Я – борец! 2 Назад в СССР (СИ) - Гудвин Макс

Аня рассмеялась, но смех её потонул в гуле ночного ветра.

— Если и есть, то наверняка умнее нас. Небось, не лазают по пожарным лестницам. — дополнила свою мысль Женя.

— Зато скучно живут, — зевнул Гена и слезая с парапета развалился на спине ногами к нам, смотря на небо, закинув руки под голову. — Эй, смотрите — падает!

Мы дружно вскинули головы, но опоздали: лишь тонкая нитка света на миг рассекла небо и исчезла за водохранилищем.

— Не успели загадать желание, — вздохнула Женя.

— Какое бы ты загадала? — спросил я.

Она задумалась, а Аня вдруг вскочила на парапет, балансируя на самом краю.

— Я знаю! Чтобы завтра на планете закончились все войны!

— Осторожнее! — подстраховал её я и взяв за талию спустил обратно на крышу, — Не делай там больше, глупыш.

— Я всё еще твой Рыжик? — прошептала мне на ухо.

— Пока живой. Так что не чуди! — прошептал в ответ я.

— И вот где-то в Африке, племя Улулпо и Халиконого вдруг отложили свои копья, и престали делить речку единственный источник воды на их пустыне. — обесценила желание Ани Женя.

— Тогда мы приедем к ним и поможем выроем там колодец! — произнесла Анна.

Видимо имея ввиду под словом «мы» — СССР. Эх Ана, ну конечно же приедем и колодец выроем и школы построим и больницы, лишь бы Запад туда свои руки не протягивал, а если надо и оружием поможем, снабдим их копья лазерными прицелами, чтобы на крокодилов звёздно-полосатых легче было охотиться. Красные муравьи должны помогать чёрным муравьям, всё таки один мы идейно близкие, а не какие-нибудь там жёлто-чёрные осы, у которых только бабки на уме.

— Интересно это вообще возможно «мир без войн»? — спросил как бы в пространство Гена, но его взгляд посмотрел на меня, словно ожидая что я скажу что-нибудь из разряда Алисы Селезнёвой, но я лишь печально покачал головой.

Прости Генка, но в нашей с тобой «сказке» я не Алиса, я скорее Кайл Риз и о будущем я могу только молчать. Даже если верю, что ничего не предрешено.

— Конечно возможно! — воодушевлённо произнесла Аня. — Насилие оно не свойственно человеку, все мы рождаемся хорошими! Посмотрите на детей, веселятся, любят жизнь!

Потому-то и режут в детском садике червяка стёклышком, потому-то и выжигают муравьёв лупой, и наверное потому… я стал недавно свидетелем, как три октябрёнка, красивые в пиджаках с шевронами в виде солнышка и книжки, со значками юного Ильича на груди, просто забавы ради затолкали другого октябрёнка в лужу. Может быть они бы и продолжили издеваться, закидывая в воду камни, чтобы по побольше грязи в виде брызг попало на бедолагу, если бы я не вмешался.

А он стоял и просто плакал, боясь сделать шаг из грязного водоёма. Не реагируя на мои призывы выбраться самостоятельно. Тогда я зашёл к нему в лужу и вытащил на сухую часть тротуара.

Я сказал ему тогда совсем не много: Не ной, парень! Добро должно быть жёстче зла! Это зло издевается над слабыми и ослабшими, а добро выбирает путь сражения с самыми отпетыми мразями. А потом попросил ручку и листок у него, написав уже для родителей, «Над парнем издеваются в школе, отдайте его на борьбу, или бокс во Дворце спорта. Если скажут что набор окончен, скажите Медведь попросил.»

— Саш, ты сегодня где-то не тут? — позвала меня Аня.

— Я тут. — улыбнулся я.

— Вон смотрите большая и малая медведица, — продолжал говорить Генка тыкая пальцем в небо.

— Я просто осознал, кто я и зачем я. — выдал я.

— И зачем ты и кто ты? — улыбнулась Аня.

— Я твой медведь, на службе глобального добра!

— Медведь на службе добра, — прошептала она, поворачиваясь на Женю и Гену, и тем самым показывая мне целующуюся на полу крыши парочку.

— Ань, ты согласна, что «тот самый» должен быть только с «той самой»? — спросил я печально.

То до чего я сейчас дошёл меня не шибко радовало, но как говорили самураи «таков путь».

— Согласна. — кивнула она, — Какой ты хочешь, чтобы я была?

— Погоди, сначала я скажу про себя. — остановил я её, — Я готов с тобой гулять и не переступать черту, дружить и ждать пока мы оба условно не повзрослеем и не будем готовы завести семью, если ты в будущем выдержишь мою армию и нашу совместную жизнь, возможно у меня будут командировки, по спорту и по работе, возможно даже работа про которую я не смогу тебе рассказывать…

— А я помню, я видела как тебя подвозила та волга… — додумала она.

— Но я обещаю тебе, что ты и наши с тобой дети не будут ни в чём нуждаться, и постараюсь чтобы мои командировки не походили на вахту моряков подводников. — закончил я мысль.

— Ты думаешь у нас будет несколько детей? — звонко спросила она и обняла меня за корпус.

Про командировки и работу про которую вряд ли можно будет говорить дома, она конечно же пропустила мимо ушей…

Ладно, не буду портить момент, такого редкого человеческого счастья. У меня еще будет время с ней это обсудить.

Глава 17

Бессмертный что ли?

В общежитие мы вернулись под утро, как в школьных сочинениях, усталые, но счастливые, и я уже хотел проводить девушек до комнаты, но Гена с Женей настояли на сепарации — если по-русски, решили занять какую-нибудь из комнат вдвоём.

Ну что с вами делать, «золотые рыбки»? И мы с Аней, пожав плечами, пошли в нашу с Геной комнатушку, где я положил усталую девушку на Генкину постель, а сам сел напротив и, направив настольную лампу в пол, взял гитару, взял старый шерстяной носок и, обрезав ему «нос», натянул на гриф, положив самоучитель перед собой. Я улыбнулся сам себе, вспомнив, как наматывал трансформатор по ночам, чтобы получить навык, а теперь вот добрался до струнного инструмента планируя его освоить, для борьбы со скукой и для переключения сознания на совершенно другую «работу». Иначе гормоны съедят разум.

И я не спеша принялся зажимать левой рукой аккорды, а правой аккуратно водить по приглушённым шерстью струнам.

Моя игра, а если правильней — бренчание закольцевалось вокруг трёх простых зажатий, на первых трёх ладах: Am, Dm, Em. Однако плох тот солдат, что не хочет стать генералом и конечно же устав от трёх «блатных», я начал пытаться ставить и сложные аккорды. Есть такое зажатие струн на гитаре, которое называется баррэ — головная боль всех начинающих, когда указательный палец зажимает сразу все струны.

Баррэ — вещь тяжёлая, и если убрать мой носок со струн, то зажатие будет неплотным, то есть струны будут дребезжать, а сам аккорд станет выдавать уродский звук. Против меня — то, что я впервые в этой жизни держу гитару. За меня — то, что я борец и пальцы у меня сильные. Лучшим идентификатором того, что «баррэха» взята правильно, будет чистота звука. «А у меня гитара не настроена,» — подумалось мне. Надо будет сходить в музыкальный магазин за камертоном, или прямо там и настроить у умельцев.

Эх, хорошо в будущем: есть электронные камертоны. Ты ударил по струне, получил звук, а он тебе такой: «Братуха-борцуха, подкрути колок, низковато звучит». Тут же, в счастливом восемьдесят третьем, таких штук нет, и настройка гитары — дело тонкое, требует музыкального слуха. Интересно, Медведеву Саше на ухо медведь не наступил?..

Робкий стук в дверь заставил меня отложить гитару. Взглянув на спящую Анну, я встал и подошёл, открывать. А на пороге стояли мои миньоны добра — Олег Караськов из 318-й и Жилин Егор из 319-й.

— Щас, — кивнул я им и, надев тапочки, вышел в коридор закрыв за собой дверь.

— Это… — проговорил Егор, — завтра у нас суд чести на комсомольском собрании, в актовом зале технаря!

— И? — широко улыбнулся я.

— И нас с комсомола попрут, — добавил Олег.

— А чё, пацаны, зарплаты не хватало, чтобы куриц в магазине купить? — спросил я, улыбаясь.

— Ты же сам их крал? — возразил Олег и тут же получил поджопник правой ногой.