Попаданец 3 (СИ) - Молчанов Всеволод

Раньше, когда Яков Прокшинич больше грезил боевыми подвигами и воинской славой с богатой добычей, то говорил примерно так же, как сейчас твердил его младший братец, не оставивший эту стезю и ставший воеводой города Луки. Но потом, когда он решил заняться развитием подчинённых ему земель, то столкнулся с такими проблемами, про которые и знать не знал раньше и слышать не слыхивал.

Когда же появился Тимофей, то изначально всё стало ещё хуже, сложнее. Паренек, впервые показавший свои отчеты показал, что проблемы могут быть ещё глубже, но постепенно, с помощью той же отчетности на которую перешли уже и подчинённые боярина, стало немного проще. Проблемы никуда не делись, но стало легче понимать готовы они их решить или же нет. Это не нужно бежать и пересчитывать мешки с зерном в амбаре каждый раз, а потом гадать хватит ли этого запаса на новый сезон. Нет, теперь перед глазами были цифры… Хотя, в случае боярина буквы, он хоть и знал арабские цифры, но пользоваться ими пока ещё отказывался.

Правда, с увеличением бумажной волокиты, которая была безусловно очень полезной в управлении, но также добавляла и хлопот, боярин уже начал сильно сомневаться в своём решении. А ещё он в тайне начал изучать новый язык Тимофея, приплачивая периодически сменяющимся администраторам почтовой станции. На эту должность паренек ставил лишь тех, кто уже более менее набил в этом руку. И в его планах было продолжить его развитие, но уже через служителей церкви. Преимущества за последнее время он оценил и оставить в истории своё имя, как один из основателей языка — роль ничуть не хуже великого воина или полководца.

— Совсем ты тут в своей глуши закис. — с ухмылкой протянул воевода. — А как же подвиги? На вражину с сабелькой? Доблесть свою показать, кровушки вражьей пустить?

— Дай Бог успею ещё. Ты мне лучше посоветуй, что с проблемой нашей делать.

Благостный вид Нездилы почти мгновенно испарился и нахмурившийся боярин молча разлил по стопочкам новую порцию самогона.

— Ну чего ты начал опять, так же хорошо сидели. Завтра на свежую голову и думать приятнее станется. Давай пока забудем. Утро вечера мудренее. Но здесь они нас уели. Еще и кость бросили как псам шелудивым…

Глава 17

Спокойной зимы после сложного лета и осени в этот раз не получилось. Прибывший в Боротно Михайла Глебыч с довольной улыбкой поведал историю о настойчивой просьбе боярина. С одной стороны всё справедливо, Яков Прокшинич помогает решить проблему, которую создал себе паренёк, а Тимофею следовало сделать ответный поступок в сторону благодетеля начальника и покровителя. Вот только особого удовольствия от этого Тимофей совсем не ощущал. Ему опять предстояло покинуть дом на неопределенный промежуток времени.

Так сложились обстоятельства, что в конце лета мир покинул новгородский посадник Мирошка Несдинич, а его место быстро занял боярин Михалко Степанич, человек который всю жизнь боролся с ним за это место и даже 2 раза уже занимал этот пост. А раз место в управлении занял соперник, то и многие начинания предыдущего посадника оказались зарублены на корню. Мирошка Несдинич, особенно в свои последние годы, принимал много решений для объединения новгородского боярства и усиления их независимости. В том числе и недавно подкинул идею Якову Прокшиничу о выгодном совместном походе, как один из шагов на встречу.

Новый же посадник действовал в другом направлении. Его интересовал рост только своего клана и союзников. Прямых оскорблений или тем более нападок он не допускал, как его соперник, за такое в это время просто снимут голову с плеч, а вот за спиной оба старика плели свои сети на полную катушку. Кроме того, каждый не забывал отблагодарить своих противников в случае своей победы. Так сказать, бросить кость, чтобы те совсем не оставались в накладе. Задание Тимофея как раз оказалось в том, чтобы подобрать эту кость.

Сбор налогов, а именно сбор с определенной небольшой территории в пару десятков деревень не принадлежавших конкретным боярским семьям, но находившимся на территории новгородской республики. Дело в том, что территории княжеств уже давно сильно разрослись и объехать их все самостоятельно, пусть даже несколькими отрядами, не представлялось никакой возможности. Для этого по земле расселялись верные боярские семьи, которые с постоянной сменой власти становились всё самостоятельнее и самостоятельнее, в итоге становясь на одну ступеньку со старыми землевладельцами и превратившись в республику в виде Новгородской земли. В других княжествах ситуация до такого пока ещё не дошла, но там была другая причина — постоянные войны за Киевский стол от которого Новгород не то чтобы сторонился, но участвовал далеко не так активно. Здесь же, чуть дальше от передела власти, оседали те, кому эта возня была не так интересна и те, кто предпочитал заниматься своими делами, что в итоге превратило Новгород в один из богатейших городов и центр торговли.

Ранее, когда ещё был жив Алексей Сбыславич, печально известный по предательскому нападению в Боротно, территория, которую предстояло объехать Тимофею, находилась в его ведении. Не в плане владения, естественно, а лишь по сбору податей раз в год, которые далее следовало доставить в город. Когда же его не стало эту привилегию и подработку у Неревского клана отобрали, так сказать, до выяснения обстоятельств. Теперь же новый посадник широким жестом вернул всё на свои места.

— И чего боярин наш недовольный такой? — спросил уже возмужавший Буша, мерно покачиваясь в седле своего верного скакуна.

— Мал ты ещё. Не понимаешь. — буркнул Мишка, а теперь можно даже сказать Михайла, но правда не Глебыч.

Двадцатипятилетний холоп Якова Прокшинича на фоне последних событий быстро пошёл в гору и уже даже успел занять должность десятника над новыми бойцами боярина. Чему Вячко, выкупленный Тимофеем и подписавший с ним ряд, жутко завидовал. Пусть в Боротно и увеличилось количество стражи, однако десятником оставался до сих пор только Лютомир.

— Так расскажи, всё равно плетемся еле-еле. — пристал уже почти восемнадцатилетний стражник Боротно, бросив взгляд на медленно тянущийся позади обоз.

Получивший откровенно не очень интересное задание, которое был вынужден сделать, Тимофей решил подойти к нему максимально продуктивно. Раз всё равно нужно потратить месяц, а то и больше на дорогу, то увеличить этот срок раза в полтора, да даже два, не слишком большая потеря, особенно зимой. Поэтому он взял с собой аж с десяток прочных и больших саней, которые теперь тянули понурые лошадки.

В подавляющем большинстве случаев оброк и другие налоги выплачивались самыми ценными и легковесными товарами, реже серебром и уж совсем изредка золотом. Бывало даже такое, что некоторые семьи продавали себя в холопы в уплату налога за свою семью или деревню, которые не редко и состояли из одной, пусть и очень большой, семьи. Товарами чаще всего выступали шкуры животных, ткани, инструменты и всё, что имело не слишком большой объём, но высокую стоимость.

Почти никто из сборщиков податей не станет забирать мешки с зерном или другой сельхозпродукцией, также не станут уводить скот или увозить мебель. Им предстоит объехать десятки населенных пунктов и возить всё это добро с собой возможно не один месяц. Конечно, если ничего другого взять получится, то они не побрезгуют ничем, но по возможности будут забирать только то, что проще увезти. Причем в Новгороде никаких предпочтений не было, а раз так, то Тимофей решил попробовать извлечь и свою выгоду.

— Не гоже уважаемому боярину бросаться за горсткой серебра, особенно когда он не сам этого добился, а ему это милостиво разрешили. — всё-таки смилостивился для ответа Мишка. — Одно дело, когда мы взяли добычу на меч и с честью делимся ей с князем, а совсем другое, когда это позволяет тебе такой же боярин.

— Так надо было отказаться и всё. Зачем нам подачки? Мы и сами можем… — неуверенно спросил Буша.

— Мал ты ещё. — опять снисходительно бросил Мишка.