье, помассировал пальцами голову, пока вода до онемения заливала бок и бедро. Что-то уже ледяная. Он сходил к раковине и подрегулировал. Толку никакого. Возвращаясь на помывочный пятачок, запоздало сообразил, что, кажется, ближе к выходу кто-то чистил зубы. Оглянулся — пусто. Не испугал ли кого своей наготой?

Напоследок Искин полил себе на спину, повозил рукой в паху, ощущая член, как маленький, смерзшийся огурчик. Ополоснулся в последний раз. Кожу на затылке стянуло. Зубы выбили дробь. Кажется, пора и честь знать. Он закрутил кран и, дрожа, схватил полотенце. Растирал себя старательно, до красноты, до появления болезненного тепла под кожей.